Джек прикрыл глаза; сладость таяла на языке, и это вызвало странные ностальгические ощущения.

Не тоску по тому миру, нет, конечно же.

«Тоску по другому времени?»

– Ну, он и есть настоящий, – вздохнул Джек. У чая был странноватый привкус, нюанс бумажного стаканчика; если подумать, тоже точь-в-точь, как в кофейне навынос. – Чизкейк есть чизкейк.

Жюли опустила взгляд.

– Не спросишь меня, почему я оказалась здесь? И о чём попросила Неблагого?

Седая служанка стояла в дверях немым изваянием; Грейс мелкими глотками пила чай из чашки, а свободной рукой прикасалась к копью, прислонённому к её креслу – осторожно, почти бессознательно, самыми кончиками пальцев.

«Они ведь уже знают».

– Расскажи, – попросил Джек тихо, почему-то чувствуя себя виноватым. Хотя это им сейчас манипулировали; он ни о чём не просил – да и не хотел ничего, пожалуй, только если поспать. – Он… он выглядел печальным, когда вручал себе дар.

Жюли вздрогнула, а потом рассмеялась принуждённо.

– Не думаю, что такие существа вообще могут грустить, – сказала она, разглядывая содержимое собственной чашки. – Или уважать кого-то. Или сопереживать… Но это неважно, – смягчилась она. И подняла взгляд на Джека. – Я убила собственного мужа.

– Ого.

– Что-то ты не выглядишь удивлённым, – Жюли покачала чашку в руке, точно баюкая её на ладони, а потом как-то растерянно отставила. – Я поздно вышла замуж. В моей среде это считалось, скорее, нормой, нежели чем-то из ряда вон. Удивительно, что это был брак по любви… Дональд был шеф-поваром, какое-то время даже вёл кулинарное шоу, мечтал о своём ресторане. Мне это импонировало: у каждого из нас – своё дело. Своя территория.

– Очень зрелый подход.

– Но не универсальный рецепт счастья, – улыбнулась она одними губами; глаза у неё оставались холодными. – Мы прожили вместе… да, точно, четыре года или чуть больше. Открыли ресторан, как Дональд и хотел; я подняла кое-какие свои связи и обеспечила ему хорошую прессу, а потом узнала, что беременна.

Она умолкла ненадолго, явно давая Джеку время уместно отреагировать. Но он не знал, что сказать; лисье чутьё твердило, что ничем хорошим история не закончилась.

– Это должна была быть девочка, – продолжила Жюли очень нейтральным голосом, словно отстиранным от всех эмоций, отбелённым, пустым. – Я придумала ей имя, купила одежду, игрушки… А потом случился выкидыш. Ничего удивительного. Мне было сорок два. Дональд меня поддержал; сказал, что мы справимся, что попробуем ещё раз… Второй раз я не стала придумывать имя. И узнавать пол тоже. Как ты уже догадываешься, наверное, совершенно правильно сделала. Но ничего; мы и это пережили; Дональд сказал, что мы должны попробовать ещё раз. Сделать всё правильно. Я ходила на йогу. Расслаблялась. Не нервничала. Сократила часы работы. Придерживалась диеты… Ты ни о чём не хочешь меня спросить?

«Нет», – подумал Джек.

Седая женщина смотрела в сторону. Бледная Грейс вцепилась в копьё – и сама не заметила, кажется.

Вслух он сказал:

– Мне кажется, ты что-то упускаешь в рассказе.

– Опускаю, да, – сухо откликнулась Жюли. – Четыре года, да… Все четыре года Дональд меня избивал. Господи, – выдохнула она и потёрла лоб, неловко, неосознанно, точно по привычке, изгоняя подступающую мигрень. – Господи, я начинала с бракоразводных процессов, я насмотрелась на эту срань, я думала, что со мной это никогда… В общем, да. У Дональда были вспышки ярости – это забавно смотрелось на кулинарном шоу, когда он бил тарелки и швырял еду. Но в жизни мне было не смешно. Совсем. Но это начиналось постепенно; и каждый раз у него был повод, серьёзный повод, я далеко не идеальный человек, я задерживалась на работе, уезжала в командировки без предупреждения. Я… я пьяная приходила домой, когда мы отмечали успешное завершение судебного процесса. Один раз я не посоветовалась с ним и принесла домой собаку. Он её выгнал в сад. Надо было развестись, а я… я забеременела в третий раз. Девочка. Дональд был счастлив; он подарил мне браслет с жёлтыми сапфирами. Мне нравятся жёлтые камни, – и она бессознательно коснулась своей короны, тёплых, огнистых кабошонов из янтаря, словно вросших в дерево. – Я носила его не снимая. Он был на мне, когда Дональд… В общем, мы ссорились, я садилась в машину, а он захлопнул дверцу со всей силы, попал по животу, сбоку. Третьего ребёнка я тоже потеряла.

