— пел я, глядя на Ленку, и мне показалось, что это место в песне мне удавалось лучше всего.

Чтобы не думать о том, какое впечатление я произведу своей песней, я прикрыл глаза. Со стороны могло показаться, что я целиком и полностью во власти вдохновения. На самом же деле все было намного проще: песню я знал назубок, и о том, что спеть в следующий момент, можно было не беспокоиться. Поэтому я пытался продумать план своих дальнейших действий в общении с новыми знакомыми. Все-таки моей задачей было не просто интересно провести время сегодня, но и произвести задел для последующих встреч. Что-то подсказывало мне, что эта модная и нескучная компания еще сыграет какую-то важную роль в моей жизни.

Увлекшись этими размышлениями, я не заметил, как моя песня закончилась, и я взял заключительный аккорд.

— Ну ты даешь, Мишаня! Здорово! — услышал я восхищенный Ленкин голос.

Я открыл глаза и обомлел. Передо мной молча стояла вся компания — я даже не заметил, в какой момент они перестали разговаривать между собой и начали слушать меня. Ого! ИЛенка впереди всех. А это приятно… «Получилось, получилось!» — радостно свербило в мозгу.

— А что это за песня-то хоть? Где взял? — посыпались вопросы.

— Да я и не помню уже, слышал где-то, — уклончиво ответил я.

А что мне было им говорить? «Привез вам эту песню из 1992 года»?

— Напишешь потом слова и аккорды? — спросил кто-то.

— Напишу, конечно, — согласился я, про себя отметив, что теперь и я чем-то их заинтересовал.

Со стороны лестницы послышались шаги и приглушенные голоса. Я напрягся. Вроде бы, все, кто должен, были уже на месте, и никто не упоминал, что мы ждем кого-то еще. Не хватало, чтобы меня тут накрыл наряд милиции, вызванный соседями за громкую музыку. Этим-то ребятам чего — у них вон родственники и друзья с такими связями и деньгами, что от чего угодно отмажут. А мне придется возвращаться к шахматам, а этот вариант я даже не рассматривал.

Но оказалось, что состав гостей действительно ожидало пополнение. И какое!

— Всем физкульт-привет! — услышал я веселый голос, и в наш «досуговый клуб» вошли еще четверо парней. Тот из них, кто шел первым, бережно держал на вытянутых руках сумку с чем-то круглым.

— Ой, ой, неужели это то, о чем я думаю! — захлопала в ладоши Ленка.

— А ты не думай. Ты доставай давай, — гость с важным видом протянул ей свой багаж, и на свет был извлечен огромных размеров домашний торт.

— Мамки наши на пару полдня пекли, — пояснил еще один пришедший и вдруг повернулся ко мне. Увидев меня, он с вытянутым от изумления лицом толкнул в бок первого, а тот, в свою очередь, остальных. Эта немая сцена продолжалась несколько секунд.

Я был удивлен не меньше, чем они. Ну разве мог я, собираясь «в одно место» вместе с Бабушкиным, предположить, что здесь соберутся едва ли не все, кого я успел встретить за недолгое пребывание в столице Советского Союза? Сначала Ленка выпорхнула из-за стены, как ни в чем не бывало…

А теперь и тот криминальный квартет, который сначала пытался отобрать у меня деньги и велик, а потом угрожал неприятностями в ПТУ, в полном составе глазел на меня в роли гвоздя вечерней программы, пытаясь сообразить, что все это означает.

В компании образовалась совсем уж неловкая пауза. Столбняк этой четверки и заодно мой был слишком явным, чтобы не обратить на него внимания. Конечно, никто, кроме нас, не понимал, в чем дело, но все же напряжение, повисшее в воздухе, заметили все.

— Ой, ребята, — защебетала вдруг Ленка, — а чего же мы просто так стоим-то? Вот и торт праздничный подоспел, угощайтесь!

«Хорошая попытка сгладить ситуацию», — оценил я. «Только, боюсь, тортиком от них не отделаешься».

Тем не менее Ленка, старательно делая вид, что ничего особенного не произошло, начала аккуратно разрезать торт на маленькие кусочки — чтобы досталось всем, и еще была возможность взять добавки. Мне тоже протянули небольшую тарелку с куском. Должен признаться, что торт был на самом деле изумительным, только вот сладкое, да еще такое жирное, при моем теперешнем спортивном режиме было под запретом еще более серьёзным, чем алкоголь. Тем более что этот запрет я установил себе сам — а собственная дисциплина держала меня покруче любой внешней. И, кстати, неизвестно еще, чем закончится сегодняшний вечер — с прибытием этих юных рэкетиров я уже не был уверен в том, что все обойдется миром. А это значило, что мне в любом случае нужно оставаться в наилучшей физической форме — не только не пить, но и не объедаться. Поэтому я вежливо откусил от своей доли пару раз и положил кусок торта обратно на тарелку.

Тем более, что я увидел, как несколько пацанов собрались вокруг виновника торжества. Вроде бы, это и понятно — уж его-то они наверняка знали давно и достаточно близко, и им было о чем потрепаться после двух лет, проведенных Димкой в армии. Но дело осложнялось тем, что они при этом показывали пальцем на меня. И сообщали они своему дембелю явно что-то нелицеприятное: глаза его недвусмысленно наливались кровью. «Ну все, начинается», — подумал я.

— Ты почему тортик не ешь? — Ленка, по своему обыкновению, возникла рядом внезапно, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Разве не вкусный? Тебе не нравится?

— Почему же, — удивился я. — Очень нравится. Вкусный торт, спасибо. Но у меня, видишь ли, спортивная диета. Я же тренируюсь. И всякие излишества мне, к сожалению, противопоказаны.

Я пытался одним глазом смотреть на нее, а второй не спускать с парней.

— Ой, подумаешь, — засмеялась Ленка, махнув рукой. — Диета у него! Ну и что? У кого ее сейчас нет? Я вот тоже на диете, между прочим, посмотри, какая у меня талия!

Она кокетливо покрутилась передо мной, загораживая вид.

— Видишь? — торжествующе сказала Ленка. — А ведь тоже торт ем, и ничего!

— Я чего-то не понял, — раздался недовольный голос дембеля, и его уже не совсем трезвое туловище выросло передо мной в полный рост. — Ты чего к Ленке моей лезешь? Давно в рыло не получал?

— К твоей Ленке никто не лезет, успокойся, — негромко, но уверенно сказал я. — Она просто поинтересовалась, почему я не ем торт.

— Да что ты говоришь? — издевательским тоном произнес Димка. — Ты думаешь, я слепой? Не вижу, как вы тут глазки друг другу строите весь вечер? Какого хрена она тут перед тобой крутится? Это вы так тортики обсуждаете, да? А в канаве по частям не хочешь проснуться, случайно?

— Дим, не накручивай себе того, чего нет, — отозвался я. — Еще раз говорю — никто к твоей Ленке не лезет. Во всяком случае, я уж точно. А насчет канавы можешь не пугать, на меня не действует.

— Кто этого урода сюда пригласил? — взревел дембель, обращаясь ко всем сразу.

— Бабушкин, — ответил кто-то.

Димка хотел что-то ответить, но сдержался. Видимо, на Бабушкина наезжать неохота было даже разъяренному пьяному дембелю. Это, однако, интересно.

— Значит, так, — Димка дыхнул на меня самогонным выхлопом. — Я тебя по-хорошему предупреждаю! Еще раз увижу рядом с моей Ленкой, я тебя… я тебе… в общем, ты меня понял, нет?

— Ты мне угрожаешь, что ли? — осведомился я.

— Предупреждаю, — ответил дембель. — Чтобы ты к моей девчонке не смел даже за километр подойти, понял? Ты тут вообще кто? А меня все знают! И если я вдруг увижу, что вы там с Ленкой за моей спиной что-то крутите, я тебя везде найду!

— Да я вообще-то и не прячусь, — заметил я.

— А мне до одного места, прячешься ты или нет! — заорал Димка. — Ты, салага, в учебке не был, а тебя бы туда засунуть, жизни поучить! Сразу бы понял, кто правила устанавливает и как себя вести надо! Эх, ты бы у меня поползал, сортиры подраил!

Димка завел обычную дембельскую шарманку про то, как он понял жизнь и что все, кто не служил, должны перед ним на цыпочках ходить. Я хотел его осадить, но не успел.

— А сейчас — медленный танец! — громогласно объявил диск-жокей, наконец-то справившись с лентопротяжным механизмом своего магнитофона. — Расслабляемся под романтическую музыку!