Очень похоже то, что, укоротив жизнь огромного большинства рабочих всего мира пропорционально тяжести их труда, мы, остальные, можем жить довольно долго. Теперь я краснею при мысли о моей войне с мешками песка и рубке леса. Мне стыдно. Я- любитель, по желанию начинающий и прекращающий работу. Теперь понимаю, почему добрый старый Джо Недервельд, -мы звали его адмиралом, - часто дулся меня, когда я молодым парнишкой работал его подручным. Мы копали и мне тогда и в голову не приходило заботиться о моей L-кривой. Я был здоровяком и кидал в воздух сразу две лопаты грязи. Я гордился своей силой и ворчал на старого Джо, который работал медленно и полегоньку.
Теперь я понимаю. Он замедлял ход часов своей жизни- инстинктивно. Он должен был провести всю свою жизнь за такой работой и, как все,- хотел жить долго. Инстинкт Джо Недервельда делает более убедительной науку Слонэкера, Леба, Нортропа и великолепную статистику Раймонда Перла.
Теперь я понимаю, почему борцам со смертью так трудно заставить L-кривую человечества в целом спускаться менее круто. Миллионы, которые в старости заниматься более-менее тяжелым физическим трудом, дохнут с голоду, эти миллионы, а не наши франтоватые тысячи понижают «средний статистический возраст».
Эти миллионы ждут долговечности не от врачей, или, во всяком случае, не столько от врачей, сколько от инженеров изобретателей, заставляющих работать машины.
Эти высказывания Де-Крюи очень наивны. Трудящиеся могут ждать разрешения основных вопросов их жизни (в том числе и проблемы здравоохранения) не от успеха техники, не от введения новых машин (появление которых в условиях капиталистических стран только увеличивает безработицу), а от радикального разрешения основной проблемы социального строя, разрешения, которое может дать только пролетарская революция. - Прим.ред.
Но все же я воспользуюсь уроками Слонэкера, Жака, Леба, Перла, и Джо Недерведьда и попробую ослабить, замедлить темп моей жизни. Я знаю, -я эгоистичен. Когда я думаю о моих братьях-рабочих, я чувствую себя подлым лентяем. Каждый должен делать свою долю тяжелой работы. Тогда, никому не придется тратить на нее всю жизнь. Эти мысли заставляют меня ненавидеть мое легкое ремесло писателя. Но, не имея сил победить свой эгоизм, я стараюсь успокоить свою совесть: я пилю и колю дрова и этим обманываю себя, воображая, будто и я делаю часть общей настоящей работы. Но даже и здесь, -эгоистически стремясь к долголетию, - я буду работать, не напрягаясь.
Чтобы дольше жить, я последую старой поговорке, сложившейся задолго до появления остроумных изысканий ученых вроде Леба и Перла: "Не надо жечь свечу с обеих концов".
X
Как бы то ни было, но, вероятно, борцы со смертью способ дать мне какой-нибудь шанс на продление моей жизни за сорок лет. Уже сделаны открытия, позволяющие победить или даже истребить некоторые из болезней, засорявших сорокалетние механизмы живых часов. Этих побед недостаточно, чтобы изменить статистику смертности, но, может быть, потому лишь, что большинство людей слишком бедно, чтобы приобрести изобретенные уже средства обманывать смерть. А частично, может быть, потому, что многим из наших врачей не хватало ни времени, ни желания следить за ходом побеждающих смерть открытий.
Но даже в утопическом мире, где каждый был бы достаточно богат, чтобы оплатить заботы одареннейших врачей, и где все врачи были бы так же талантливы и самоотверженны, как лучшие из наших теперешних врачей, насколько можно было бы продлить жизнь большинства?
Экономист, профессор Ирвинг Фишер, написал недавно книгу «Как ЖИТЬ» (как раз то, чему я хочу научиться) и разослал крупнейшим врачам список из девяноста болезней. От этих крупнейших авторитетов Фишер хотел узнать:
«На сколько процентов, по Вашему мнению, может быть снижена смертность от каждой из этих болезней?» Почтенные доктора ответили с неожиданной честностью. Они ответили на все вопросы: от трагического нуля, возможного предотвращения смерти при раке, - до удивительных, обнадеживающих семидесяти процентов удачного лечения туберкулеза легких. Тогда Фишер пригласил проворного статистика Форсайта обработать все эти оценки возможного спасения жизни. Форсайт определил их среднюю величину и вычислил, насколько может быть, в среднем, удлинена жизнь человека, больного одной из этих девяноста болезней.
