– Кодама38 его забери, что… что только что произошло?! Что это такое?!

– Я не знаю! Не знаю я! Стреляй! Стреляй в этого демона! Не знаю, что он там наколдовал, но он явно пришел не с целью просить ночлега!

Вынырнув из укрытия, дозорные не пожалели целой партии болтов, стреляли до тех пор, пока пальцы на спусковых механизмах не онемели, а боезапас не иссяк. Седоволосый же лениво отмахнулся рукой, словно отгоняя от себя надоедливую муху, и болты, будто столкнувшись с невидимой преградой, разлетелись россыпью в разные стороны. Лица защитников города исказила гримаса ужаса, они притаились за стеной, переглянулись, отбивая зубами дробь не столько из-за холода, сколько от охватившего их ужаса.

– Беги по восточной стене и, что есть сил, звони в сигнальный колокол, а потом стрелой лети и доложи Дзиро-сама! – затараторил носатый. – Я попытаюсь его задержать в пределах площади!

Товарищ моментально сорвался с места в направлении лестницы.

– Мог хотя бы сделать вид, что переживаешь за меня! – жалостливо заскулил вояка.

Одеревенелыми ногами спустившись по лестнице к разодранным в клочья воротам, он встал под сводчатой аркой и, дрожа от ужаса, стиснул древко копья, как ему казалось достаточно крепко, учащенно выдыхая густой пар сквозь стиснутые зубы, которые не прекращали стучать. Похоже, что всполошенные поднявшимся грохотом дозорные на других своих постах, наконец, заподозрили нависшую над их непреступной крепостью угрозу, потому как теперь со всех смотровых башен доносился бой сигнальных колоколов. На стенах цепной реакцией загорался один костер за другим, а к площади устремился немалый отряд самураев из двадцати или даже тридцати человек. Засвидетельствовав дыру в воротах, они тут же выхватили оружие и, перекрикивая друг друга, вопрошали у своего соратника о нападающих и сложившейся обстановке.

Очевидец вторжения молчал, сосредоточенно и не моргая глазея за пределы раскуроченных ворот. Оттуда, из бесконечной тьмы лесной чащи, доносился размеренный хруст шагов по снегу одного единственного человека. Неспешный, уверенный и пугающий.

– Дзиро-сама! Нападение! Ворота прорваны! Нападающего сдерживает на площади дозор западной и северной башен, но это лишь вопрос времени!

Лицо главнокомандующего вытянулось как кожаная мембрана, которую натягивают на боевой барабан. Поначалу донесение показалось ему очень дерзкой шуткой, но побелевшее лицо и округлившиеся как две тарелки глаза солдата, заставили отнестись к новости серьезней.

– Сколько их? Чьи знамена? У них что, осадные машины? Как они прорвались через армированные ворота толщиной в полметра?

– Один…

– Что?

– Он один.

– Смеяться надо мной вздумал, пес?! – взревел Дзиро и схватился за рукоять катаны.

Дозорный рухнул генералу в ноги, чуть ли не расшибив лоб об пол, и завопил истерично:

– Дзиро-сама! Клянусь! Я собственными глазами видел, как старик в лохмотьях…

Оглушительный грохот не позволил солдату договорить. Часть стены, будто от удара тараном разлетелась в щепки, балка, удерживающая потолок, затрещала, надломилась, и часть крыши, утратив опору, провалилась в помещение, подняв в воздух облако пыли. Дзиро еле успел отскочить назад, глаза заметались из стороны в сторону, стремясь уловить образ врага. На какой-то момент воцарилась оглушительная тишина, в которой раздавался лишь шелест опускающихся всюду обломков. Снегопад проник в комнату через образовавшуюся дыру в крыше, плавно ложился серебряной пылью на все вокруг.

– Ты веришь в судьбу, Дзиро Куроносукэ?

Голос прозвучал с леденящей кровь надменностью, заставив напыщенного Дзиро покрыться потом, невзирая на ворвавшийся в помещение холод. Холод ворвался прямиком в его каменное сердце, сковав цепями страха, покрыв тело от макушки до пальцев ног мурашками. Перешагнув через деревянную колонну, что надломилась ровно посередине и распласталась через добрую часть комнаты, из клубов пыли проявилась высокая фигура. Белые, точно снег, волосы вытанцовывали в еле ощутимых дуновениях ледяного ветра, лохмотья ученической униформы Цитадели свисали лоскутами, а рубинового цвета глаза вонзались в ошарашенного Дзиро с вызовом.

