– Кто такой этот Годунов? Если говорить по-честному, то никто! Ноль без палочки. По ошибке на него надели корону, а настоящим царем должен был быть я. Я был лучшим другом незабвенного Ивана Васильевича! Он меня любил, как родного, и ценил больше всех! А над Борькой Годуновым мы прикалывались, считая за дурака. Он нам за выпивкой бегал. Я бухал с царем на равных, а Годунов за бухлом гонял. И вдруг он теперь царь…С какого перепоя? Для меня он как был шестеркой, так им и остался, сколько бы корон на него ни надели. Мне хоть сейчас стоит щелкнуть пальцами, как он мне водку в зубах принесет. Пусть он царь в Москве, зато я царь в Цареве-Борисове, что, конечно, гораздо круче!

Годунову моментально донесли о нетрезвых речах его бывшего друга. Бельского в срочном порядке отозвали в Москву, выщипали по волоску всю его шикарную бороду и отправили в ссылку.

В октябре 1600 года Борис Годунов получил донесение, что в особняке бояр Романовых происходит что-то подозрительное. Там по ночам собирались ведьмы и колдуны, варились какие-то зелья и проводились непонятные ритуалы. Как следовало из шпионских донесений, целью всего этого было извести с помощью колдовства царя и его семью. Прекрасно зная о судьбе Ивана Третьего и понимая, чем могут закончиться такие шуточки, Годунов не стал мешкать.

Ночью 26 октября 1600 года Романовы были взяты с поличным (у них на кухне было обнаружено несколько корешков непонятного предназначения).

Братьев Александра, Михаила и Василия Романовых отправили в ссылку в Сибирь, где они вскоре умерли. Старший брат, известный щеголь и большой любитель женского пола, бывший кандидат в цари Федор Романов был насильно пострижен в монахи в отдаленном северном монастыре (в дальнейшем он сыграет одну из ключевых ролей в судьбе о России, о чем мы поговорим ниже).

Но это были еще цветочки. Настоящие ягодки нового царствования оказались впереди.

Федор Иванович, подписав бумагу об отмене Юрьева дня не мог, конечно,

из-за слабости разума своего и чрезмерного увлечения религией предвидеть последствия этого шага, который потом аукался России не одно столетие.

Крестьяне, которым запретили уход от помещика, вначале ничего не поняли.

– Батюшка царь, видимо, не в курсе, что наши придурки (бояре да дворяне) тут учудили. Ужо он разберется – даст им прикурить.

Однако год шел за годом, а крестьян не отпускали из поместий. Когда же они уходили без разрешения, их стали ловить и пороть на конюшне.

– Что вы творите? – возмущались крестьяне, когда с них снимали портки. – Ужо батюшка царь узнает вашу несправедливость, он вас без всякой жалости в кандалы закует и на каторгу сошлет. Попомните наши слова! Ох, и будет вам за это, негодяи! Ох, и наплачетесь вы скоро! Даже жалко вас!

Только немногие догадывались, что все это происходит по воле царя, но большинство подымало их на смех, презирало и даже било. Лишь через несколько лет до крестьянской массы начало доходить, что тут не обошлось без верховной власти.

Тогда в своих бедах крестьяне стали винить нового царя.

– Пока жили при Рюриковичах, все было нормально! – вздыхали они. – Последним добрым царем был великий молитвенник, Федор Иванович. Вот это был человечище! При нем мы были счастливы. А Борька Годунов какой-то не такой. Юрьев день отменил. Такого царя нам не надо.

Самые отчаянные стали уходить на Дон, где жило вольное казачество, или сбивались в разбойничьи шайки и грабили на больших дорогах. Крупная банда под командованием атамана Хлопка затерроризировала все Подмосковье, фактически взяв под контроль несколько дорог на подступах к Москве.

Однако большинство крестьян не решились взять в руки оружие и предпочли ненасильственные методы борьбы. Оставаясь внешне покорными своим хозяевам, они устраивали «итальянскую забастовку», то есть только делали вид, что работают, а на самом деле валяли дурака.

– Почему вы рожь не сеете? – озабоченно спрашивал помещик.

– Так плохая погода, господин хороший! – разводили руками крестьянине. – Тут сажай или не сажай, все одинаково.

