Во многом занятие этим проектом было связано с болезнью Джармена и приближающейся смертью. Однако коттедж «Проспект» стал не только символом жизни гея-режиссера в самых неблагоприятных социальных условиях, но и символом многого другого. В дневнике последних лет жизни Джармен описывает, как, можно сказать, приковал себя к негостеприимному прибрежному ландшафту и как неоднократно спасался в этом саду от всего «демонического диснеевского мира», в котором жил. Эпидемия СПИДа, умирающие леса, дыра в озоновом слое, парниковый эффект, Чернобыльская катастрофа, ядерная угроза в разгар холодной войны – все это заставляло Джармена ощущать неминуемость апокалипсиса. Он взял немного семян, несколько саженцев и коряг и начал превращать в искусство это предчувствие конца света, тем самым смягчая порождаемый им ужас[131].
Я не знал лучшего примера того, как жить с проблемами, которые невозможно решить, с вопросами, на которые нет ответов. Джармен создал смысл в мире, утратившем смысл, создал уверенность в эпоху, в которой ее почти не осталось. Перефразируя Одри Лорд, можно сказать, что он прислушивался к сигналам ненадежности своей жизни, не позволяя им парализовать или запугать себя. Он в полной мере использовал все, что могло дать настоящее. В тени атомной электростанции и в тени приближающейся смерти ему удалось противостоять неясности будущего и расстаться со многими неоднозначными потерями. Я подумал, не попробовать ли и мне нечто подобное – при иных обстоятельствах и в другом масштабе.
Я все еще держал в руках список фантазий о совместном будущем в живописной недвижимости фантазий. Он был написан на странице, вырванной из одного из тех простых блокнотов, которые я привез из Америки потому, что мне очень понравился их цвет. Неаполитанская желтая бумага в светло-голубую линейку, вертикальная тонкая красная линия, очерчивающая край. На бумаге – равномерные изгибы моего почерка синим индиго.
Между всеми историями, которые мы себе рассказываем, чтобы жить, и между всеми попытками отбросить их, когда мы замечаем, как они искажают наш взгляд на вещи и становятся самодельными тюрьмами, есть моменты тишины. У меня было впечатление, что я переживаю один из них. Это моменты большой открытости, в которые все кажется возможным и невозможным одновременно. Моменты смятения, разочарования и уверенности, незнания и отсутствия необходимости знать. Моменты, в которые, сам того не замечая, иногда делаешь шаг вперед и движешься в новом направлении. Именно тогда жизнь начинает себя переписывать.
Я вспомнил всех людей, разделявших мой путь, и задумался, как они впишутся в жизнь этого большого дома. Всех, кого я по-своему любил и которые по-своему любили меня, – симпатичных, милых, абсурдных, утомительных, умных, требовательных, завораживающих и надломленных людей, которые шли по жизни, несмотря на соленые восточные ветры и обжигающие лучи солнца. Люди, на которых иногда можно было положиться, а иногда нет, которые оставляли меня одного и все же сопровождали и помогали, в принципе делая мою жизнь, эту жизнь в одиночестве, возможной. Люди, с которыми я хотел бы разделить свое будущее и несомненно бы разделил.
Возможно, именно это имела в виду Симона Вейль, описывая существование дружбы как чудо: «Как и красота, она – чудо»[132]. Дружеские отношения, балансирующие между близостью и дистанцией, были для нее образцом того, как можно жить с неоднозначностью. Тот факт, что дружба существует вопреки собственной неопределенности, казался ей даром, благодатью[133]. Может прозвучать ужасно пафосно, но для Вейль это было озарением, которое она вынесла из тяжелой, часто одинокой и наполненной историческими катастрофами жизни между двумя мировыми войнами. Жизни, когда не раз казалось, что планета перестанет вращаться и никакого будущего больше нет.
Я долго думал, что делать со списком, который держал в руках. Уже было направился на кухню, чтобы выбросить его в корзину для макулатуры. Но потом развернулся. Не зная, почему, я разгладил бумагу и вернул ее к другим записям.
