– Несчастный!

Куроносукэ опешил от подобной дерзости настолько, что вмиг растерял все мысли. Сильной рукой он брезгливо отпихнул старуху в сторону, в результате чего та завалилась на землю, но тут же уставила на самурая порицающий кривой палец с длинным поломанным ногтем.

– За тобой по пятам ходит смерть!

Люди торопливо стали покидать улицу, боясь лицезреть момент расправы над старой женщиной. Дзиро, не сводя с умалишенной пламенного взора, зловеще зашипел, теряя контроль над собой:

– Проклятая ведьма, как смеешь ты даже смотреть в мою сторону, будучи хоть сотню раз слепой?! Я – Дзиро Куроносукэ, смерть – моя верная спутница!

– Глупый мальчишка! Упрямый, самоуверенный сопляк! – взвизгнула она. – Величие твое – точно туман на рассвете. Ты падешь… Да, да! Падешь от руки мстительного духа! Как бы ты не пытался бежать от своей кармы, мстительный дух догонит! Да… Тень врага, чьи кости покоятся под пеплом, настигнет тебя холодной ночью! Белый демон утащит тебя в Дзигоку!

– Замолчи, женщина! – разъяренно рявкнул Дзиро, катана в мгновение ока выскользнула из ножен. Рука дрожала от неподвластной ярости.

На улицу выбежала худенькая девушка, загородив собой старуху и начала умолять, рухнув носом в землю у самых ног Куроносукэ:

– Господин, простите мою мать за подобную грубость! Она больна! Она не понимает, что говорит! Умоляю, сохраните ей жизнь!

Дзиро заскрежетал зубами, с шумом выдыхая сквозь них воздух, оглянулся: жители испуганно поглядывали со всех сторон, робко перешептывались. К командиру Цитадели приблизился один из офицеров, зашептав на ухо предостережения, что слегка остудило разгоряченного воина. Вооруженная мечом рука опустилась, но дыхание по-прежнему оставалось порывистым и возбужденным.

– Белый демон! Белый демон!! – вопила в спины удаляющимся воинам старуха.

Рокот грома вырвал Куроносукэ из кошмара, он в лихорадочной трясучке вскочил в положение сидя. Ледяной пот струился по лицу, спине и груди, сердце отбивало стаккато, тело колотила дрожь. Он постепенно стал приходить в себя, испуганно глазея по сторонам, будто выискивая в колющей глаза темноте кого-то. На улице бушевала гроза, освещая сквозь молочного цвета амадо комнату беспрестанными вспышками. Тени гнущихся в разные стороны деревьев отражались на их поверхностях, точно силуэты безобразных злых духов. Они тянулись кривыми лапами в разные стороны, кланялись к земле. Ледяная рука неумолимо дрожала, коснулась лица, отерла липкий пот со лба.

– Нет-нет… Не бывать этому. Не бывать!

Утреннее весеннее солнце пряталось за облаками, но, несмотря на это, на улице стояла по-летнему жаркая погода. Воздух казался раскаленным и липким. Ветер совсем пропал, птицы притихли, только откуда-то из глубины леса раздавались пронзительные вопли цикад. Сато и Нобунага проснулись раньше всех и неторопливо направлялись на тренировку. Сато шел, сгорбив плечи с полузакрытыми глазами, периодически зевая и постоянно спотыкаясь, то о торчащие из дороги камни, то о собственные ноги. Проклиная себя в который раз, он зарекся не играть больше со взрослыми в кости до первых соловьев. В это время Нобунага разрывался бурными эмоциями, жестикулируя и смотря сквозь реальный мир искрящимися глазами.

– Я никогда не видел ничего подобного! Его лезвие черное, как крыло ворона, а еще он длиной в человеческий рост! Наката-сан создавал его больше полугода, потому как инферитиум очень сложный металл, и каждый слой требует основательной закалки, а их там семь! А лезвие! Линия закалки переливается сотней оттенков! Весит правда, что твоя коняга, но вчера мы вонзили его в землю и летящий на лезвие дубовый лист прошел как призрак сквозь заточку и только потом распался на две части, а значит это невероятно острый меч! Такой острый, что, отрубив им кому-нибудь голову, бедняга ничего и не поймет, пока не решит отправиться по своим делам.

