Однако она не торопилась приступать к еде, а выжидающе смотрела на него. Николас хохотнул и вонзил крепкие белые зубы в кроличье мясо.

– Ну как? Ты одобряешь такие манеры, принцессочка?

Алана подумала, что Грейс Флемминг, наверное, никогда в жизни не ела руками. И у нее тоскливо защемило сердце. Ей стало очень обидно, что капитан Беллинджер не оказывает ей таких же знаков внимания, как той глупой кокетке. А стоило Алане вспомнить, как он прижимался губами ко рту девушки, и она почувствовала, что совсем теряет волю… Почему ей так неудержимо хочется ощутить вкус его губ?

Но в следующий миг Алана уже устыдилась своих мыслей. Она ведь предает память Серого Сокола! Серый Сокол был ее единственной любовью. И другой никогда не будет! Почему же она порой забывает об этом? Что с ней стряслось?

Неожиданно капитан побледнел и схватился за раненое плечо.

Алана всполошилась. Любовный вздор моментально вылетел у нее из головы.

– Что, болит?

– Еще как! – простонал Николас, но, заметив испуг девушки, постарался улыбнуться. – Хорошо, что ты меня заштопала, Синеглазка. Надеюсь, пулю ты не забыла вынуть?

– Нет, конечно, – не поддержав его шутливого тона, ответила Алана. – Пришлось повозиться – пуля сидела очень глубоко. Честно говоря, вам повезло, капитан. Рана могла оказаться гораздо серьезней.

– За это я тоже должен сказать спасибо тебе, Синеглазка. Если бы ты меня не окликнула, неизвестно, чем бы дело кончилось.

Алана пожала плечами, словно речь шла о сущем пустяке, и, доев мясо, тщательно помыла руки снегом.

– Как, по-вашему, нас будут искать? – стараясь скрыть волнение, спросила она.

Увы, Николас не мог ее обнадежить.

– Будут, но не сейчас. Нас хватятся только через несколько дней и вряд ли найдут – следы давно замела вьюга. – Беллинджер вспомнил про трупы кучеров и оглянулся по сторонам. – Нужно похоронить мистера Хардена и мистера Янса.

Алана содрогнулась.

– Поздно. Вчера здесь рыскала стая волков.

Николас зябко поежился, понимая, что стоит за этими словами.

– И все же надо закопать хотя бы останки.

– Но вы еще слишком слабы, ваша рана может открыться! – запротестовала Алана.

Капитан с трудом встал и решительно произнес:

– Не отходи далеко от дилижанса. Я скоро приду.

– Вы упрямец, капитан Беллинджер! – крикнула ему вслед Алана. – Учтите, я не буду снова возиться с вашей раной, если она откроется.

– Непременно учту, Синеглазка, – рассмеялся капитан.

Алана сердито махнула рукой и пошла за хворостом. Она старалась выбрать сучья посуше, чтобы на дым не явились непрошеные гости.

Вернувшись с охапкой веток, девушка услышала стук и поняла, что капитан Беллинджер обнаружил останки двух белых людей и предает их земле.

«Как же все-таки непрочна и ненадежна человеческая жизнь, – грустно размышляла Алана. – В любой момент может прерваться, словно тонюсенькая ниточка…»

Если бы счастье от нее не отвернулось, она была бы уже женой Серого Сокола и, может быть, даже родила от него ребенка…

При мысли об этом Алане стало совсем тоскливо, и она заплакала.

Вернувшись, Николас ни словом не обмолвился о той страшной миссии, которую ему пришлось выполнить. Алана не стала его расспрашивать, зато попыталась выяснить, как он себя чувствует, – она всерьез опасалась, что рана Николаса откроется. Однако капитан в ответ только отмахивался.

Примерно в полдень он заявил, что настала его очередь обеспечивать их пищей, и скрылся в кустах. День уже клонился к закату, а капитан все не появлялся, и Алана начала беспокоиться.

Постепенно тревога сменилась злостью. Куда он запропастился? Неужели не понимает, что она будет за него волноваться? А вдруг… вдруг волки вернулись сюда и учуяли его запах? Ой… а он, как назло, без оружия – он ведь оставил пистолет ей…

– У индейца бы хватило ума понять, что после огнестрельного ранения нужно как следует отлежаться! – с досадой воскликнула Алана. – Бледнолицый глуп, как малое дитя! И, как дитя, ни о ком не думает. Да… пожалуй, придется отправиться на его поиски…

Но, поразмыслив, она решила еще немного подождать. Вдруг он все-таки появится?

