Вдоль дороги тянулся унылый пейзаж. Мокрые скалы торчали в поле, разбросанные и зачастую одинокие. К ним жались чахлые кустики, топорща колючки. Трава облизывала подножие камней, тянулась, ластилась и липла. Отяжелевшие цветы, скрылись в бутоны, склонили головы, безвольно опустив листья.
Дождь все лил и лил, соединяя небо и землю, сшивая косыми нитями. Чем сильнее становился дождь, тем ниже провисало небо. Вдали загрохотал гром. Тор* промчался на своей колеснице, бросил молнию. Та расцвела в ярости и воткнулась острием в землю, расщепляясь.
Впереди чернотой набухал лес. При виде него отряд оживился. Ночевать лучше под деревьями, чем в поле. У кромки леса старец скоро схватил суму с посохом да лихо спрыгнул с телеги.
— Не верь глазам своим, колдун. Они обманут, — прокричал слепец и шагнул с дороги, где дождь сразу срыл его. Сколько Матс не вглядывался, так и не смог понять, куда пропал этот фиолетовый в желтую полосочку.
— Ушел? — Йоран приблизился к мальчику. — Хорошо. Без него спокойнее.
— А кто это был? — мальчик потер лоб. Голова раскалывалась с непривычки. Видно, слишком много каши он съел.
— Да кто его знает?! Может цверг*, который от солнца прячется. Вот в дожде нам и повстречался. А может и сам Квасир*, мудрость щедро раздающий.
Лагерь разбили подальше от дороги. Где деревья кронами почти касались друг друга. Здесь дождь путался в листьях, застревал и уже не казался таким противным.
Устроили навес, растянув полотно между стволов елей. Под ним соорудили костер, натаскав не сильно отсыревших веток.
Йоран обустраивал крышу над телегой. Четыре тонких, но крепких ствола когда-то молодого деревца воин ловко крепил по углам телеги.
— Сверху натянуть шкуры, и будет крыша. Можно и стены из одеял организовать, — за делом пояснял мальчику викинг.
— Как это лихо у тебя получается? Научишь меня? — восхищался ловкости воина Матс.
— Научу, конечно. Чего ж не научить. А ты лучше смотри на Фолкора, — не отрываясь от работы, ответил Йоран, закрепляя веревку.
Матс смотрел, во все глаза смотрел. Фолкор подвел к яме, заполненной дровами, танцующего от нетерпения жеребца. Из ноздрей Тимора валил дым. Бросил порошок ярл на ветки, а конь поднялся на дыбы и с силой ударил о земь копытами. Из пасти его вырвался огонь. Синим пламенем занялось сырое дерево. С шипением испарялась выступившая на замшелой коре влага. Дым взмыл вверх, ударился о навес и расползся в сторону серыми пауками. А найдя свободу, потёк в небо, разрываемый ветром и дождём.
— Значит, мне не приснилось, — прошептал Матс. — Как привыкнуть? Неужели теперь всё время так будет?
Привалившись спиной к сосне, сидел он, укрывшись полами отцовского плаща, и жалел себя. Он же ещё совсем ребенок. Да, мальчишек с раннего детства учат держать меч и убивать, но никто не учит встречаться с огнедышащими жеребцами, магическими альвами и светящимися старцами. Одиночество вонзило в грудь когтистую лапу, пошурудило там, в поисках сердца и сжало, лишая дыхания. Всё вокруг было чужим и незнакомым.
— Ничего, пацан. Все наладится, — Йорн пристроился рядом и обнял, делясь теплом. Мальчик прижался к нему, оттаивая, вдыхая уверенность и заботу. Стало легче.
— Отец говорил, что несчастье родится чаще счастья. Но несчастье делает нас сильными, а счастье капризными. Поэтому Боги шлют нам испытания, чтобы закалить мышцы и характер. Несчастье острит ум сильного и лишает разума слабого, делая злобным и ничтожным. Я должен быть сильным. Ради Гуди. Ради Келды, — сказал Матс.
— Мудр был твой отец. Он бы гордился тобой.
Мальчик вздохнул. Дюже больно было говорить об отце и матери. Душа ещё не перестала их оплакивать.
— И часто конь Фолкора костёр разжигает?
— Тимор? А он и не разжигает. Это Фолкор на ветки сыплет труху колдовскую. А жеребец просто рядом стоит. Всегда весело наблюдать, как конь с трухи дуреет, да копытами бьёт. Ярлу в радость, воинам в веселье.
— Ты не видел, что Тимор огнем плюётся и из ноздрей его дым валит, точно из печной трубы? — удивление все же проскользнуло в голосе.
