Со стороны, наверное, мы выглядели красиво. Целая колонна молодых людей, четко выстроившихся в несколько рядов друг за другом… Хотя, конечно, со стороны пусть на нас смотрят другие. Мне же было не до того — я любовался советской Москвой, которую не видел столько лет. Улицы еще не были забиты кричащей безвкусной рекламой и беспорядочно натыканными лотками, как в девяностые. Старенькие красные трамваи, напоминавшие мне о далеком первом детстве, курсировали вдоль зеленых бульваров. «Жигули» и «Москвичи», изредка перемежаемые «Волгами», по меркам двадцать первого века ехали, можно сказать, в прогулочном темпе — потому и ДТП в эти годы было минимальное количество. Зато каким событием было прокатиться хоть разок в машине для тех, у кого ее не было!

Кое-где, на специальных тумбах и стендах, мелькали афиши концертов. В советские годы они были однотипными: имя исполнителя или название сборного концерта на белом фоне, или красным, или синим. Никаких портретов в полный рост или логотипов спонсоров на полплаката. Тем не менее, мне даже на ходу удалось разглядеть знакомые фамилии и названия, набранные типовым шрифтом. Кобзон… Магомаев… «Пламя»… «Синяя птица»… О! Клифф Ричард! Я не то чтобы разбирался во всех этих (новомодных в то время) артистах, и уж точно не знаю, что он там пел, зато хорошо помню, что в 1976 году его приезд в Советский Союз наделал много шума. Да, сколько же всего интересного мне предстоит пережить заново!

Тем временем жара давала о себе знать, и я со все большим вожделением задерживал свой взгляд среди всех красот именно на желтых бочках с квасом.

— Ну что, молодежь, пить хотите? — весело спросил Антон Сергеевич, притормозив у одной из них.

— А то! — послышались голоса. — Все-таки не февраль месяц на дворе!

— И то верно, — согласился тренер и достал из кармана кошелек. — Ладно! По случаю выезда на рыбалку я всех угощаю!

На бочке с надписью «Хлебный квас» был прикреплен ценник: «Один стакан — 3 копейки». Тщательно пересчитав нас по головам, Антон Сергеевич собрал в пальцах в столбик нужную сумму монетками, и мы поспешили выстроиться в очередь за стаканами с заветной прохладной влагой. Каким же наслаждением было снова почувствовать вкус настоящего свежего кваса, не испорченного никакими консервантами, красителями и усилителями вкуса! Сколько же лет я такого не пробовал? А! Какая разница? Главное, что теперь для меня снова доступны те продукты и напитки, которых, как мне казалось, я никогда больше не смогу попробовать!

— Антон Сергеевич! — я решился задать вопрос, который занимал меня все то время, пока мы ехали на велосипедах по Москве. — А почему мы не взяли ведра? Ну или хотя бы сумки какие-нибудь. Куда же мы рыбу будем складывать?

Старожилы «Динамо» встретили мой вопрос дружным смехом. По их лицам я понимал, что они знают что-то такое, что мне еще только предстоит для себя открыть.

— Не волнуйся, Михаил, все предусмотрено, — подмигнул мне тренер. Все-таки интересным человеком был этот Антон Сергеевич. Иногда он больше напоминал не тренера, а какого-нибудь массовика-затейника для молодежи на отдыхе, хотя вообще-то был дядькой взрослым. Наверное, ему самому нравилось работать и общаться с молодыми парнями. — Ну что? Все напились? Тогда по коням!

После стакана освежающего кваса в летнюю жару жизнь, конечно же, стала намного прекраснее, чем до этого. Мы снова забрались на велосипеды. Честно говоря, мне очень хотелось, чтобы наш велосипедный марафон хотя бы иногда прерывался пешими прогулками. Очень уж тянуло погулять по улицам старой Москвы, посмотреть на знакомые дома в этой эпохе, зайти в несколько двориков — а может быть, и к кому-нибудь в гости, посмотреть, чем и как живут советские люди в это время. Конечно, многое я и сам помнил, но одно дело — помнить, и совсем другое — окунуться в эту атмосферу заново с головой. Да и память — штука ненадежная, подвести может и дорисовать разного.

Однако Антон Сергеевич, ехавший впереди и задававший темп и направление всем нам, не затормозил ни разу. А значит, и нам не оставалось ничего другого, как только следовать за ним без остановки. «Ну и ладно», — подумал я, — «мне же здесь совсем немного лет. Жизнь еще только начинается, вот чуть подрасту — и успею попробовать все, до чего только смогу дотянуться!».

