– Не огорчайтесь, мисс. Когда хозяин вернется, я ему скажу, что вы приезжали. Вам есть где остановиться?

– Да, – борясь с подступающими слезами, кивнула Алана. – Да, есть…

Но на самом деле она понятия не имела, куда ей деваться. Денег у нее не было, знакомых тоже. Единственная ее подруга Франсис была уже далеко…

Каким же неприветливым оказался мир белых людей! Зачем ее привезли сюда? Она ведь не просила об этом!

Сев в карету, Алана дала себе клятву больше никогда не переступать порог отцовского дома.

– Куда вас отвезти, мисс? – спросил кучер, подавая ей шерстяной плед.

И тут Алану вдруг осенило!

– Отвезите меня в Беллинджер-Холл! – четко и внятно произнесла она, забавляясь изумлением кучера.

Ничего! Она еще им покажет! В ее жизни и не такое бывало, но она никогда не сдавалась.

Метель усилилась, и когда карета наконец остановилась перед домом Николаса, Алана не сразу смогла разглядеть его за снежной завесой.

А когда разглядела, к горлу опять подступил страх. Что, если ее и отсюда выгонят?

– Пожалуйста, – попросила Алана кучера, – не говорите Элизе Кэлдвелл, что вы привезли меня сюда. Скажите, что я поехала в город.

– Хорошо, мисс, – понимающе кивнул кучер. – Не беспокойтесь, она ничего не узнает.

Алана поблагодарила его и, призвав на помощь все свое мужество, отправилась на свидание с матерью Николаса.

Кучер поставил ее вещи на крыльцо и уехал.

Алана дрожащей рукой взяла медный молоток и постучала в дверь. По крыльцу разгуливал ледяной ветер, и она уже мечтала только о том, чтобы хоть на минутку оказаться в тепле.

Дверь отворилась, на пороге вырос дворецкий в серой ливрее с черными позументами.

В отличие от дворецкого Кэлдвеллов, он не стал держать Алану на морозе, а, приветливо улыбнувшись, сразу же пригласил ее войти.

– Чем могу служить, мисс? – спросил Эскью, заглядывая в испуганные синие глаза девушки. Таких прекрасных глаз ему не доводилось видеть, пожалуй, никогда в жизни.

– Я Алана Беллинджер, жена Николаса, – еле слышно пролепетала она.

– Кто к нам пожаловал, Эскью? – неожиданно раздался приятный женский голос.

Стоически сохраняя невозмутимость, дворецкий ответил:

– Алана Беллинджер, мадам. Насколько я понимаю, мистер Николас женился и прислал к вам свою супругу!

В просторный вестибюль вошла женщина в черном бархатном платье с кружевным белым воротником. Волосы цвета воронова крыла были зачесаны назад и сколоты на затылке, лицо ее казалось добрым и милым, но в глазах, таких же больших и зеленых, как у Николаса, было заметно недоверие.

– Простите, мисс, Эскью не ошибся? Может быть, он вас неправильно понял?

– Я… жена Николаса, – устало пробормотала Алана, чувствуя, что еще одного столкновения она сегодня просто не выдержит. – Мы поженились в Сент-Луисе. Он… он послал меня к моему отцу, но я не могу там оставаться… а больше мне поехать не к кому… Вот я и приехала к вам. Пожалуйста, не прогоняйте меня!

– Ну что вы! Конечно, я вас не прогоню, милая! – заверила Алану миссис Беллинджер. – Но как странно, что Николас послал вас наобум, не договорившись заранее… Это на него не похоже. А где он сам? Почему не приехал с вами?

– Он… в Вашингтоне.

– Понятно, – женщина ласково улыбнулась, отчего ее лицо стало просто прелестным, и подошла к Алане поближе, изумив ее тонким ароматом своих духов. – Если б я знала о вашем приезде, я бы устроила вам более достойную встречу, – миссис Беллинджер обняла невестку и, прижавшись щекой к ее холодной щеке, воскликнула: – Боже! Да вы продрогли! Поскорее идите в гостиную и садитесь у камина, а Эскью позаботится о вашем багаже. Мы поселим вас в комнате моего сына.

Убедившись, что ей больше не придется мерзнуть на ветру, Алана испытала огромное облегчение и, бросив рассеянный взгляд на стены, увешанные зеркалами в позолоченных рамах и фамильными портретами, пошла за миссис Беллинджер.

