— Пей, — сказала она. — Это всего лишь вода. Нам есть, о чем поговорить.

Я попытался сесть, но у меня не было сил, не больше, чем у слабого младенца. Гвендолин приблизилась и положила подушку мне за голову, более или менее подпирая меня, чтобы я могла попить. Вода была прохладной и сладкой. Я пила так быстро, что начала задыхаться, и боль обожгла мои легкие.

— Что со мной случилось? — мой голос звучал холодно, отстраненно, будто я даже не контролировала его.

Гвендолин пожала плечами. Она села на край кровати и убрала прядь волос с моего липкого лба.

— Ну, если быть точной, я бы сказала, что у тебя был сердечный приступ. Твой пульс зашкаливал.

Я попыталась сделать глубокий вдох, но казалось, что мою грудь что-то сдавливает. Еще больнее было, когда я попыталась выдохнуть. Мои пальцы онемели, и боль прострелила левую руку.

— Такое иногда случается, — сказала Гвендолин.

— Что с тобой не так?

— Со мной все в порядке, Кэсс. Ты единственная, кто совершил ошибку. Я возлагала на тебя большие надежды, и ты знаешь это. Я всегда знала, что когда-нибудь мне придется иметь дело с оборотнями этого клана; я просто не ожидала, что ты будешь той, кто приведет их сюда.

Я нашла в себе силы сесть. С каждым вздохом чувствуя, как падает температура. Простая попытка перенести вес повредила что-то внутри меня. Не уверенна, но я поверила ей. Что-то не так с моим сердцем. Женщина коснулась меня там, прямо над грудью, посылая через меня волну электричества, сильного, как молния.

— Действительно ли ты ведьма?

Гвендолин махнула рукой. Она заправила прядь белых волос за ухо. Я лучше разглядела ее, когда она встала и потянула стул, чтобы сесть рядом со мной. Мы были в темном подвале. Комната большая и в ней был сквозняк, и только одна лампочка висела над головой Гвендолин. Остальная часть комнаты скрыта в тени. Мне показалось, что я видела, как что-то движется в темноте далеко позади нее, но мое сердце ныло и чувствовалось, будто взорвется, когда я попыталась наклониться вперед, чтобы лучше рассмотреть.

— Да, Кэсс. Я ведьма. Чертовски хорошая, тебе не кажется?

— В чем смысл всего этого? Давай не будем притворяться, что ты не знаешь, что я искала в твоем офисе. Если тебе от этого полегчает, я так и не нашла его.

Я подумала о файлах, которые положила в багажник своей машины. Может, они все еще там. Может быть, Саймон найдет их в конце концов и сможет взять то, что ему нужно. Он идет за мной. Некоторое время назад я чувствовала его. Но его голос исчез из моего разума, и моя кровь стала холодной. Должно быть, он слишком далеко.

— Так ты думаешь, что оборотни очень сексуальны, не так ли? Ты чувствуешь к ним тягу? Это всего лишь фантазия. Ложь. Вот что они делают со слабыми женщинами вроде тебя.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

Глаза Гвендолин вспыхнули. Когда она наклонилась вперед, свет упал ей на лицо. Весь синий цвет исчез из ее глаз, оставив призрачные, жемчужные глаза. Кожа Гвендолин потрескивала от энергии, которая исходила из ее пальцев. Я попыталась прижаться к цементной стене позади. Если бы она ударила меня этим снова, это был бы конец.

— Оборотни не более чем насильники, Кэсс. Они берут человеческих женщин и используют их как инкубаторы. Ты знаешь, что произойдет, если ты не сможешь дать потомство? Они отвергнут тебя, и ты будешь опустошена. Я делаю тебе одолжение, избавляя тебя от страданий до того, как это случится.

Она — сумасшедшая. Точно. Боже, она была рядом со мной все это время. Только теперь маска здравомыслия, которую она пыталась проецировать, очистилась, оставив после себя монстра.

— Поэтому ты скрыла сына Саймона? Ты убила его, Гвендолин?

Даже когда я подумала об этом, мое сердце заболело. У нее такая ненависть в глазах и презрение в голосе, когда Гвендолин говорила об оборотнях. Если она добралась до этого беззащитного мальчика, что с ним стало?

Она улыбнулась. Ее зубы, казалось, становились длиннее и острее, но это могли быть просто тени, иллюзия на моих глазах.