Благодарности
Есть люди, без которых я не хотел бы жить, жить в одиночестве. Люди, которые сопровождают меня и помогают, когда могут. Я благодарен им всем. Одни появляются в книге под своими именами, другие остались анонимными или присутствуют в мысленных скобках. Я бы с радостью напечатал здесь список всех имен, но надеюсь, эти люди знают, что я имею в виду именно их и что они занимают особое место в моем сердце.
Габриэла фон Арним, Сильвия Бар, Изабель Богдан, Терезия Энценсбергер, Беатрис Фассбендер, Юлия Граф, Франциска Гюнтер, Карстен Кредель, Кристоф Магнуссон, Лина Музур, Мари Науманн, Мария-Кристина Пивоварски, Анне Шарф, Олаф Вильк, Ханья Янагихара, а также Якоб Хохрейн и Эстер Микушиес из Гете-института в Нанси, Кароль Барметтлер, Мануэль Бергер и Вальтер Вилли Виллиманн из отеля «Бо Сежур» в Люцерне – к вам я обращаю особую благодарность. Разговоры с вами питали размышления, на которых основана эта книга. Вы давали мне время и эмоциональную свободу в виде писательских резиденций, щедро делились со мной первыми впечатлениями от прочтения и становились источником важных интеллектуальных и лингвистических импульсов. Без вас не существовало бы этой книги.
Литература
Арендт Х. Жизнь ума / пер. с англ. А. Говорунова. СПб.: Наука, 2013.
Арендт Х. Люди в темные времена / пер. с англ. и нем. Г. Дашевского, Б. Дубина. М.: Московская школа политических исследований, 2003.
Аристотель. Никомахова этика / пер. Э. Радлова. М., Берлин: Директ-Медиа, 2020.
Барт Р. Как жить вместе: романтические симуляции некоторых пространств повседневности / пер. с фр. Я. Бражниковой. М.: Ад Маргинем Пресс, 2016.
Барт Р. Ролан Барт о Ролане Барте / пер. с фр. С. Зенкина. М.: Ад Маргинем Пресс, 2012.
Барт Р. Фрагменты любовной речи / пер. с фр. В. Лапицкого. М.: Ад Маргинем Пресс, 2015.
Брукнер А. Отель «У озера» / пер. с англ. В. Скороденко. М.: Росмэн, 2003.
Бурдьё П. Мертвый хватает живого / пер. с фр. Ю. Ледовских // Социология социального пространства. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2007. С. 121–156.
Ван дер Колк Б. Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть / пер. с англ. И. Чорного. М.: Эксмо, Бомбора, 2023.
Вейль С. Дружба // Формы неявной любви к Богу / пер. с фр. Е. Епифанова. СПБ.: Издательский проект «Квадривиум». С. 258–267.
Вейль С. Тяжесть и благодать / пер. с фр. Н. Ликвинцевой. М.: Русский путь, 2008.
Грановеттер М. Сила слабых связей / пер. с англ. З. Котельникова // Экономическая социология. 2009. 4 (10). С. 31–50.
Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с фр. С. Зенкина. М.: Академический проект, 2020.
Денворт Л. О дружбе. Эволюция, биология и суперсила главных в жизни связей / пер. с англ. А. Анваера. М.: Издательство АСТ: CORPUS, 2022.
Джармен Д. Современная природа / пер. с англ. И. Давыдова. М.: Ад Маргинем Пресс, 2019.
Дидион Дж. Год магического мышления / пер. с англ. Л. Сумм. М.: CORPUS, 2021.
Дидион Дж. Ползут, чтоб вновь родиться в Вифлееме / пер. с англ. Е. Смотровой. М.: No Kidding Press, 2022.
Иллуз Е. Почему любовь ранит. Социологическое объяснение / пер. с англ. С. Сидоровой. М., Берлин: Директмедиа Паблишинг, 2020.
Иллуз Е. Почему любовь уходит? Социология негативных отношений / пер. с англ. С. Сидоровой. М., Берлин: Директмедиа Паблишинг, 2022.
Кляйн М. О чувстве одиночества / пер. с англ. О. Ролиной // Психоаналитические труды: в 7 тт. Том 6. «Зависть и благодарность» и другие работы 1955–1963 гг. Ижевск: ERGO, 2010. С. 279–298.
