— Что-то ты не в духе, — озабоченно ответил Арден, — мы закончили свою миссию, получили щедрые подарки, а ты все недовольна.
Лана и сама понимала, что эта раздражительность не просто так. За ней кроется что-то другое, может, страх разлуки? Или ощущение, что ее гонят по какому-то «пути предназначения», как корову на пастбище? Не от этого ли она бежала? Может, она просто хочет отправиться обратно в Гелион, в свою чудесную комнату с витражами, и иметь возможность видеться с Арденом. Впрочем, ее настроению и тут угрожала перспектива встречи с Олафом. В любом случае это не повод раздражаться.
— Извини, просто настроение что-то испортилось. Да еще теперь нужно отсюда выбираться, я не ожидала, что придется еще что-то делать.
— Будем надеяться, что это не так сложно. Знаешь, ты посиди пока, отдохни, а я похожу вокруг, попробую что-нибудь намудрить со своим амулетом.
Не споря, Лана присела на землю. Она наблюдала за наемником, невольно любуясь тем, как ловко тот управляется с магией тьмы. Даже в полном мраке, она различала всполохи с чернильными провалами внутри. Но что бы ни делал наемник, как ни старался, а ничего не вышло. Наконец, признав свое бессилие, он сел рядом с девушкой.
— Ума не приложу, в чем может быть дело, — признался он.
Лара крутила в руках свой амулет, почти неощутимый, но приятно холодивший кожу. Она даже просто птицу призвать не смогла.
— Знаешь, я сейчас подумала, что было бы неплохо, так и остаться тут, — тихо сказала она. — Ну вот выйдем мы сейчас и что? Пока мы бегали за амулетом, важность дела Тени как-то отошла на второй план. Но теперь я свободна, да и…
— Моя мать, — закончил за нее Арден.
— Да. На связную я вышла, «длань» передала. Теперь нужно как-то попытаться попасть к Колти. Но, оставшись без поддержки труппы, я могу, только попробовать проникнуть тайно. Но, подозреваю, что охраны там будет больше, чем во дворце.
— Ты забываешь об одном важном обстоятельстве, — покачав головой, ответил Арден. — Я-то приглашен. Могу рассказать тебе потом обо всем. Могу взять тебя с собой в качестве приглашенной певицы или, — он положил ладонь на руку Ланы, — спутницы.
— Я боялась, что ты не захочешь, — прошептала Лана. Она не уточнила, что именно не захочет — взять ее, назвать спутницей, примкнуть к ним. Возможно, все вышесказанное.
— Да как-то все сошлось одно к одному, — усмехнулся Арден, — Но, знаешь, главное все-таки другое. Только не обижайся, пожалуйста. За время жизни в Иргуине я не то, чтобы ожесточился, но стал каким-то равнодушным. И совсем забыл, как это было в моем родном Сидарке. Я ведь, — он выдохнул, — я ведь и сам наполовину адган. Я никогда не задумывался, был ли этот союз добровольным. Отец признал меня и детство мое было вполне счастливым. Но адганы не могут просто жить, им вечно нужно бороться, захватывать, доказывать. Отца убили, мать ушла служкой в храм Первоматери. А я пошел через горы в Нармарк.
— Получается, ты мог бы легко и на сторону адганов встать? — спросила Лана. Ей вдруг стало мромозгло и неуютно, будто откуда-то подул холодный ветер.
— Наверное, сложись жизнь как-то иначе, мог бы, — признал Арден, — но я рад, что она сложилась именно так.
— Я не хочу уходить, — сорвалась Лана, — не хочу ни к какой Ильке. Я хочу уехать с тобой в Гелион. Если, — она отвернулась, прикусив губу, — если, конечно, ты сам этого хочешь.
— Девочка моя, — Арден поднял к губам холодные кисти Ланы, целуя ладони, — моя маленькая, хорошая девочка. Я очень этого хочу. И я никуда не денусь. Но мы ввязались в это дело и должны его закончить. Впрочем, мы можем хоть сейчас переиграть все. На собрании у Колти я поддержу адганов, уверен, они с радостью выделят мне одну из королевских резиденций. Поселимся там с тобой. Будем пить горячее вино с пряностями и часами любить друг друга у горящего камина. Хочешь?
Как она хотела бы ответить «да» и окунуться в это безмятежное счастье. Но понимала, что и пряное вино, и жаркое счастье близости рано или поздно заканчивается. И тогда ты останешься один на один со своей совестью. Да и сможет ли она валяться у камина, понимая, что ее городок, пусть бедный, сырой и холодный, но родной, уничтожен. Что парень, с которым она впервые танцевала на празднике Осенних даров, и мальчишки, с которыми она бегала собирать сосновые шишки или ловить раков, — все они мертвы? А подруги, разделившие ее нехитрые девичьи горести и радости, пленены? Нет уж, камин, пожалуй, подождет.
— Хочу, — сказала Лана, и голос ее дрогнул, зазвенел скрытыми слезами, — но не могу. Мы уже ступили на этот путь и будем идти по нему.
Амулет в ее руке дрогнул, выпуская маленькую черную птицу. Легко взмахивая крыльями, она полетела вперед, оставляя за собой полосу сияющих бликов. Будто в темноте ночи по земле, как по воде, легла лунная дорожка.
— Ты видишь? — шепотом спросила Лана, завороженно глядя на первое чудо ее амулета.
— А должен? — в тон ей ответил Арден.
— Достань свой амулет и, — девушка чуть растерялась, не зная, как правильно сформулировать, — дай мне руку и думай, о чем мы сейчас говорили.
Арден вытащил из кармана амулет и сжал в ладони, другой обхватив тонкие пальцы Ланы. О чем они говорили? О долге. О будущем. Об одном пути. Темная птичка выскользнула из его руки, улетая вслед за первой. Сияющие блики стелились за ней. Две лунные дорожки, каждая из которых была видима только одному, слились, вызолачивая путь, видимый им обоим.
— Видимо, это и есть тот самый выход, что мы должны были найти, — прошептал Арден, становясь на зыбкую полоску света. Обнял покрепче за плечи Лану, она прижалась, обнимая его. Они так и вышли из Сердцевины ночи вместе. Две ночные птицы, соприкоснувшиеся крыльями.
КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА
