— Я тебя обидела? — спросила Лана, заметив, как помрачнело лицо Ардена. — Извини, я ведь, в сущности, деревенская девчонка и мало что знаю. Да, немного пообтесавшаяся в столице, но все равно. Я даже в школу при храме не ходила. Мама учила тому, что сама знала. Она была из хорошей семьи, но я из маминых родственников совсем никого не знаю. Когда мама влюбилась в безродного парня из Свалледа, семья от нее отказалась. Не знаю, может, она и жалела о сделанном, но нам не дала этого почувствовать. Только вот не отпускала дальше своей юбки.
— Поэтому ты сбежала?
— Ага. Забралась в обоз торгового союза и тряслась там несколько дней до Гелиона. Боялась, что найдут и выкинут посреди болот. Но обошлось. Когда въехали в город, я сбежала. А потом уже был Артисторий и совсем другая жизнь.
Арден смотрел как закатное солнце играет на лице девушки теплыми бликами, придав светлым зеленовато-карим глазам удивительную глубину. На его родине говорили «глаза, как озера». Множество раз слышал он этот оборот, он затерся, стал пустым звуком. Да и не встречал Страуд никогда такого. А сейчас смотрел и видел, ну вот же они — озера! Сияющие, полные прохладной глубины, в которых хочется если уж не утонуть, то окунуться с головой.
— Я рад, что в этой новой жизни ты встретила меня, — Арден потянулся вперед, чтобы поцеловать ее. Но Лана отстранилась. Это не был испуг или неприязнь, она просто медленно отодвинулась, глядя на него.
— Извини, — быстро шепнул Арден, вставая, — я не должен был.
Он отвернулся к костру, делая вид, что поправляет лежавшие там бревна. В голове бушевал пожар. Почему она отодвинулась? Он ей неприятен? Воспоминания о произошедшем в Нармарке? Какого же он свалял дурака, девчонка только из-под насильника вылезла, а он тут лезет со своими поцелуями. Но ведь это купание и вообще, ему казалось, он ей нравится. Но, видимо, тоже, как друг. Что ж, до Шафтена всего день пути. Как-нибудь переночуют и завтра к вечеру уже будут в городе.
Страуд повернулся и увидел, что сияющие озера глаз исчезли. Лана сидела, сжавшись. Какая-то маленькая и напуганная и, не отрываясь, смотрела на пляшущее пламя костра. Солнце уже ушло за горы, и в темноте огонь казался особенно ярким. Ардену захотелось провалиться под землю. Неужели он сам сотворил это. Больше всего в Лане ему нравилась ее живая энергия и открытость, какое-то ощущение доверия миру. А сейчас ее словно выключили. Нет, никогда больше он не полезет к ней. В конце концов в мире так много вещей, на которые просто приятно смотреть. Он же не хочет уложить в постель закат. Ну вот и тут, порадует глаз и довольно. На его век девиц хватит.
А Лану мучили мысли о том, что она обманывает Ардена. Казалось бы, все так просто — найди подходящий момент и все расскажи, но момент все не находился. А может она просто настолько боялась рассказать правду, что сама придумывала все эти преграды. Она так переживала из-за своей лжи. Ну пусть не лжи, разве можно назвать ложью, когда ты просто не рассказала всю правду? Но как бы не пыталась Лана убедить себя в том, что это не ложь, внутри она все равно чувствовала себя обманщицей. И чем дольше она молчала, тем сложнее было признаться. Но дальше так точно продолжаться не может. Сначала она ему все расскажет, а потом пусть сам решает хочет он с ней после этого целоваться или нет. Если, конечно, какое-то «потом» будет.
— Арден, — нерешительно начала она.
— Нет, Лан, пожалуйста, не надо ничего говорить, — Страуд сел рядом, глядя на пляшущие блики костра. — Это была ошибка. И больше она никогда не повторится.
Арден молча смотрел на костер, а Лана на него. Вот так все просто — для него это ошибка. Секундная слабость. Ну уж навязываться она точно не будет. Может, оно и к лучшему, слишком разные они люди. В голове крутились обидные, горькие мысли, хотелось просто собрать свои вещи и уйти куда глаза глядят. Будь Лана чуть моложе и взбалмошнее, так и сделала бы. И плевать не только на тварей, что будут рады отужинать ей, но и на поручение Наиты. Вот же Трикс их задери, про амулет она совсем забыла. Ну что ж, пусть она и ошибка, но придется ему потерпеть ее общество еще немного.
