Зря. Зак хмурится. Взрослый парень, который наверняка так мил только с сестрой, раскис. Пропускает меня в дом.

— Уверена, будь ты младше, Элли бы от тебя не отлипала.

Сама мою руки на кухне, достаю из холодильника пластиковый трехлитровый цилиндр. Элли хотела, чтобы мы перелили его в стеклянную банку с кранчиком. В таких домах наличие подобного обычное дело. Мне нравится быть среди этого хотя бы на правах няни.

Зак спешит помочь, прижимаю холодную тару к себе, оставляя мокрый след от конденсата на футболке.

— Руки, молодой человек!

— А говоришь, не заставляешь. — усмехается, и все же идет к раковине.

Затем переливает естественно-желтую жидкость. Опираюсь на столешницу.

— Прости. Боже, — на секунду закрываю лицо руками — это совсем не мое дело. Привычка.

Нужно абстрагироваться, никаких личностей.

— Расслабься.

Мы примерно одного возраста, уже не дети, но все еще болтаем, как подростки.

Когда Элли выходит из ванной, у нее слипаются глаза. Она готова засыпать, как по выключателю.

— Пойдем. Нужно умыться и немного отдохнуть. Лимонад никуда не денется.

Сонная, она не замечает ничего вокруг, но…

— А Зак?

На это не знаю, что ответить.

— Конечно с тобой, мне же нужно проверить, что ты не легла чумазая в постель.

На удивление все делает брюнет, но так неловко, что мне кажется, Элли либо заснет в его руках, либо взбодрится от резких движений брата. Наконец закрываю двери. Мы минуту стоим у нее, будто караулим.

Уже на кухне Зак выдыхает, и мне хочется смеяться. Интересно, что он окончил? Может, все еще учится? Где живет? У меня всегда много вопрос. И я всегда готова принять, что мне не обязаны давать ответы.

Наливаем лимонад, он все еще прохладный, в двадцать пять градусов цитрус то, что нужно.

— Мне два дня это не дает покоя вопрос. Элли так и не объяснила.

Внимательно смотрю на него.

В голове другие мысли: мне нужно позвонить Жаклин, написать доклад первокурснице, двести баксов.

— Как связаны рассыпанные хлопья, зубная щетка и гладиаторы?

Ставлю стакан.

— Минуту.

Достаю из шкафчика под лестницей щетку для пола.

— Я уронила хлопья. Нужно было убраться и занять сидящую на столе Элли. — чтобы она ненароком не наступила, и не разнесла крошки по дому — Щетина красная, как “ирокез” на шлемах спартанцев и гладиаторов.

Показываю сохраненную фотку, ее же видела девочка.

— Так что никакой зубной щетки. Только рассказы о том, что воину подошла бы ваша щетка. И это куда лучше, чем стричь гриву лошадей…потом пришлось объяснять, что красных лошадей не быв…

Не понимаю взгляд Зака Фелтона, однако замолкаю.

— Пойдем. Раз Элли забросила мяч, то и тебе тоже нужно попасть хотя бы раз за сегодня.

Я ожидала много, но не этого, а еще…с Заком Фелтоном, о котором я ничего не знаю, мне не тревожно. И от этого еще более тревожно…я нормальная? Где инстинкт самосохранения? Мой привычный обостренный, громкий инстинкт.

Мы выходим на площадку. В четыре дня пик градуса спал, но от асфальта все равно идет небольшой жар.

— Встань здесь.

Расстояние кажется действительно подходящим, парень указывает, я молча исполняю.

— А теперь держки.

Подходит совсем близко, помогает взять мяч в руки в нужной позиции выше плеча. Без поддержки Зака, он наверняка бы упал. Парень на голову или больше выше, так что ему удобно мне помогать.

— Несильно приседай, почти пружинь. Ты ведь видела, как делает Элли? — смеется в мои волосы.

— Это она шпиц, верно? — сглатываю.

Не улавливаю ни одной инструкции далее. По нескольким, черт побери, причинам: его колено у моего бедра, руки у плеч, пальцы касаются моих.

— Думаю… — голос хриплый — это не мое.

— Так говорят слабаки, всего лишь выкинь руку и…

Да, самые классные те, кто преодолевают трудности. Что-то подобное сказала Элли в первую встречу. Однако я хватаю двумя руками мяч и оборачиваюсь. Между мной и Заком препятствие из оранжевого снаряда и дополнительный метр.

