— … обучение в нашем училище, ребята, поможет вам сделать окончательный выбор будущей профессии, — доносился со сцены монотонный бубнеж. Строгая дама средних лет, одетая в в такое же строгое, как и она сама, но при этом торжественное платье темно-бордового оттенка, рассказывала о преимуществах ее ПТУ. — У нас вы сможете во всех деталях ознакомиться с особенностями технических профессий. Каждая из них в нашей стране очень востребована! Как вы знаете, рабочий класс в Советском Союзе является правящим классом. Об этом писали и Карл Маркс, и основатель нашего Советского государства Владимир Ильич Ленин. Поэтому после того, как вы окончите наше училище, перед вами будут открыты все дороги! И даже если случится так, что кто-то решит получать высшее образование по какой-нибудь другой специальности, все равно те знания, тот заряд нашей пролетарской сознательности, который вы получите здесь, останутся с вами на всю жизнь!

По-видимому, это была или директриса, или завуч, или кто-то еще из училищной «верхушки». Их речь всегда отличалась казенностью и исключительной скучностью. Причем так было во все времена: и в СССР, и в России 90-х, и в двадцать первом веке. По сравнению с некоторыми экземплярами эта тетка была еще ничего, хотя… «заряд пролетарской сознательности» — это надо же было такое завернуть! Это вам, конечно, не Тамара — пионервожатая, даже когда говорила лозунгами, совершенно искренне в них верила и как-то по-особому заряжала эти слова. Ну да ладно, пусть их, завучей. Высокой литературы от них все равно никто и не требует. В конце концов, все прекрасно понимают, что все эти мероприятия — чистая формальность, причем для обеих сторон. Разница только в том, что наши «абитуриенты» могут себе позволить зевнуть посередине речи, а она — нет. Хотя по голосу несложно угадать, что настроение у нее примерно такое же.

— Слушай, пойдем погуляем, а? — неожиданно толкнул меня в бок Шпала.

— В смысле — погуляем? — не понял я. — Куда? Тут же вон и Антон Сергеевич, и вообще… смотрят, чтобы никто никуда не вышел. И на входе тоже стоят.

— Да хоть по зданию пошатаемся, — откликнулся Шпала. — Скажем, что в тубзик, а сами по коридорам пробежимся, посмотрим, что у них и как. Давай! А то, не знаю, как ты, а я сейчас здесь усну. Все равно ничего полезного не говорят.

Я огляделся. Кажется, все присутствующие в зале боролись с сонным оцепенением так же, как и Шпала. Даже преподаватели время от времени разминались, не вставая с места и стараясь быть не замеченными. Только Антон Сергеевич и другие сопровождающие абитуриентов были начеку и не позволяли себе никакой дремоты. Их можно было понять и даже посочувствовать: ответственность за такой малоуправляемый табор — это тот еще подарочек… Но нам не надо было следить ни за кем, кроме себя самих, а уж с собой-то мы как-нибудь справимся.

— Пошли, — решился я и начал осторожно пробираться к выходу. Шпала пошел за мной.

— Куда это вы собрались? — с подозрением спросил Антон Сергеевич вполголоса, перехватив нас у самой двери в зал.

— Да мы в туалет, Антон Сергеевич, — ответил я как можно простодушнее. — Здесь же все долго, второй час уже сидим, какой организм это выдержит.

Шпала благоразумно молчал и моргал в пол.

— В туалет, говорите? — тренер внимательно посмотрел нам в глаза. — Ну ладно. Идите, только не задерживайтесь.

Горячо пообещав Антону Сергеевичу управиться со своими делами как можно быстрее, мы со Шпалой вывалились в коридор. В пустых коридорах было гораздо прохладнее, чем в битком набитом актовом зале, и можно было, по крайней мере, перевести дух.

— Ну что, куда направимся? — спросил меня Шпала.

— А чего ты меня-то спрашиваешь? Твоя же была идея, — поддел его я и, подумав, ответил: — Пойдем на второй этаж поднимемся. Там, наверно, учебные классы. Может, чего-нибудь интересного увидим.