В пределах стен города он всегда чувствовал себя в безопасности, окруженный верными, как ему всегда казалось, самураями. Целиком отдаваясь потокам безмятежности и размеренного спокойствия, он знал предел своих сил и был уверен в собственной непревзойденности перед другими воинами. Но сегодня все эти чувства разбились вдребезги, как хрустальные, приоткрыв за собой страх перед невиданной прежде силой.

Враг наступал, а жажда крови, парящая вокруг его разгоряченного стана, заставляла каждый волос на теле стоять дыбом.

«Белый. Демон».

– Н-нобунага?

Нобунага с презрением разглядывал Дзиро: его округляющийся посекундно взгляд, плотно стиснутые зубы, искривленный рот, неуверенные движения. Он так долго ждал этой встречи, так долго желал увидеть все эти эмоции на его лице, что не смел торопить столь вожделенный момент, услаждая себя видом ошеломленного врага.

«Ущипните меня, ду́хи! Этого не может быть. Просто не может быть… Мне это снится!»

Дзиро лихорадочно заморгал, качнул головой, присмотрелся с прищуром, и ему почему-то стало казаться, что его тело состоит из размякшей глины – таким неуклюжим и неповоротливым он внезапно ощутил себя. Он хотел привычным командным голосом усмехнуться и высмеять безоружного мальчишку в лохмотьях, но почему-то не смог. Его лицо лишь нервно задергалось, а дыхание неожиданно сперло. Он, дивясь непривычной скованности, смог лишь негодующе захрипеть подобно старой телеге.

– Что нас делает сильными, Дзиро? – Юноша вскинул голову кверху, не отрывая взгляда от оцепеневшего генерала Цитадели, и его рот скривился в ядовитой ухмылке. – Когда-то ты задал мне этот вопрос. Тогда я трусливо промолчал, но теперь абсолютно точно могу ответить. Ненависть. Агония. Ярость. Да, пожалуй, именно эти эмоции посадили во мне семя, что проросло и преобразовалось в некую сущность.

Настал черед молчать Дзиро Куроносукэ. Он молчал и чувствовал, как остывает его тело от панического и необъяснимого страха.

«А всегда ли он был так высок и жилист?! Всегда ли смотрел на окружающих, словно на грязь?! Всегда ли его голос звучал так холодно и твердо?! Это кошмарный сон?! Пусть это будет кошмарным сном!»

Генерал заставил себя выпрямить плечи; стремясь унять дрожь в руке, потянул катаны из ножен. Уголки губ скривились в подобии ухмылки.

– Слишком дерзкие речи для мертвеца в дранье!

Юноша повел пренебрежительным взглядом по комнате, будто выискивая что-то определенное. Глаза остановились на дальней стене, изучили мощную дубовую подставку, прячущуюся во мраке безлунной ночи. Его взор заметно смягчился, а через секунду уже жадно пожирал длинное черное лезвие инферитового нодати, словно перед ним предстало не оружие, а молодая обнаженная женщина. Он вожделенно сглотнул, втянул в себя морозный воздух, ощутив, как приятная дрожь пробирает каждый миллиметр тела и потянулся вперед рукой, будто меч располагался в досягаемой близости.

Нодати задрожал, ожил под натиском его карминового взгляда, инферитовое лезвие зазвенело как живое.

С треском сломав дубовую подставку, меч сорвался со своего места и в ту же секунду оказался в руке Нобунаги.

Он с упоением ласкал взглядом черную заточку, измерил вес оружия в руке, полюбовно обвил пальцами плетеную рукоять.

Дзиро не верил собственным глазам, слова старой ведьмы, что пророчила ему смерть несколько лет назад, гремели в голове раскатами грома.

«Чушь собачья! Это всего лишь мальчишка в лохмотьях! Я – военачальник легендарной Черной Цитадели! Меня не напугать жалкими фокусами! Я закаленный в боях воин! А он… он – призрак! Наваждение!»

Разгорячившись ошибочным самовнушением, генерал сорвался с места в лобовую атаку, нанес яростный удар с двух рук, навалившись всем весом на рукояти катан, но мальчишка лениво и будто совсем не напрягаясь, блокировал удар, отбросил оппонента назад легким движением руки, тут же атаковал. Ошарашенный Дзиро сиганул в сторону, чудом избежав быстрого горизонтального удара. Под ноги попалась опорная поломанная балка, он спотыкнулся, чуть не завалился, но юноша не воспользовался неуклюжестью врага. Его глаза смеялись, линия губ изогнулась в насмешливой ухмылке.