Мицухидэ стоял недвижимо, внимательно всматриваясь в мимику лица своего командира. Он знал, что противостояние между Дзиро и Одой пролегало корнями очень в глубокое прошлое, но никак не мог связать эту историю с Нобунагой.

– Давний враг, что погребен под пеплом – Ода Нобухидэ, – задумчиво промычал Куроносукэ. – А мстительный дух – это нобухидэвское отродье. И, как ты мог заметить, этот паршивец действительно ищет силы.

– Дзиро-сама, это просто смешно! – несдержанно выпалил капитан. – Вам стоит хоть раз побывать на тренировках или хотя бы почтить своим присутствием турнир, чтобы обрести понимание: Оду способен поколотить даже ребенок. Он не трус, но слишком бесхребетный. Он не способен наносить кому-либо вред даже в рамках соревнования. Я бы сказал – ему не место в додзё, но ранее вы приказали мне заняться его обучением…

– Я помню, о своих приказах! – рявкнул генерал и пригвоздил Мицухидэ взглядом. – Слушай новый приказ, Мицухидэ. – Его голос стал тихим и леденящим. – Я хочу, чтобы ты избавился от мальчишки.

Акэти Мицухидэ не удивил подобный приказ, ни одна мышца не дрогнула на его худом лице.

– Можно инсценировать самоубийство, как последствия всеобщей травли. Веревка у меня всегда найдется.

Нервная ухмылка выпрыгнула на лицо Куроносукэ.

– Ты всегда любил играть грязно, Мицухидэ. Нет. Я желаю видеть, как он станет отчаянно цепляться за жизнь, как страх погасит свет в его глазах. Я желаю его видеть сломленным и жалким. Я желаю, чтобы его агонию видели все. Его ретивая сестра частенько доставляет хлопоты Эри. Это станет уроком для нее, как и проучит выскочку Хисимуру.

– У меня есть некоторые мысли на этот счет, Дзиро-сама.

Напряжение как будто отпустило Дзиро Куроносукэ, он медленно развел могучие плечи, выгнул спину и удовлетворенно улыбнулся капитану.

– Ступай, мой верный клинок, несущий смерть непокорным. Ступай и не разочаруй меня, Мицухидэ.

Капитан откланялся и поспешил скрыться за белоснежным амадо, быстрым шагом вышел во двор. Вспышки безумия стали проявляться все чаще, все отчетливей, частенько доводя Дзиро Куроносукэ до несдержанных воплей, и Акэти опасался, что рано или поздно, генерал схватится за меч. Дзиро не любил повторять приказы дважды, и Акэти Мицухидэ хотел непременно ему угодить.

– НОБУНАГА!

Пронзительный крик над ухом вырвал мальчика из сладкого сна и тот, перепуганный до смерти, подскочил с футона22 на максимальной скорости, прямым курсом в нависшего над ним Хисимуру. Раздался глухой удар и перед глазами обоих заплясали пьяные россыпи звезд. Мальчишки отпрыгнули с воплями друг от друга, схватившись за лбы, на которых тут же проросли идеально округлые шишки. Сато рассмеялся, а Нобунага закряхтел, уткнувшись лицом в одеяло и схватившись за голову двумя руками.

– С ума сошел?!

Он бы продолжил причитать и возмущаться, если бы внимание не привлекла непривычная тишина в завсегда шумном с утра пораньше жилище. Обычно под раскатистый гонг во дворе, утреннюю возню и громкие голоса сожителей, сон, как рукой снимало, а в тесной обители начинался новый день, но тут все точно сговорились, бесшумно собрались и ушли на тренировку, оставив Оду отсыпаться. Такое происходило ни единожды, и каждый раз, когда Сато ночевал вне стен общежития, а посему Нобунага подсознательно сетовал на друга за разгульный образ жизни, но смелости высказаться рыжему в лицо ему не хватало, как не хватало в данный момент времени на душевные терзания о том, что он как был изгоем, так и остался. Юноша, как подорванный, вскочил с койки, буквально впрыгнул в кэйкоги23 и метнулся со всех ног к выходу, по пути подвязывая волосы веревкой.

Единственное, что Нобунага делал лучше других – так это бегал. В этом он никому не уступал. Мальчику так часто приходилось удирать от обидчиков, что ноги стали самой развитой частью его тела.