Мы взбежали по лестнице наверх и отправились бродить по коридору. Учебный год еще не начался, и из-за закрытых дверей не доносилось никаких обрывков лекций. Разве что иногда слышался какой-нибудь шум — в классах, видимо, шла уборка перед началом учебы. Я и Шпала с любопытством разглядывали плакаты на стенах, посвященные разным специальностям, которым здесь обучают. Улыбчивый и заботливый рабочий на картинках обучал несмышленых парней тонкостям ремонта и производства всего на свете. Завершался этот стенной комикс, естественно, полной победой в воспитании нового молодого специалиста. Теперь уже ему предстояло развивать советскую промышленность дальше.

— Ну что, — почесал в затылке Шпала, когда мы изучили текст плакатов от и до. — Пойдем в другое крыло? Может, там тоже что-нибудь почитать можно?

Одно крыло от другого отделял только небольшой крытый переход. А от нечего делать и плакаты годились как чтиво. Туда-то мы и направились и почти уже завернули в переход, как откуда-то сбоку послышался чей-то голос:

— А ну-ка стоять!

«Ну вот, не успели поступить, как уже начнут прорабатывать за отсутствие дисциплины», — успел подумать я. Однако все оказалось намного интереснее. Повернувшись к источнику звука, я увидел неожиданное: двоих парней из той компании, которая пыталась отжать велосипеды и деньги у нас с Левой. И хотя сейчас они были не в полном составе, настроение мое омрачилось. Раз они тут, значит, учиться будем вместе. А значит, придется разруливать конфликты еще и с этой стороны. Мда, я-то представлял себе олимпийскую подготовку немного иначе. Ну да ладно, идеальных условий никто не обещал. Придется работать с тем, что есть.

— Чего надо? — недружелюбно ответил я.

— Слышь, — один из местных толкнул локтем второго, — он еще спрашивает. Чепушила, ты из себя дурачка-то не строй! Где там твой приятель? Тоже здесь?

— А он перед тобой отчитываться не обязан, — отрезал я. — Где ему надо, там он и находится.

— Ишь борзый какой, — ухмыльнулся второй. — Ты че, думаешь, если один раз тебе повезло, так и всю жизнь везти будет? Ни хрена. Ты нас очень сильно огорчил. Поэтому жди теперь. За такое отвечать придется. Ходи и оглядывайся, понял?

Он дёрнул губой, пытаясь показать, что он тут — хозяин ситуации. Вышло, конечно, совершенно идиотски.

— Ладно, хорош языком чесать, — сказал первый. — Надо с ними обоими толковать, а не по отдельности. А то сговориться еще успеют. Короче, я так понял, вы сюда поступать собрались? Ну поступайте, поступайте, ребятки. Мы вас встретим как полагается.

— О-ох, вы даже себе представить не можете, в какое дерьмо вы встряли и насколько крепко, — мечтательно улыбнулся второй. — И дружку своему передай. Вам тут такое месиво устроят — мамочки замучаются творожок в больничку таскать.

— Ладно, чего ты нагнетаешь, — подхватил первый. — Сейчас напугаешь деточек, они передумают сюда поступать и побегут домой, к мамочке, штанишки менять.

Парочка упырей заржала на весь коридор и, развернувшись, удалилась. Да, не ожидал я такого поворота!

— Слушай, Мих, а это кто вообще? — с недоумением спросил меня Шпала, когда силуэты этих придурков скрылись за поворотом. — Куда ты успел здесь встрять-то?

Я вкратце пересказал ему, как мы с Левой съездили за продуктами для ухи и почему тогда задержались. Сам Лёва, видимо, не успел этим приключением с корешем поделиться.

— М-да, это, похоже, серьезно, — задумчиво протянул Шпала. — Видишь, они вас даже запомнили, хотя вы у них точно были не единственными, кого они пытались обчистить. Значит, обиделись сильно.

— На обиженных воду возят, — отозвался я. — Ладно, пошли назад. Плакаты потом еще успеем порассматривать. А сейчас возвращаться надо, а то мы уже долго в туалет с тобой ходим.

Мы спустились по лестнице. Отсюда было два пути: направо — обратно в актовый зал, а налево — на выход.

— Слушай, ты иди, — засуетился Шпала, — а я чуть попозже подойду.

— Не понял? — сказал я. — А ты-то куда?

— Да я это… — Шпала покрутил головой по сторонам, и, убедившись, что никто его не видит и не слышит, приглушенно сообщил: — Я тут за угол сбегаю, покурю, пока Антон не видит. А ты, если что, скажи, что меня понос прошиб, ну или что-нибудь в этом духе!