– Соболезную.

– Не стоит, – ответила Жюли так же сухо. – Пока я лежала в больнице, Дональд меня навещал. Он был очень мил; как перед свадьбой, только лучше. Мне задавали вопросы – и партнёры, и полиция… Я сказала, что с дверцей был несчастный случай. Не знаю, почему, просто соврала. Потом Дональд приехал забрать меня домой. Когда мы садились в машину, он сказал: «Давай попробуем ещё раз». А я… я попросила его поменяться местами, а когда села за руль, то вдавила газ и переехала его. Дважды. Ни о чём не жалею.

На сей раз она замолчала надолго, а когда заговорила снова, то выглядела очень спокойной.

– Меня, разумеется, оправдали. У меня есть кузина в Форесте, она замужем за мэром, и у него тоже есть связи, очень хорошие… Мне помогли. У Дональда обнаружились долги – очень удобно; а в переписке с приятелем он упоминал, что неплохо было бы получить наследство и решить финансовые проблемы. До сих пор не уверена, что мой адвокат не сфальсифицировал доказательства, – у неё вырвался смешок. – Возможно, мне просто хочется оправдать Дональда. И я не уверена, что у меня действительно был аффект, хотя экспертиза показала, что был… Неважно. В конторе меня поддержали, но, как бы это сказать… мягко отстранили от дел. Чтобы я отдохнула. Чтобы пришла в себя. Я открыла фонд для женщин, пострадавших от насилия. И шелтеры, конечно. И горячую линию. Но всё это время не могла перестать думать о том, как поступила бы, если бы удалось отыграть время назад. Если бы я ушла в самом начале; если бы не позволила убить ребёнка внутри себя… А потом я попала на Игры, – Жюли откинулась на спинку кресла, выдыхая, и чуть прикрыла глаза. – И словно увидела себя со стороны. Отрезвляющее зрелище, – она усмехнулась. – Я отдала Неблагому браслет – тот самый; всё, что осталось от прежней жизни, от прежней меня. От моей надежды. Неблагой спросил, жалею ли я о том, что сделала; вряд ли он имел в виду браслет, наверное, Дональда… Я сказала, что нет; готова повторить хоть сто раз. И тогда он сказал, что дарует мне титул королевы и место, где я буду в безопасности.

– Ну да, конечно, – вырвалось у Джека прежде, чем он успел прикусить язык. – У него все подарки с подвохом.

– Так и есть, – Жюли выпрямилась и посмотрела на него в упор. – Я с самого начала хотела устроить здесь что-то вроде убежища, для тех, кому больше некуда пойти. И для игроков, и для всех остальных… Но в безопасности тут только я. Ровно так, как пообещал Неблагой.

«А вот и квест», – пронеслось в голове.

– И в чём подвох? – спросил Джек, также усаживаясь ровно.

– Здесь рядом есть каменный лес; нечто вроде естественного лабиринта, – ответила Жюли, не отводя взгляда. – Этот лес населён чудовищами. В самом его сердце спрятана волшебная арфа; под полной луной её музыка разносится на сотни миль вокруг, а путники не могут устоять перед сладостными песнями – и идут, зачарованные, навстречу своей гибели.

– И обитатели твоей деревни тоже.

– Я могу оградить их от песен своей силой. Но когда я сплю, то шёпоты тоже умолкают, и люди… люди остаются беззащитными, – ответила Жюли. – Самые уязвимые; те, кто погружён в сожаления и мечты… Я действительно хочу защитить их, Джек, – добавила она, смягчаясь. – Но я не воин. Я просто адвокат. Помоги мне. Если ты справишься, я отдам тебе свой ключ – всё равно он мне не нужен. Так даже проще; игроки перестанут сюда приходить.

После всего, что было сказано, хотелось согласиться сразу. Не ради Жюли даже; и не ради Грейс.

Просто чтобы утереть нос Неблагому.

– Можно мне подумать до утра? – спросил Джек, отводя взгляд.