— Значит, у нас на ужин будет свеженькая рыбка, — Сеня мечтательно закатил глаза и, увлекшись, едва не врезался в велосипедиста впереди себя. — Отлично! Давно уже хочется. А то все мясо и мясо.

— С чего это ты взял, — возразил я. — Нет, слопать на ужин то, что поймаешь, даже не рассчитывай!

— А почему? — удивился Сеня. — Для чего же мы тогда ловить-то ее едем, если есть не собираемся? Как кот Леопольд, что ли — ловить рыбу и сразу отпускать обратно?

— А потому. Ну ты сам подумай, — начал я объяснять незадачливому товарищу. — Рыба ведь не жареной в речке плавает. Это значит, нам надо ее привезти, потом сварить или пожарить, не знаю, что здесь повара из нее готовят, и только потом… И ты еще не забывай, что для того, чтобы поймать какую-нибудь рыбешку, на берегу приходится просидеть с удочкой не один час! А у нас здесь все по расписанию. Мы не успеем обернуться. Поэтому если мы свою рыбу и попробуем, то не раньше, чем завтра! И то не факт.

— Да что…

— Ну, у нас здесь какая-то экспериментальная история с меню, и вряд ли они будут отходить от установленного рациона. Мы с тобой — часть науки, Сеня.

— Да, ты прав, — расстроился Сеня. — Значит, будем растягивать удовольствие. Не знаешь, сколько нам еще ехать осталось?

— Откуда? — удивился я. — Не я же маршрут составлял. Но, по идее, совсем уж в далекие дали мы уехать не должны, так что, скорее всего, речка с рыбой ждет нас с тобой уже совсем скоро.

Ехать оказалось и вправду сравнительно недалеко: примерно тридцать-сорок минут езды на велосипеде, по Московским меркам, можно сказать, это и не время, и не расстояние. Тем более если учесть, что ехали мы не быстро, и порой нас обгоняли даже трамваи, которые были вынуждены постоянно тормозить на остановках.

Наконец вдали показался блеск воды. Обрадовавшись, что сейчас мы наконец-то сможем отдохнуть в теньке у реки, мы поднажали на педали — и буквально через пару минут остановились возле прохладного потока, не спеша текущего вдоль берега. С радостными криками мы побросали велосипеды и поспешили к воде.

— Слушай, Миш, а где эти… ну, принадлежности-то? — недоуменно спросил меня Сеня, почесывая в затылке.

Я покрутил головой в разные стороны. Наши коллеги по обществу «Динамо», как ни в чем не бывало, слезали с велосипедов, обменивались шутками и прогуливались вдоль берега, ожидая распоряжений тренера. Похоже, мы здесь были единственными, кого отсутствие рыбацких снастей хоть как-то озадачило.

— Понятия не имею, — я еще раз внимательно оглядел берег. — Наверное, сейчас выдадут. Сам подумай, не будут же они разбрасывать удочки с лесками по всему берегу. А то им быстро ножки приделают. Наверняка где-нибудь хранятся — неподалеку, в надежном месте.

— Хм. Странно, — сказал Сеня и, поискав глазами Антона Сергеевича, крикнул: — Антон Сергеевич! А где же удочки?

Услышав вопрос, старожилы снова наградили нас приглушенными смешками. Но секрет выдавать не спешили.

— А удочек нет, — отозвался тренер.

— В смысле… то есть как нет? — изумленно спросил я. — А как же мы будем рыбачить? Вы же говорили, что мы едем на рыбалку?

— Ну да, — весело кивнул Антон Сергеевич. — Все верно. Мы на рыбалке. Только удочек, сетей, неводов и прочих удовольствий мы не используем.

— А как же тогда ловить рыбку-то? — спросил Сеня, как и я, окончательно перестав что-либо понимать.

— Руками! — объяснил довольный тренер. — Ловим рыбу руками. Кто сможет поймать — тот ей и полакомится. Кто работает — тот ест, слышали такое?

После первого шока — как это, рыбалка без удочек? Руками⁈ — я начал смутно припоминать, что в своей прошлой жизни и вправду слышал о таком увлечении, и видел его не только в боевиках про единоборства. Правда, в двадцать первом веке это считалось прихотью для тех, кому совсем уж нечем заняться, и называлось, вроде бы, нудлингом. До сих пор не имею понятия, как переводится это слово, но ведь тогда, в будущем, каждой мелкой чепухе присваивали умные и солидные названия, вплоть чуть ли не до ковыряния в носу. Взять хотя бы «флешмоб», под который можно подвести что угодно. Знаешь это слово, умеешь вставить его в нужный момент — и вот ты уже не просто так полдня мотался по улице и приставал к прохожим, а участвовал во флешмобе.