Осень ранняя настала Осень ранняя настала, В золото деревья наряжая. Синева небес прозрачней стала, Тучам серым своё место уступая. Капельки прозрачные – дождинки С жарой торопят распрощаться. Сверкающие нити-паутинки Бабьим летом манят наслаждаться. Ветер листьями янтарными играет, Ведя игривый, дружный хоровод. Хризантемы приветливо кивают, Ожидая увядания черёд. В ожидании спокойствия природа Ласкает дни осенние теплом. Лишь ветер, предвещая непогоду, Просторы обдувает холодком. Но всё ещё живёт и вдохновляет Красотами земными любоваться. Веру и надежду оставляет Цветущую весну дождаться! Валерий Василевский Мой Смоленск с золотыми сединами Как-то непроизвольно начало автобиографии простучало строчками любимого Маяковского: «Когда я итожу то, что прожил…», вспоминаю города, где довелось бывать и пожить, и яркой звездой на их фоне вспыхивает в сознании Смоленск. Родился я в одном из величайших городов русской воинской славы в 1937 году. Туда же после эвакуации в Казахстан вернулась и наша семья, когда Великая Отечественная закончилась. Жили в бараке. В комнатке помещались одна кровать, где спали родители, и сундук, на котором мостились мы с младшим братом. Между ними еле вписывался маленький столик. Да. Не могу не упомянуть достоинство этого сундука: в нём с довоенных времён сохранились всего две вещи: избранные произведения Пушкина и Лермонтова!.. Зато через год судьба подготовила подарок: Смоленское отделение Союза писателей выделило для трёх своих членов (В. Ф. Шурыгин. Н. Г. Антонов, И. И. Василевский – мой папа) маленький домик. Здесь уже было роскошно: две комнаты, туалет, кухонька. И даже по маленькому садику досталось каждой семье. А рядом с нашим участком находился огородик Марии Митрофановны, мамы А. Т. Твардовского. Так что мне доводилось видеть Александра Трифоновича и даже слышать его разговоры с моим отцом, известным на Смоленщине поэтом, получившим рекомендацию в Союз писателей от М. Исаковского. Так что юность моя прошла в окружении поэтов и писателей. Первой, естественно, вспоминается школа № 7, теперь – гимназия. Одноклассникам с любовью и поклоном Мы полвека не бывали в школе, Убежав оттуда классом в жизнь… Подними бокал (хоть с кока-колой) И ещё полвека продержись. Пролетели годы, пролетели, Выставив отметки из морщин. Но не хмурься. Что ты, в самом деле? Это не смертельно для мужчин. Нам уже друзей не встретить многих. Не благодарить учителей. Их едва ли угощают Боги. Потому за память их налей! Вспомним Чую, Макса и Эмиля, Дине Алексеевне поклон! Долгих лет препятствия не смыли В юности родное слово «Блонь»… Школа рядом с этим старым парком, Где общаться так любили мы, Убегая дружно из-за парты, Чтобы встретить проводы зимы. Зов весенний нам тревожил души, В неизвестность взрослую маня. Никогда те чувства не нарушит Опыта усталого броня. Выйдем улыбнуться старым клёнам! С Глинкой поздороваться, как встарь. И себя почувствовать влюблённым, Позабыв года и календарь. Выиграть свой первый бой
Далеко уехавшим смоленским друзьям Не раз я видел, как аллея, Пленив уютной красотой, Потом скитальца не жалеет И вдруг окажется не той. Внезапно множество колдобин Под ноги путнику кладёт. И путь становится подобен Тому, что к пропасти ведёт. Так и мальчишка недозрелый В плену томительных страстей Тотчас мечтами подогрел их И от судьбы ждал новостей. Она ж сурово улыбнулась: – Богатство, счастье? Не спеши!.. И вот уже он ходит снулый: Кто правосудие вершит? Какими славными путями Он, добрый, честный, не бродил — Судьба за ниточку потянет — И он пустышку вдруг родил. Какому богу поклониться, Чтоб показал мне верный путь? Куда податься? За границу? В мечтах прославленную Ниццу? Ну подскажите кто-нибудь! …Уютный путь – не та дорога, Что к самобытности ведёт. Лишь одолев ущелий много, Трудяга свой ответ найдёт. Какой Париж? Какая Ницца? Ты ж на Смоленщине рождён. И здесь твоя судьба гнездится. Ищи свою тропу. Пойдём! И спотыкайся, но не падай! Уменье не даётся вдруг. Путь к совершенству – не услада, А труд твоих ума и рук. И ту далёкую аллею, Что к пропасти тебя вела, Судьба подбросила, жалея. Экзаменом твоим была. Всего-то надо – не вернуться, А смело путь продолжить свой. Стоптать не раз лихие бутсы И выиграть свой первый бой!  Куда пропало бабье лето? (Письмо из Смоленска университетским друзьям) Сентябрь, как выпивший художник, Споткнувшись, обронил листву. А подмастерье – мелкий дождик — Семь дней учился волшебству. Перемешал все краски лета, Устроил пышный карнавал, Присвоил клёну эполеты, Мундир ему пририсовал. Толпе танцующих берёзок Накинул на плечи парчу… И наяву, как в детских грёзах, Все удаётся ловкачу. Рисует на стекле узоры, По лужам выбивает марш, Был, как бродяга, беспризорный, А стал – как королевский паж. Вступает, ритмами играя, Моей гармонии назло. То затихая, то сгорая, То вкривь, то вкось – как повезло. И вдруг – аккорд громоподобный: Пришла хозяйка торжества! Ах, ОСЕНЬ! Право, неудобно Не чтить каноны естества. Куда пропало бабье лето? Где зорь малиновый закат? Где в парках наших игры света? Где наш Сентябрь-аристократ? Неужто стал уже банкротом? Продрог, промок, лишился сил? На листьев золотых банкноты Семь дней усердно моросил. В старанье этом, с ветром споря, Завесой туч от солнца скрыв, Он грибникам (и мне!) на горе В лесу устроил перерыв. Скучают березняк и боры, И всё ж, хозяйка торжества, Давай устроим вместе сборы, Ну, вот хотя б из озорства! Наденем старые бахилы, Накинем поседевший плащ, Возьмём мой посох, правда, хилый, И в лес… Хоть смейся, а хоть плачь! Привет, поникшие берёзки! Поклон тебе, усталый дуб! Поправьте взмокшие причёски, Взметни поникший жёлтый чуб! Смотрите, ветер изменился. Сквозь щёлку туч пробился луч. Он перед вами извинился, Что недостаточно могуч… Вдруг слышу клёкот журавлиный: На юг собрался птичий люд. Напев старинный, клич былинный Они полям знакомым шлют. А мне прислали вдохновенье: Курлы, курлы – звучит мотив. Ловлю, храню это мгновенье — Осенней сказки детектив… |