Сато закинул руки за голову и вздохнул, утомленный энергичной болтовней друга:

– О духи, пацифист Нобунага говорит об оружии и отрубленных головах с пламенем в глазах. Ущипните меня боги, что с тобой случилось? Где Нобунага? Где этот добряк, что при виде раненой птички бежит со слезами на глазах к Цукиёри-сан и умоляет спасти животине жизнь?

– Рукоять такая длинная и толстая, но идеально ложится в руку, – продолжал юноша, жестикулируя. – Наката-сан поработал над балансом так, что нодати вовсе не кажется неуклюжим оружием.

– Невероятно, он меня совершенно игнорирует, – фыркнул Сато себе под нос, отведя взгляд в сторону.

– Наката-сан сказал, что вручит нодати Дзиро-сама во время открытия тринадцатого турнира. Как думаешь, командир возьмет меч на вооружение?

– Вряд ли, – равнодушно ответил друг, зевнув так сладко, что на ресницах застыли слезинки.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что! – выпалил Сато раздраженно. – Дзиро Куроносукэ – приверженец школы парных мечей. Если он возьмет этот нодати, ему придется взять и второй точно такой же, а какой недоумок станет сражаться двумя нодати, словно это обычная катана? Даже с одним таким мечом трудно совладать, два ты просто не удержишь в руках. Если уж ты воспылал таким интересом к орудиям убийства, зайди как-нибудь в библиотеку к Кондо-сан и поищи на полках писания Кадзуки Кейти «На острие меча». Там очень красочно описывается функциональность каждого вида оружия, и приводятся примеры использования. – Он остановился, уставив взгляд к небу, как будто вспоминая. – Во-первых, – рыжий загнул указательный палец, – в открытом бою для использования нодати требовалось два человека. Два! Потому что хотел бы я поглядеть, как быстро ты сможешь извлечь столь длинный клинок из ножен самостоятельно. Во-вторых, после убийства им врага – одного или по счастливому случаю двух, а по невероятно счастливому случаю вместе с лошадью, что бывает крайне редко – нодати бросали и шли в бой с обычной катаной. В-третьих, мой юный оружейник Нобунага, с таким же успехом можешь привязать к рукам булыжники и полезть в драку. Изделие Накаты-сана не больше, чем символический подарок для Дзиро Куроносукэ.

Нобунага все это время стоял и, затаив дыхание, слушал лекцию друга, а затем встрепенулся и явил робкую улыбку:

– А ведь ты прав, Сато-сэмпай. Никак не могу взять в толк, как ты в себе сочетаешь все это?

– Что «это»?

– Ты сильный и способный в боевом мастерстве, в то же время умен и любознателен, а от одного взгляда на тебя девчонки растекаются как масло на огне.

– Я просто пытаюсь искать всяческие преимущества своего нахождения в этом месте. Но с девчонками ты загнул, конечно! Не знаю, что до остальных, но Такахико от меня прямо-таки воротит. – Он оскалил белозубую ухмылку. – Как только сталкиваемся взглядами, она аж вся зеленеет.

– Такахико-сан странная, не стал бы я на твоем месте с ней связываться. Проклянет еще.

Беседу прервал звук быстрой и легкой поступи за спиной. Оити, не церемонясь ни секунды, подбежала к брату и заключила в столь нежные объятья, что Сато невольно налился краской и отвел взгляд. Нобунага, так же раскраснев, ощутил приятное прикосновение пальцев сестры к спине, с наслаждением вдохнул знакомый аромат вишни от ее убранных в тугую прическу волос. От пылких объятий сердце зашлось в груди раненой птицей, и Нобунага боялся, что Оити узнает об этом. Девушка припала щекой к плечу брата, подняла свой ясный изумрудный взгляд и прошептала, поднеся губы к самому уху так, что от дыхания по всему телу пробежала приятная щекотка.

– Кицубоси-чи, какой сегодня день?

Оити с малых лет звала брата Кицубоси – именем, данным ему при рождении. С тех самых пор оно несло в себе скрытый смысл, связывающий только их двоих, навевало теплые воспоминания о доме, пропитанные насквозь запахом вишневого дерева, шумом травы в саду, теплотой и уютом.

– Ох, совсем забыл. – Он задумчиво почесал затылок и улыбнулся самой искренней улыбкой.