Все зашибись, кроме одного - что вообще за хрень происходит вокруг? Зомби, Имуны, новые пространства, средневековье, монстры. Может быть пора просыпаться?

*****

Глава 3

Две недели. Даже уже больше двух недель звучал хор Пятницкого или соло, в исполнении Рокфора и Гайки в палате Чернышева. Стабильно не менее часа, во время каждого посещения, а происходило это, по два-три раза в день. Все пациенты, которые попали в Лечебницу после сезона Охоты, уже распущены. Буквально вчера выписали последних, самых тяжелых, в основном тех, кто попал сюда с оторванными конечностями. Теперь, они, продолжали их отращивать в домашних условиях, возвращаясь в больницу только для консультаций, если им казалось, что что-то идет не так. Команда лекарей, в штате Склифосовского, прекрасно справлялись практически с любыми травмами и увечьями, если пострадавшего успевали довезти до стаба живым.

А Рокфора уже тошнило от "Черного ворона", и он клял себя за то, что сам и предложил эту песню. Он пробовал вместо песни повторять фамилию-имя-отчество, как изначально советовал Склифосовский. Но как оказалось, сидеть, и беспрерывно повторять фразу - Чернышев Дмитрий Варламович, занятие еще более худшее, чем песнопение. В какой-то момент она начинала превращаться для него в бессмысленный набор слов, и он понял, что скорее сам повредится рассудком, чем достучится до кого-то.

Утешало лишь периодическое присутствие Гаечки. По началу оба стеснялись своих вокальных данных, но после десятков повторений, обоим стало как-то по-барабану, как это выглядит со стороны, и даже присутствие других членов их команды, заглядывающих иногда из любопытства, их не смущало. Самое интересное, что все ребята, тоже хоть раз в день, но заскакивали в палату. Причем, даже Чип и Дейл, относились к данной затеи без извечных насмешек. А Вжик предложил, когда Чернышев очнется, окрестить его "Вороном", тут же влезли Чип и Дейл, и в ходе дебатов окрестили девочку "Чернышом". Все посмеялись, хотя с девочкой было и не до смеха, но постепенно, так и стали именовать мужчину и девочку - Ворон и Черныш.

Почему Черныш? С девочкой происходили изменения. За две недели ее тело кардинально поменялось, превратившись в некоего зверя, черного окраса. Толи тигр, то ли волк, то ли маленький динозавр. В Улье каких только тварей не встретишь, и если бы не малые размеры и короткий период времени, за которое произошли изменения, то судя по степени развития брони на теле, этого монстра, можно было бы смело отнести к Элитнику, вернее маленькой его копии, явно берущего происхождение от какого-то зараженного животного, что не было редкостью. Правда еще одна загадка - на затылки не было никакого намека на споровый мешочек.