— Есть идеи, где теперь искать? — Лана нарушила затянувшееся молчание.
— Похоже, у нас осталась только одна ниточка — Бестард. Раз уж на Самию напали в Шафтене, да и мы рядом, думаю, стоит начать отсюда.
— Но кто нас пустит в храм Бестарда? Я женщина, да еще и артистка, считай, под опекой Трикса, а ты вообще глава Сынов ночи.
— Даже не знаю. Может, попробуем зайти в храм Первоматери? Расспросим всех получше, может, кто-то видел что-то еще.
— Хорошая идея, — согласилась Лана, у которой были свои причины посетить храм.
— Ну что ж, тогда стоит лечь спать пораньше, чтобы завтра выйти на рассвете, — сказал Арден, встал и подошел к костру. Разложенные на камнях вещи уже совсем высохли. Он положил рядом с Ланой свою куртку и завернулся в спальный мешок, устраиваясь на ночлег.
— Доброй ночи, — произнес он, глядя на темный силуэт девушки на фоне ночного неба. Арден хотел сказать многое. Но он не понимал, как вести себя дальше? Почему Лана, казавшаяся такой открытой и понятной, оттолкнула его? Было ли дело в нем или в чем-то еще? Как бы там ни было, прямо сейчас он не был готов это выяснять.
Откуда-то издалека доносился тонкий перезвон, будто хрустальные колокольчики. Так «пели» некоторые виды кристаллов, что добывают в здешних горах. Но казалось, будто в прозрачной темноте неба невесомо позвякивали, стукаясь друг о друга, звезды. Лана посидела еще немного, глядя на взошедшую над горами Ильку. Еще днем все казалось таким легким и радостным. А сейчас она чувствовала себя ужасно глупо. Так терзалась, переживала из-за своей лжи, а оказалось, что для Ардена их близость — это просто ошибка.
Лана отошла чуть поодаль, укрывшись за большим скалистым выступом, и переоделась в высохшие вещи. Аккуратно упакованное платье убрала в рюкзак, подкинула в костер несколько толстых веток, которые должны гореть подольше, и устроилась рядом. Куртка Ардена так и осталась лежать на земле.
Проснулась она на рассвете, разбуженная пением птиц. Арден еще спал, закутавшись с головой в спальный мешок. А сама она была бережно укрыта его курткой. Прерывисто вздохнув, девушка уткнулась носом в теплую, пахнущую дымом кожу и почувствовала, что вот-вот расплачется. Какая-то струна, нервно натянутая со вчерашнего вечера в ее душе, ослабла.
12. В храме Первоматери
Несмотря на погожее утро, ближе к полудню небо затянуло тучами, заморосил мелкий дождик, и к городу Арден и Лана подошли уже изрядно вымокшие. Но оба были даже в чем-то рады этому дождю, позволявшему не разговаривать. Хоть неприятная, режущая холодность вчерашнего вечера и растаяла, неловкость и обиды никуда не делись. Оба предпочитали отмалчиваться, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами, обсуждая погоду или лучшие места для ночлега в Шафтене.
Иргуин во многом был страной портовых городов. Широкие полноводные реки уходили вглубь континента, а на их берегах вырастали селения. Какие-то так и оставались небольшими поселками, служившими лишь остановочным пунктом для шедших мимо кораблей, другие богатели и росли. Шафтен был из последних. Расположенный в самом сердце Иргуина, он стал центром торговых путей, как водных, так и сухопутных. Собачий кряж, закрывающий город от иссушающих ветров, позволил развиваться сельскому хозяйству. Мало какой город может похвастаться таким богатством.
Но как известно на всякое богатство найдутся желающие им поживиться. Вот уже несколько столетий семья Колти держала город под жестким контролем. Везде у них были свои люди, со всеми они находили возможность решить вопросы к своей выгоде, а несогласных запугивали или устраняли. Лучший особняк, равно как лучшие корабли и пашни принадлежали этой семье, и даже примар города, прежде чем принять решение, советовался с кем-то из Колти.
Впрочем, нельзя не признать: Шафтен процветал. Частично расположенный на берегу, он простирался и далеко в озеро. Причалы и склады со временем сдвинулись, освобождая место для домов на сваях и плотах, город разделился на земную и водную части, захватив и небольшие островки. Городская стена, некогда защищавшая город, теперь прикрывала его только с суши, оставив проход с озера свободным. Особенно если вы не боялись промокнуть. Но стражники на южных воротах все равно встречали путников так, будто ворота в городской стене по-прежнему оставались единственным способом проникнуть в город.
