Вздохнула и нехотя поднялась. Потерев тряпицу не стремящимся к пене шариком, мало похожим на мыло, она торопливо пошоркала тело. Поставив ногу на край ванны, Веселина старательно оттирала грязную ступню, когда в арочном проеме показался мужчина. Испуганно дёрнувшись, прикрылась руками, она плюхнулась в ванну. Вода расплескалась по ступеням.

Это был мужчина из её снов. Тот самый, маняще пахнущий викинг, посмотрел на неё без интереса. Облаченный в короткую белую тунику, поверх которой сверкал металлическими пластинами кожаный панцирь, он выглядел устрашающе. Красная накидка висела на руке. Высокие кожаные ременные сапоги плотно обхватывали икры. Как и в её снах у него были серые прищуренные глаза и шрам, пересекавший лицо и терявшийся в коротких волосах, тронутых серебром.

— Я, уже иду, — раздался голос Пласиды. — Ой, господин Грегориус. Вы уже вернулись? Сейчас ужин принесу. Уже готов.

Женщина положила на каменную скамью стопку белья и поставила сандалии.

— Девочка моя, это всё тебе. Оденешься, найдешь меня по запаху на кулине*, — сказала Пласида, и добавила, обращаясь к мужчине: — Это новая рабыня. Мэксимиэн привел. Такая радость, господин. Мне помощь. Благодарю вас и брата вашего за доброту.

После ужина Грег выпроводил колдуна, который долго упирался, не желая уходить. Пришлось даже силу применить, чтобы выставить мальчишку за дверь. Льёту хватало женщины в своей постели, дети в комнате совершенно не вписывались в его представление о спокойной жизни.

Веселина застонала, откинув одеяло. Мокрые от пота волосы облепили бледное лицо. Под глазами пролегли темные тени. Нахмурившись, Грег взял нож и ткнул острием в палец. Алая капля стекла в кружку и растворилась в травяном чае. Думать, что произойдет с пигалицей не хотелось. Кровь Фолкора хоть и вылечила её, но оставила без волос. Как повлияет его кровь было непредсказуемо, но рана должна затянуться.

Красная как рак после варки, Веселина Ушла с головой под воду, смыть с тела стыд. Не привыкла она голой перед мужчинами стоять.

«Во сне я под водой всегда легко дышала», — подумала девушка и глубоко вдохнула.

Жидкость заполнила рот, горло, перекрыла дыхание. Надсадно кашляя, она вынырнула, хватаясь руками за края купальни. Вкус вводы отдавал горечью трав и клюквенным морсом без сахара.

«Издевательство подсознания», — продолжая кашлять, Веселина выбралась из ванны. Поскользнулась на мокром полу, упала, больно ударившись коленом. Кое-как добралась до скамьи, схватила длинный отрез полотна, завернулась в него и расплакалась от жалости к себе.

«Что же это происходит такое? Он в каждом моем сне. И тут не узнает. Мне больно, когда я падаю. Вон, чуть не захлебнулась. Во сне захлебнулась. Как так-то? Я же всегда могла дышать в воде! Что это всё значит?»

Она сидела, покачиваясь из стороны в сторону, и постепенно успокаивалась. Такой её и нашла вернувшаяся Пласида.

— Чего это ты до сих пор не одетая? Поторапливайся. Ишь расселась. Хозяева ждать не любят. Дел много. Я старая, мне помощь нужна. Ну-ка, ну-ка, давай, — женщина подтолкнула девушку, сунула в руки гребень. — Поторопись, говорю. Как стемнеет, тогда будем слёзы лить. Сейчас не до этого. К нам гости пришли. Надо стол накрыть.

Пласида помогла Веселине одеться, нахваливая молодое тело. Немного с завистью и сожалением вспоминала себя — красавицу, за которой парни вились, как пчелы за мёдом. В то же время, ругая короткие волосы девушки.

— Прически не сделать, да на мальчишку сильно похожа, — бубнила она. — На да ладно, отрастут, не зубы же. Те раз выпали, то всё — навсегда.

Веселине стало чуть легче. Отвлеклась она от горьких мыслей, слушая женщину.

— Потом уберешь всё здесь, чтобы чисто было, — наказала Пласида. — Поторопись.