На небе сгущались тучи.

«Вечером опять будет метель, – озабоченно подумала Алана. – Только бы капитан не заблудился в лесу!»

Чтобы отвлечься, она принялась рыться в сундуках, отбирая вещи, которые могли им пригодиться. Неизвестно, сколько времени придется проторчать здесь, пока не подоспеет помощь! А жизнь-то идет своим чередом, нужно потихоньку обустраиваться.

Алана торжествующе выудила из вороха тряпок кусок мыла и расческу. Потом обнаружила нож и два одеяла…

Отнеся отобранные вещи в дилижанс, девушка задумчиво посмотрела в сторону речки. Может, искупаться?

Вода была ледяной. Кожа Аланы сразу покрылась пупырышками, но девушка все равно окунулась в речку, с удовольствием смывая с себя грязь. Вымыв голову и тело с мылом, Алана выбежала на берег и, стуча зубами от холода, принялась торопливо одеваться.

Рваное и грязное ситцевое платье валялось на снегу. Алана нарочито небрежно наступила на него ногой и облачилась в мягкую, приятную на ощупь замшу. Индейское платье было не только теплее и практичнее в носке; в этом переодевании для Аланы заключался особый смысл: это был знак того, что она хранит верность погибшему жениху.

Девушка расчесала волосы и заплела две косы, завязав кончики кожаными тесемками. Косы получились роскошные – каждая толщиной в руку – и очень длинные, ниже пояса. Впервые за долгое время Алана почувствовала себя самой собой, и это придало ей уверенности. Что бы ни говорил капитан Беллинджер, она больше не будет одеваться, как белая женщина!

– О, ты снова стала шайенской принцессой, Синеглазка! – раздался внезапно за спиной Аланы бархатистый голос Николаса.

Она испуганно обернулась. Капитан подкрался тихо, как кошка.

Видя откровенное изумление на лице Аланы, капитан довольно рассмеялся и показал ей пойманную добычу.

– А ты, наверное, и не подозревала, что белый человек способен ходить так же бесшумно, как индейцы?

– И давно вы за мной подглядываете? – сердито спросила Алана.

Капитан расхохотался еще громче.

– Не бойся, Синеглазка. Самое интересное я пропустил – пришел, когда ты уже расчесывала волосы. Никогда бы не поверил, что кто-то способен искупаться в такой холодной воде! – добавил он, с уважением посмотрев на Алану.

– Индейцы – народ закаленный. Это изнеженным белым подавай тепленькую водичку.

Но Николас не обратил внимания на ее язвительные слова, а спокойно спросил:

– Почему ты решила переодеться?

Алана смерила капитана уничтожающим взглядом и демонстративно повернулась к нему спиной.

– Потому что потому! Это платье – подарок моей бабушки, и я не собираюсь его снимать.

– Как хочешь, – согласился Николас. – Должен признаться, оно тебе очень идет.

Алана подозрительно покосилась на него, но предпочла промолчать.

Подойдя к речушке, она проворно ощипала и выпотрошила дикую индейку, которую принес капитан.

– Но как вы ее убили, ведь пистолет остался у меня? – удивленно спросила она.

– А как ты убила кролика?

– Камнем.

– Ну, я, конечно, не такой меткий стрелок. Мне просто повезло: я вспугнул своим появлением стаю птиц, они кинулись наутек, и одна запуталась в кустах, – капитан улыбнулся и лукаво добавил: – Так что мне осталось только ее распутать.

– Что-то не верится, – с сомнением произнесла Алана.

Она понесла птицу к костру.

Идя за Аланой, Николас впервые заметил, что у нее, оказывается, изящная фигурка. Свободное платье не скрывало, а скорее подчеркивало плавные линии бедер, соблазнительно покачивающихся при ходьбе. Какая удивительная грация! Почему он раньше не обращал на это внимания?

Господи! Ну что за бред?! Николас поспешил отогнать внезапное наваждение. Похоже, пуля задела не только его плечо, но и голову. Иначе с чего бы в нее лезли такие дурацкие мысли? Нашел, на кого польститься! На сущего ребенка!