Гостиная оказалась еще более величественной. Здесь все свидетельствовало о богатстве хозяев. Как и фасад особняка, эта комната была ослепительно белой. На полу лежал пушистый белый ковер, стены и мебель были обиты белым шелком, в белом мраморном камине приветливо горел огонь.

Алана никогда не видела подобного великолепия. Неудивительно, что сент-луисская гостиница не произвела на Николаса никакого впечатления!

– У вас такой прекрасный дом, миссис Беллинджер! – простодушно воскликнула девушка.

Мать Николаса улыбнулась открыто и доброжелательно:

– Зовите меня просто Лилией. А мне как вас называть?

– Аланой.

– Прелестное имя. Когда-то с нами по соседству обитала одна Алана, но она давно умерла.

– Если ее фамилия была Кэлдвелл, то это, наверное, моя бабушка.

Лилия удивилась:

– Бабушка? Но… насколько я знаю, у Аланы были внуки только от ее сына Энсона… Впрочем, мне, наверное, не все известно – мы не настолько близки с этим семейством.

Озябшей Алане совершенно не хотелось вспоминать, как ее выгнали из отцовского дома, поэтому она поспешила перевести разговор на другую тему:

– Простите, что я свалилась вам как снег на голову. Я, право, надеялась, что Николас сообщит вам о нашей свадьбе.

Лилия усадила Алану к огню.

– О нет, мой сын давным-давно мне не писал… – В ее зеленых глазах промелькнула затаенная боль, и, отвернувшись, чтобы ее скрыть, Лилия дернула за шнурок звонка, вызывая служанку. – Но если б вы знали, как я рада, что Николас наконец-то обзавелся семьей! Я боялась, что он никогда не женится.

Последние слова мать Николаса произнесла почти шепотом.

Алана развязала тесемки капора и поправила слегка растрепавшиеся волосы.

– Значит, вы не жалеете, что ваш сын женился на мне?

– Нет, конечно. А почему я должна жалеть? – удивилась Лилия, усаживаясь в кресло рядом с Аланой. – Я всегда считала, что мой сын выберет себе в жены только необыкновенную, удивительную девушку. И я уверена, что так оно и есть.

Алана готова была заплакать от радости. Она и мечтать не смела о таком теплом приеме. Но признаться в этом ей не удалось, потому что в комнату вошла пожилая служанка в островерхом чепце.

– Ты представляешь, Китти, Николас прислал к нам свою жену!

Добродушное лицо старушки расплылось в улыбке.

– Слава Богу! Я уж и не надеялась дожить до этого дня! Да храни тебя Господь, дитя мое! – Китти внимательно поглядела на Алану. – Что ж, у Николаса губа не дура. Но ты смотри, детка, за этим мошенником нужен глаз да глаз!

Лилия рассмеялась.

– Китти всю жизнь была при мне. В детстве я жила в Филадельфии, и, сколько себя помню, Китти служила у нас в доме. А когда я вышла замуж за отца Николаса, она приехала со мной в Беллинджер-Холл. Китти тут у нас всем заправляет. Ей только дай волю – она и вам начнет указывать, как жить.

Алана переводила взгляд с одной женщины на другую, не понимая, шутят они или говорят всерьез.

– Не морочьте малышке голову, мэм! А то она и вправду решит, что я злая ведьма. – Она явно чувствовала себя членом семьи, а не служанкой Беллинджеров.

Алана зябко поежилась, и только тут до Китти дошло, что девушка продрогла.

– Ах ты Господи! Бедняжка совсем окоченела, а мы тут языками чешем. Пойдем, детка, пойдем! Тебе надо принять горячую ванну – и в постель! А я тем временем приготовлю тебе вкусный ужин.

Лилия звонко расхохоталась.

– Ну вот! Я же предупредила: Китти сразу начнет вам указывать, как жить, Алана. Но сегодня вы ей не перечьте, вам и вправду лучше пораньше лечь спать. А завтра, когда вы как следует отдохнете, мы познакомимся поближе.

Алана не знала, что и думать. Интуиция подсказывала ей, что Лилия говорит искренне, вся атмосфера дома была проникнута добротой. Как можно ее ненавидеть? Она ведь такая хорошая!

Мысли путались, а разобраться в них Алана сейчас не могла. Еле передвигая ноги, она поплелась вслед за Китти по большой винтовой лестнице наверх, где располагались спальни хозяев, а когда добрела до своей комнаты, у нее уже не осталось сил даже для того, чтобы оглядеться.