Изредка заходил Склифосовский, до этого, целыми днями занятый излечением "охотников", и проводя большую часть оставшегося времени, с девочкой в переживальнике, пытаясь разными способами, сначала не дать прогрессировать изменению ее тела, а затем, когда все попытки обернулись прахом, с азартом изучая Черныша, всеми доступными ему методами. В их же палате, обычно, он производил краткий осмотр, интересовался у Гаечки нет ли каких изменений, каждый раз напоминая, что ей нужно только петь и мониторить состояние мозга, без всяческих попыток поиска в ментале, и, по обыкновению, пощелкав пальцами, удалялся. А Гайка тем временем, в отличие от Рокфора, не унывала, а наоборот, говорила, что чувствует некую передачу данных от тела вовне, но как ни уговаривала Склифосовского, тот не позволял ей пробовать в ментале отследить эту связь. "Не хватало, что бы ты еще в кому впала, или еще хуже - превратилась во второго Черныша. Что нам, потом еще про тебя тут песни начать петь? Так у нас нет второго Рока, если что", - строго выговаривал он ей. И давал напутствие Рокфору: "А, ты, как только почувствуешь абсолютно любое ментальные колебания, сразу врубай свою "глушилку" на полную катушку и концентрируй на Гайку, что бы ее не утянуло никуда". А Рокфор, итак, как только узнал о предстоящей опасности, без всяких дополнительных инструкций, стоило Гаечки появиться в палате, сразу включал свой дар, блокируя возможные воздействия на нее извне. Это была одна из граней его основной способности. И если в команде, он обычно выполнял роль танка, возводя силовые щиты, прикрывая отряд и беря удары любых свойств на себя, что было для него делом не особо затруднительном, типа как в спортзале снаряды потягать, еще и удовольствие от этого получишь, то тут совсем другое дело. Как будто-то ему приходилось менять вид спорта, и переходить, скажем, на прыжки с шестом. Представляете чемпиона по бодибилдингу или поднятию штанги, бегущего с шестом и пытающегося взять планку? Вся его груда мышц и мощь, здесь будет только помехой. Вот то-то. А он умел это делать - ставить ментальную защиту на других. Что бы защитить лично себя - такой необходимости не требовалось, это было просто заложено в нем, как сказал то ли Склифосовский, то ли Вжик - "тебе что в лоб, что по лбу". А вот поделиться ею с другими, это была мука еще та. Поэтому, теперь, постоянно используя эту способность, приходилось увеличить количество применяемого живчика и горошин, для восстановления, что было не очень-то полезно для здоровья. Но чего не сделаешь ради дела и безопасности, убеждал он себя, как обычно стараясь не приплетать сюда свои чувства. В последнее время, Склифосовский, стал как-то подозрительно на него посматривать, и все настойчивей интересоваться, не чувствует ли он отклик от пациента, а какие тут чувства, если от непрерывного принятия живчика, голова, как в тумане, и постоянный сушняк?

Вот и в этот раз, Склифосовский ненадолго заглянул в палату с Шаманом, лекарем, который обычно был приставлен к охране на главном въезде в Питер, и всегда дежурил там, в дни, когда происходила очередная перезагрузка, и команда Сухаря привозила очередную партию "цветных" свежаков. Он, с большой степенью вероятности, мог определить какой талант или таланты подарил новому иммунному Улей, а так же, сразу чувствовал, использует ли в данный момент дар человек, на которого он обратил внимание. В Лечебнице, от такой способности особого толка не было, поэтому здесь он появлялся только по случаю какой-то надобности Склифосовского. Как например сейчас. Побыли немного в помещении, как будто, к чему-то прислушиваясь, и вышли. Через минуту, пошушукавшись за стеной, Склифосовский вновь приоткрыл дверь, погрозил Рокфору кулаком, и захлопнув ее, удалился.

- Чего это он?, - удивилась Гайка, прервав пение.

- Так это, шут его знает, - обрадовавшись, неожиданному перерыву, Рокфор приложился к бутылке с живчиком.

- Наверное поешь невыразительно, - съязвила Гайка и продолжила прерванный куплет.

Спустя полчаса, когда певуны уже решили закончить сеанс на сегодня, снова заявился Склифосовский, но уже в компании Сухаря, Вжика и Серого.

- Значица так, - сходу включил командный голос Сухарь, - мы тут покумекали, и поняли, что дуэт из вас никудышный. Напоминаю, что повторный приезд падальщиков, через неделю, и нам придется отдать эту пару им, если мы не сумеем их вытащить из комы и сами не поймем, что с ними делать дальше.

*****

Равнина закончились, начался лес. Тактику пришлось сменить. Если в полях мы поняли, что я должен как можно быстрее бежать, при случае отмахиваясь мечем от приближающихся диких охотников, и то, больше, чтобы отпугнуть, чем реально причинить вред, пока Акелла не разберется с очередной напастью, то в лесу такой метод передвижения не годился. К амуниции пришлось добавить копье, и теперь начинать путь мне приходилось с двумя видами оружия - в поле с мечом, а в лесу с копьем, поменяв их местами в чехле за спиной. Сейчас я раздумывал, а не стоит ли присовокупить к этому и вещевой мешок с кольчугой и шлемом, так как по степи бегать в них точно не вариант, потому сразу и перестал их надевать, а вот в лесу я уже испытал и прыжки хищников сверху и когти на теле. Но это лишний вес для забега по степи.