Женщина скрылась в арочном проеме и Веселина, вздохнув, поплелась следом.

Впереди послышались голоса. Голоса спорили. Веселина осторожно выглянула из арки. В большом зале с колоннами, через который требовалось пройти, находились двое мужчин. Она надеялась проскочить незаметно. Голову старалась не поднимать. Усиленно рассматривала пол из светлого гладкого камня.

— Это она? Я спрашиваю, она? — возопил голос, срываясь на визг. — Её вы купили у Аемилуиса* сегодня? Отвечайте!

Прошмыгнуть не удалось. Путь ей преградило тучное тело. Она попыталась его обойти, но толстяк снова встал на её пути. Веселина подняла глаза. Толстые щеки мужчины сливались с красным цветом одежды.

«Ой, как разволновался. Не дай Бог удар сейчас хватит», — привычно запереживала девушка.

— Отдай ее мне, слышишь?! Она мне предназначалась! Моя! — заголосил фальцетом толстяк. Его жирные пальцы, унизанные перстнями, скрючило от злости. Одутловатое лицо перекосилось.

— Она в моем доме. Значит принадлежит мне, — спокойно ответил Грегориус.

Он уже снял броню и накинул поверх туники светлую тогу.

— Я этого так не оставлю, — провизжал толстяк.

С неожиданной для такого массивного тела прытью, он схватил Веселину за руку. Пальцы-сосиски больно впились в кожу.

— Или мне, или никому, — злобно процедил толстяк.

В его руке блеснул нож. Острие вошло в тело легко и также легко вышло. Она не сразу поняла, что произошло, лишь схватилась за живот, где кольнуло. Пальцы сразу окрасились в красный. Кровь потекла по ногам, закапала на мраморный пол.

Веселина подняла тоскливый взгляд на Грегориуса. Мужчина мечты спокойно наблюдал, как её серая туника меняет цвет. Отпрыгнув в сторону, толстяк, не скрывая злорадства, смотрел как из рабыни вытекает жизнь.

«Как же больно!» — выдохнула она, падая на колени в лужу собственной крови.

Грег смотрел на пичужку, которая мучительно кашляла, поперхнувшись чаем, когда он влил его ей в рот. Но она так и не проснулась. Во сне она вскрикивала и беспокойно стонала, сквозь густые ресницы выступили слёзы.

— Что тебе сниться? — Грег, нежно прикоснувшись к девичьей щеке.

Неожиданно в его голову ворвалось видение из далекого прошлого. Он Грегориус — трибун* в римском легионе. Стоял посреди залитого светом атрия*, Грег с безразличием смотрел, как перед ним прыгал толстяк в красной тоге и что-то визжал про рабыню. Тощую девицу привел днём брат. Ему хотелось поскорей избавиться от незваного гостя и обсудить с Мэксимиэном, что увидел сегодня.

В последнее время вокруг Трира происходило непонятное. Все нелюди спешно покидали город и окрестности. Ощущение опасности нарастало. Днём он заметил арахниту. Она нагло проводила его взглядом и забралась в одно из окон на пятом этаже инсулы*.

Он раздумывал, стоит ли вызывать Тенебрис, или они справятся своими силами. Из арки выскользнула новая рабыня. Худющая, совершенно неприглядная. Толстяк подскочил к ней, и воткнул в живот кинжал. Она подняла на него глаза, почти чёрные, глубокие как колодец. Что-то в нем ёкнуло и затихло.

Вынырнув из воспоминания, Грег сморщился. Смерть рабыни совершенно стерлась из памяти. Кажется, когда она сделала последний вдох, на долю мгновения стало темно и тихо, точно время остановилось. Тогда он не обратил на это внимания.

— Время останавливается всегда, когда Тенебрис отдаёт свою жизнь за жизнь мира, — прошептал Грег.

Глубокие морщины прорезали его лоб. Он пытался извлечь из памяти осколки того дня. После смерти рабыни ощущение опасности резко пропало. Напряжение словно лопнуло. А ведь и арахнит с тех пор он в Трире больше не видел. Как он мог такое забыть? Уже на следующий день существа стали возвращаться в город. Но он совсем не придал этому значения. Догадка пронзила Грега. Воткнулась в сердце, сдавила.