— Придумаешь тоже, — хмыкнул воин. — Конь хоть чёрный да необычный, но он все же не Нидхёгг*. Переутомился ты. Отдохнуть тебе надобно. Устроишься на ночь под телегой, там дождь не доберется.
— Да будут дни твои славны, Йоран. За помощь твою. И мне, и альве. За полог, что ты соорудил. За заботу.
— Мне не в тягость. И время занимает. Руки без дела, что голова без тела, — воин приобнял мальчишку покрепче. — Иди костру погрейся. Вон, продрог весь до кости. Трясешься зайчишкой под кустом.
Матса действительно била крупная дрожь. И не столько от холода, сколько от осознания, что видит он сокрытое. Неужто прав был слепец? И он — колдун. Не понимал мальчик, что теперь с этим делать?
Почти весь отряд обустроился у огня. Расселись мужчины вкруг, а кто и прилег. Заметив мальца, Фолкор, сидевший на бревне, подвинулся приглашая. С некоторым опасением Матс сел, посматривая волчонком. Помнил, что Йоран в первое утро говорил, что побаиваются их с Веселиной.
— Держи, — ярл протянул свое блюдо, на котором дымились разогретые куски мяса.
Замолчавшие было воины снова загомонили, не обращая внимания на мальчика, впившегося зубами в оленину. Сок стекал по его подбородку, капал на отсыревший плащ, который нагреваясь начал парить. Пар исходил от всех собравшихся у костра и Матсу казалось, что люди сидят в облаках, на небе. Среди Богов.
— И ударил я тогда этого северянина кулаком. И стер улыбку с его довольной морды, — продолжал рассказ не отличающийся ни статью, ни ростом воин. Именно он встретил их с варгом в ночном лесу. — Распустил он кровищу, что с носа его хлынула. Она лилась и лилась, всю рубаху перепачкала. А он посмотрел непонимающе, глазами своими луп-луп, да как повалится наземь.
— Да брешешь ты всё, Вегард, — ответил с другой стороны костра широкоплечий парень с длинной светлой бородой без кос. Синие глаза смотрели насмешливо. — Не достал бы ты до лица его, даже если бы подпрыгнул. Короток больно, руками то махать высоко.
Раскатистый смех разметался по лесу. И тепло так от него стало на душе Матса. И страхи все попрятались, забились в самые дальние уголки сознания. Мальчик сыто икнул, отёр рукавом губы от сала. Смотрел он осоловелыми глазами на костер, на воинов, впитывая каждое слово, каждое их движение. Пока не задремал, прижавшись к крепкому плечу Фолкора. А тот и не стал будить. Долго ещё мужи воинственные разговорами баловались, пока не пришла пора всем сном забыться. Впереди дорога долгая предстояла.
______________________
*Тор — бог грома и молний.
*Цверг — природный дух, гном из скандинавской мифологии.
*Квасир — карлик, родившийся из слюны асов и ванов (богов), обладал необычайной мудростью.
*Нидхёгг — чёрный дракон, подъедающий корни дерева Иггдрасиль в скандинавской мифологии. Также он пожирает прелюбодеев, клятвопреступников и подлых убийц.
Глава 11
— Смотри, смотри, что вытворяет.
— Ты глянь. Локи её побери.
— Глазам не верю.
Громкие голоса вытащили Матса в серое утро. Он лежал под телегой, укрытый одеялом. Кто его туда ночью отнес? Фолкор? Вроде, рядом с ним уснул. Или Йоран? Да какая разница. Спалось хорошо. Без сновидений. Голова светлая и легкая, словно свежещипанный гусиный пух.
Из-под телеги Матсу были видны лишь ноги воинов, стоявшие поодаль полукругом.
Мальчик выполз из ночного укрытия.
— Тихо, не спугни, — шикнули со стороны.
Подполз на четвереньках к воинам и только тут встал в полный рост. Все смотрели на альву. Она, как и вчера лежит под шкурой, а на ней у лица прыгала белка. Ну белка и белка. Что та крыса, только хвост пушистый. Что так всех перебудоражило?
— Вон. Летит. Сейчас, увидишь, — зашептали за спиной.
Пичужка с голубой грудкой, как та, что в лесу пела для Веселины, порхнула и уселась прямо на нос девушки. В клюве у неё была ягода темно-красная, почти черная. Подскочила белка, ухватила лапками за нижнюю губу Веселины, оттянула. Пичужка спрыгнула, прижала клювом ягоду к обнажившимся зубам, надавила. Сок брызнул в стороны. Потек. Птичка теребила ягоду, выдавливая больше мякоти и сока. Проглотила кожицу и взмыла вверх, исчезая в листве.