– Вчера была хорошая погода. Сегодня денек на загляденье. А вы все пузо на солнце греете. Могли бы уже все посадить.

– Никак это невозможно! Ночью сильный дождь был, а с дождем шутки плохи.

– Я доверяю вам, как профессионалам, но все-таки прошу вас быть внимательней. Как только представится первая возможность, немедленно сейте и сажайте все, что положено. А то мы так с вами без урожая останемся.

– Обязательно! – хитро перемигивались между собой крестьяне.

В 1601 году почти не собрали зерна. Цены на хлеб сразу взлетели в несколько раз и продолжали расти. В городах начался голод.

Горожане, которые до этого не особенно обращали внимание на беды сельского населения, почувствовали на себе весь ужас положения. Быстро исчерпав запасы продовольствия, они стали есть траву, кору с деревьев, кошек и собак. Повсюду на тротуарах валялись трупы умерших голодной смертью. В одной только Москве от голода погибло десятки тысяч человек.

Борис Годунов предпринял энергичные шаги по борьбе с экономическим кризисом. Он открыл для нуждающихся царские хранилища с зерном и раздал неимущим огромные суммы денег из казны.

Однако все запасы были быстро съедены, а деньги потеряли свою цену. Теперь служивому человеку невозможно было почти ничего купить на свою зарплату.

В Москве Годунов, стараясь сохранить лояльность населения, особенно щедро раздавал милостыню. Прослышав об этом, в столицу ринулся народ со всей страны. Город оказался переполнен. Приезжие построили себе шалаши, развернули палатки, вырыли ямы и землянки.

Из-за отсутствия товаров в столице вскоре закрылись рынки и магазины.

Некоторые провинциальные купцы, зная, что в Москве краюха хлеба стоит баснословные деньги, пытались сделать гешефт и все-таки доставить продукты в город (на окраинах страны кое-что еще оставалось на складах от урожая прошлых лет). Таких предпринимателей немилосердно грабили на больших дорогах. Лишь единицам удавалось провезти продукты в столицу. Однако стоило обозу с хлебом появиться на городских улицах, как на него моментально нападали толпы голодных и съедали и хлеб, и лошадь, и самого предпринимателя.

В столице наступил коллапс.

– Федя учудил, а мне теперь расхлебывай! – вздыхал Борис Годунов, глядя из окон Кремля на невеселую картину. – Что будем делать, господа бояре? Слушаю ваши предложения.

Бояре наперебой заговорили, однако смысл их речей сводился к тому, что нужно потерпеть и дождаться следующего урожая.

– Главное, батюшка царь, нельзя идти на поводу у крестьянства и восстанавливать Юрьев день! – хором убеждали они. – Это ничего не изменит, а только покажет слабость государства. Будем терпеть. Тем более, что у нас в амбарах зерно еще есть. А что народ мрет, как мухи, так значит на то воля Господня!

Однако Годунов, видя неспособность государства справиться с возрастающим кризисом, понял, что нужно предпринимать решительные шаги.

В ноябре 1601 года царь издал закон о восстановлении Юрьева дня. В тоже время, боясь открытого конфликта со знатью, он сопроводил закон целым рядом оговорок.

Во-первых, его действие не распространялось на земли князей, бояр, столичных дворян и церкви. Свободу получили лишь крестьяне мелких провинциальных имений.

Во-вторых, срок действия закона составлял всего один год.

Новый законодательный акт не только не успокоил крестьянскую массу, но вызвал в ней еще большее раздражение. Получалось, что в одной деревне крестьяне получили свободу, а в соседней остались крепостными. Во многих семьях мужья и жены, родители и дети были прописаны в разных населенных пунктах, и теперь одни из них могли идти, куда хотят, а другие остались зависимыми.

– Мы возмущены несправедливостью! – негодовал народ. – Какого хрена? И почему Юрьев день восстановлен только на год? Нас подвесили в неопределенном положении.

Крестьянская забастовка продолжилась, а вместе с ней голод, который продолжался в 1602-1603 годах. И раньше Россия знала неурожаи. Бывали и голодные годы. Однако бедствий такого масштаба еще не было никогда.