Оп составил таблицы смертности на основании статистических данных США за 11 лет, предположив, что применены все указанные опрошенными врачами средства, спасения.
Увы! Все средства, в изобилии затраченные на каждого, в том (невозможном) случае, если безработный будет окружен таким же уходом, как и мистер Джон Д. Рокфеллер, увеличат только на тринадцать лет среднюю продолжительность нашей жизни.
Необходимо помнить, что пессимистические выводы автора относятся, конечно, к США. В наших условиях, особенно по разделу детской смертности, профвредностей, туберкулеза и т.д., имеется очень резкое снижение смертности и, следовательно, повышение цифр, характеризующих среднюю продолжительность жизни. Это является прямым следствием нашей социалистической революции. - Прим.ред.
Это мрачно. Особенно при сопоставлении с издевательским утверждением Перла, что можно чуть ли не на 20 лет удлинить свою жизнь, если суметь выбрать себе достаточно долговечных папу и маму, бабушек и дедушек.
И все же есть надежда. Подвиги борцов со смертью, - историю которых содержит в себе эта книга, - покажут вам это. Опрошенные Фишером крупнейшие врачи честно признали равной нулю возможность предотвратить смерть при раке. По все же они должны согласиться, что несколько жизней было спасено операциями, рентгеновскими лучами, радием. И если не сегодня, то завтра будет раскрыта тайна почему та или иная ткань нашего организма, внезапно взбунтовавшись, убивает нас. Хирурги описывают замечательные наблюдения.
Современное положение вопроса о раке Де-Крюи излагает несколько субъективно. Прежде всего, процент излечений при некоторых незапущенных формах рака является далеко же талия ничтожным, как пишет Де-Крюи. Особенно благоприятны такие формы, как рак кожи, губы, языка, грудных желез и т.д. Речь при этом идет не о случайном рассасывании опухоли, а о результате обдуманных медицинских мероприятий. Изучение биологических свойств раковой опухоли предпринимается сейчас в самых широких размерах и дало уже ряд интереснейших результатов: так, в настоящее время выделены те химические вещества, которыми может быть вызван искусственный (экспериментальный) рак. - Прим. ред.
Иногда злокачественная опухоль, которую все с уверенностью считали смертельной, вдруг начинает уменьшаться и, в конце концов, исчезает совсем, сама по себе, спонтанно, безо всякого лечения. Здесь ключ к тайне рака. Какой-нибудь простой хирург в операционной, или еще неизвестный безбородый юнец, выбивающийся из сил в лаборатории, заставят человеческое тело выдать секрет этих случайных самоизлечений от рака, Это неизбежно, как завтрашний рассвет. Найдется человек, подобный Майноту, достаточно зоркий, чтобы видеть в темноте, достаточно бодрый, чтобы знать, что нет неизлечимых болезней. Только несколько лет назад злокачественное малокровие было так же загадочно, как и рак. Вы прочтете в этих приключениях борцов со смертью, как Майнот разгадал эту загадку. Найдется борец с раком, подобный ему.
То же и с нефритом. Я знаю, что вхожу в возраст, когда смерть начинает старательно целиться в меня. Но неужели причина, в силу которой люди болеют почками именно в моем возрасте, всегда будет так же непонятна, как теперь? Неужели сохранится эта смущающая меня сейчас путаница теорий предупреждения и лечения этих болезней?
Некоторые из этих теорий похожи больше на проповеди морали, чем результаты научных изысканий. Болезни почек, - учат они, - возникают или развиваются, если вы живете в свое удовольствие. Чтобы помешать смерти целиться в мои почки, я должен сесть на диэту. Уныло думать, что после целого дня борьбы с холодным прибоем Мичигана я не получу своего стакана. виски, а вечером, играя Бетховена, не смогу выпить пива. Но я пожертвую всем и приобрету диэтические привычки коровы, если только я буду знать наверное, что это поможет мне сохранить здоровые почки. Но борцы со смертью не уверены в этом.