— Его сын вырастет таким же убийцей, как и он. Он рассказал тебе, что случилось с матерью того мальчика?

Я открыла рот, чтобы ответить, затем сжала челюсть. Стреляющая боль пробежала по моему лицу. Где-то в глубине души я знала, что это что-то значит. Она сказала, что у меня был сердечный приступ. Возможно, Гвендолин права.

— Я тоже виню себя, — сказала она. — Это случилось прямо у меня под носом, и я попыталась притвориться, что это не так. Ты мне небезразлична, Кэсс. Ты напомнила мне меня. Я думала, ты можешь быть как я. Потом ты появилась, разнося повсюду этот медвежий зловонный запах.

— Как насчет мальчика, Гвендолин? Какая теперь разница, если ты мне скажешь? Как видишь, я долго не продержусь. Здесь внизу так холодно. Где мы находимся? Дышать становится больно. Ты его убила?

— Мальчик именно там, где он должен быть, чтобы он никогда не мог навредить другой женщине.

— Он еще совсем маленький ребенок!

Я пошевелилась, и мое тело начало ломиться от спазмов. Дрожащими руками, опираясь о кушетку, посмотрела ей в лицо.

— Он всего лишь маленький ребенок.

— Да. Маленький ребенок, который вырастет, чтобы заставлять женщин спариваться с ним против их воли. Оборотни портят кровь, Кэсс. Они слишком долго смешивали свою кровь с людьми. Я не буду стоять в стороне и позволять этому случаться.

— Чистая раса, в этом идея? Знаешь, на кого ты похожа? Гитлер. Угадай, как он закончил? Ты не просто ведьма. Ты… ведьма-деспот.

Она схватила меня за подбородок и потянула вперед, пока ее лицо не отделяло больше, чем дюйм от моего. Ее пальцы были ледяными, и мое зрение затуманилось, пока она наконец не отпустила меня.

— Не понимаю, — сказала я. — Ты ненавидишь оборотней. Как бы то ни было, файл ребенка оборотня оказался на твоем столе. Что бы ты с ним не сделала, зачем хранить файл? Если твоя цель была держать его подальше от семьи или убить, почему бы не уничтожить файл и покончить с этим?

— Кто сказал, что мальчик был моей целью?

Земля грохотала под нами. Крошечная трещина открылась в цементном блоке в стене, ближайшей к моей голове. Пыль поднялась с пола и повисла в воздухе, почти задушив меня.

— Он настойчив, — сказала Гвендолин. — Я дам твоему любовнику это.

Я попыталась встать. Закричать. Саймон неподалеку. Он только снаружи. Когда я закрыла глаза, увидела его лицо. Его медвежья морда. Рев вырвался из его горла, и его черные губы распахнулись. Он стоял на четвереньках, выгнув спину и мотал головой из стороны в сторону, высвобождая свою ярость. Это то, что рушит фундамент здания.

— Саймон! — я попыталась закричать, но получилось слабое кваканье.

— Три по цене одного, — сказала Гвендолин.

Она откинулась на спинку стула и посмотрела на свои пальцы. Лампа качнулась над ней, и я увидела ее в другом свете. У нее темный синяк вдоль лица, и два ее ногтя сломаны и кровоточили. Она боролась. Если это был Саймон… а это точно был Саймон, он нанес ей какой-то ущерб.

— Боюсь, через минуту мне придется прервать наш разговор, — сказала Гвендолин. — Я надеялась, что твой любовник возьмет больше своих людей. Черт, я думала, он приведет весь свой клан. Может, ты не так важна для него, как думала. Это не имеет значения. Я убью их одного за другим, если придется.

— Нет, это он убьет тебя. Вот почему ты здесь прячешься.

— Я надеялась, что смогу вразумить тебя. Ты уже позволила этому зверю осквернить себя, но еще не поздно. Ты могла бы мне помочь. Однажды ты поймешь. И когда ты поймешь, что такое оборотни и какую угрозу они представляют, мы сможем работать вместе.

— Я никогда тебе не помогу. Даже если поверю всему, что ты сказала, я знаю, кто ты сейчас. Видела твое истинное лицо. Ты когда-нибудь пыталась найти настоящих родителей мальчика? Какая разница, скажешь ты мне правду сейчас или нет? Я умираю. И чувствую это. Думаю, ты права. Это мое сердце.