Додзё располагалось на противоположенном конце города, за белоснежной стеной в десять сяку24. Перед началом тренировки ворота на территорию запирали, а опоздавшие подвергались наказанию в виде двух сотен взмахов мечом, тридцати ударов палками по голому телу или же пребыванию в течение суток в яме без еды и воды. Запуганные дети не решались опаздывать, но частенько подшучивали над Нобунагой – теперь это стало единственным их развлечением, учитывая, что определить зачинщика не представлялось возможным. Один раз Акэти избил провинившегося Оду до такого состояния, что бедняга не мог ходить несколько дней. Острая боль от ударов четко запечатлелась в его памяти, он до ужаса боялся повторения наказания.

Ребята бежали так быстро, насколько это было возможным. Солнце протянуло свои золотые лапы сквозь высокие деревья, ласкало теплыми прикосновениями кожу, а ветерок, играясь с волосами, приятно щекотал. Но друзьям было не до того. Нобунага несся напрямик, срезая привычный маршрут через подворотни, перепрыгивая встречные ограды на пути, Сато старался не отставать.

На рынке ребята чуть не снесли двух плотников, переносящих длинные доски. Ода ловко шнырнул подкатом под преградой, Хисимура проворно вспрыгнул на изгородь и промчался мимо по ее шаткой конструкции. Пробегая мимо конюшен, с мальчишками поздоровался кузнец:

– О! Нобунага-сан, доброе утро! Снова опаздываешь?

– Извините, Сосуке-сан, позже поговорим! – махнул рукой мальчик, промчавшись мимо.

– Сегодня придешь?

– Да помогут мне ду́хи, – задыхаясь ответил тот.

– Чудный парень, – улыбнулся кузнец, скрестив руки на груди.

Друзья свернули за двухэтажное здание казарм, подняв под ногами в повороте тучу пыли и, завидев, что ворота додзё не заперты – вложили все силы в этот последний рывок. Скорей всего Акэти еще не пришел, потому что ребятня сидела на веранде, шумя разговорами. Сато и Нобунага буквально ввалились в додзё.

Оба согнулись ровно пополам, задыхаясь в тяжелой одышке. Длинные волосы Нобунаги, убранные в хвост, растрепались, свисали черными нитями по всему лицу. Он плюхнулся на пол, продолжая задыхаться. Друзья успели вовремя, а если быть точней минута в минуту. Следом за их громким вторжением вошел Акэти и вонзил взгляд золотых глаз в растекшихся, словно перебродившее тесто, по полу учеников. Настолько грубое нарушение этикета бросило учителя в пламя ярости, он прищурился и навис над ними подобно разъяренному медведю, отбрасывая черную тень, сверкая взбешенным взглядом.

– Я разве не рассказывал об этикете, сопляки?! – взгляд перетек на Нобунагу. – Ода!

Мальчик вскочил на ноги, вытянулся в прямую линию и окаменел.

– Твое тяжелое дыхание подсказывает, что ты снова проспал. Как и ты, Хисимура.

– Но мы же не опоздали! – воспротивился Сато.

– Молчать! – рявкнул капитан, схватив рыжего за ворот кимоно и подтянув к себе нос к носу. – Опять таскался всю ночь по злачным местам, а?! Как думаете, чем вы лучше других? Или считаете, что у вас есть какие-либо привилегии? – Он брезгливо оттолкнул Хисимуру в сторону. – Правило для всех одно! И каждый, находящийся на территории города должен строго блюсти его! Я заставлю вас драить нужники языками, щенки!

– Хисимура-сан не виноват! – воспрянул Нобунага, выступив вперед, но как только волчий взгляд впился в него, резко поумерил пыл, потупившись. – О-он из-за меня пришел так поздно! Я слишком крепко спал и поэтому Хисимура-сан не мог меня разбудить! Я один провинился!

Сато ошарашено вскинул брови, обернувшись и не веря собственным ушам. «Взял всю вину на себя?! Ты весь трясешься от страха и все равно берешь всю вину на себя? Не говори больше и слова, не то Акэти перегрызет тебе глотку. Он подобно псу, чувствует страх в людях!»

Нобунага боялся до трясуна своего учителя, но эмоции и голос совести предательски толкнули его в клетку с разъяренным зверем по имени Акэти Мицухидэ. Однако капитану понравилась эта самоотверженность в дрожащем голосе подопечного. Он оскалил одну из своих ядовитых ухмылок, вскинул голову кверху, не сводя глаз с мальчика.