Я наедине с сильным мужчиной. В его доме. Мне никто не сможет помочь.

***

ЗАК

Помню, одно время это был самый рабочий подкат к девушкам. Они терлись об меня, я возбуждался, чувствовали это, хотели больше. Четверть часа, и они у меня.

Но сейчас я не преследовал эту цель. Не собирался ловить на удочку, мать твою, единственную, кого признает Элли. Или дело не в сестре? Кажется, Сабрина может расположить кого угодно. И мне хотелось еще несколько минут перед отъездом поговорить с ней.

Я приехал забрать свежие медицинские документы, подготовленные мамой. Они понадобятся для игр в августе. Не хотел заходить к Элли, чтобы сестра не расстраивалась, что я тут же убегу. Но услышал привычный звук отскакивающего мяча. Затем донесся предельно спокойный и снисходительный голос Сабрины, наблюдал приличное поведение Элли.

Между девочками абсолютное понимание и четкие подходящие границы власти.

Я впервые укладывал Элли, откровенно стыдясь облажаться перед ее няней. Затем мы пили лимонад, который явно готовила не сестра. Еще Сабринин рассказ о долбанных гладиаторах. Зачем я потащил ее на домашнюю площадку?

И сейчас Рина отпрянула, словно ошпаренная. Девушка роста метр семьдесят, с хвостиком и по прежнему без макияжа. Не помню, когда в последний раз видел женщину без помады. Даже те, с кем я просыпался, умудрялись выскользнуть из постели раньше, привести себя в порядок и вернуться под мою руку.

Во взгляде Сабрины то ли испуг, то ли бессилие. Она, как на ладони.

— Прости. — осознаю отношение к касаниям, это действительно уважаемая тема.

— Я должна была сразу обозначить границы. Все нормально.

Протягивает мяч, перехватываю, автоматически вращаю на пальце. Сабрина опускает серо-голубые глаза, смотрит на кеды.

— Окей. Я поехал. Придумаешь, что сказать Элли?

— Да, без проблем.

Прохожу мимо. Блядь. Опять слишком близко, пусть наши плечи не касаются друг друга, но девушка делает прерывистые вдохи.

Меня воспитали в хорошей семье. Хорошей настолько, чтобы я пытался стать бунтарем. Вместо занятий в старшей школе — баскетбольные тренировки, ввязывался в драки с соперниками. Думаю, это был решающий пункт, чтобы не ставить меня в форварды, могу вспылить.

По стипендии поступил в Чикагский, входящий в топ-десять колледжей страны. На счастье родителей учеба на юридическом давалась неплохо, плюс послабления для спортсменов. А я вел Пум вперед. Капитан со второго курса, в претендентах на список топов с третьего. Но нравится ли мне спорт на самом деле, или вопрос в азарте? Стоит попробовать покер, вдруг словлю игроманию, тогда все встанет на свои места.

И родителям было все равно. Бунтарь так бунтарь, поддержим, чем можем. Закроем через знакомых пропуски, оплатим оставшуюся половину обучения в колледже, продолжим спонсировать. Только год назад отпала нужда в их деньгах, мда…сынок-мажор, который мог себе позволить сконцентрироваться на одних тренировках.

К чему я прокручиваю это в голове…несмотря ни на что, я никогда не обращался паршиво с девушками. Не разбивал сердца изменами, не говорил гадости, как бы ни хотелось бросить некоторым фанаткам что-нибудь соответствующее. И тем более в жизни не поднимал руку на женщину. А Сабрина смотрела на меня именно так. Словно я был готов дать ей пощечину.

Это не мое дело. Сабрина охрененно выполняет свою работу, делает Элли прилежнее. Пусть…существует. Просто существует, боясь, что в любую секунду ее могут обидеть.

Да. Она всего лишь работает на маму, которая следующие дни только и делает, что болтает о няне. Когда я приехал целенаправленно навестить сестренку, все было не так трагично, но все же…Сабрина стала важной темой в доме Фелтонов. Ей бесспорно доверяют настолько, чтобы оставить в доме на ночь, что происходит на следующей неделе.

Великий врач-хирург Кейтлин Фелтон пашет последние дни, чтобы в воскресенье отправиться в Хьюстон к отцу. Он выехал на очередной объект, наблюдать за последним этапом работы над особняком. Его наняла одна знаменитость, и даже нам этот профессионалище отказывается раскрывать ее имя.