Так Алексей кудряво пошутил. А потом уже серьезно спросил:

— Ну как, ты согласен принципиально? Не ломаю я тебе будущие планы?

— Конечно, согласен, — даже немного обалдел я от его слов, — от такого заманчивого предложения никак не отказываются!

— Смотри! — предупреждающе сказал Алексей Митрофанович, — тебе, наверно, видны одни победы, награды, девки титьками на солнце машут. А на самом деле это, прежде всего, труд. Каждодневный, муторный труд на лыжне. Не будет его, ты не состоишься, как лыжник. Или, как ты уже, наверное, понял, биатлонист.

Опять же вуз уже будет. С твоими-то оценками просто грешно не попытаться. Подумай, с родителями посоветуйся. Вдруг они будут категорически против.

И вообще, у тебя еще вся жизнь впереди, не получится это, получится то. А ломать себя из под палки тоже не стоит.

Физрук вопросительно посмотрел на меня и отпустил отдыхать, неспешно думать и уж потом решать.

Эх. Алексей, Алексей! — подумал я, идя домой из школы, — будь я простым подростком, я бы с тобой, наверняка, охотно согласился. Мол, все еще оптимально впереди, в розовой дымке. Нечего спешить, вся жизнь впереди.

А вот как бывший декан пединститута, через руки которого прошли тысячи молодых людей, чуть постарше, чем я теперешний, совершенно с тобой не соглашусь. В жизни так — сначала будет рано, а потом без паузы уже поздно.

И пока я молод, пока характер и тело пластичные, надо заставлять себя работать. Ибо оставлять подрастающее поколение на милость природы — это все равно, что поле оставлять без обработки. Оно, конечно, отдохнет, но вырастут на них только сорняки. А из подростков, живущих в неге и жалости, — лодыри и пьяницы.

Разумеется, перегибать палку тоже не стоит, ни в физическом, ни моральном плане. Ибо человечек я еще маленький, надавишь посильнее — сломаешь, и будет такой сломленный человек всю жизнь мучаться.

Вы скажите, а как подобрать это правило золотой середины, чтобы и заставлять подростка максимально работать, шлифуя и развивая различные черты характера? Это зависит от его личных особенностей и свойств. И любой наставник, педагог ли, или просто родитель должен обладать качествами учителя или, хотя бы, зачатками знаний. Не зря есть педагогическое образование!

По-моему Алексей Митрофанович этими свойствами обладал, несмотря на определенную грубость и словесную любовь к женской груди. Какой ни какой, а тренер из него получится, а больше мне не надо. Что же, поработаем, лично я застимулирован на все сто процентов!

И с усилием двинул тугую дверь домашнего уюта. Я пришел домой!

Последующие школьные дни в конце ХХ века походили один на другой, как тяжелые, солидные патроны в винтовочной обойме. Этакие шаблонные учебные рабочие дни от утра до вечера, как рабочие будни у всех взрослых в СССР.

Впрочем, Я — новый свой персональный распорядок принципиально подкорректировал. Первая половинка дня длилась примерно до полвторого — двух, в зависимости от учебного расписания. Включала она типовые уроки, где я, как всегда, блистал.

Потом до вечерних сумерек шли индивидуальные физкультурные занятия с Алексеем. Очень даже кудрявое расписание даже для взрослых. Для детей, может и тяжеловато, но я им уже не был, хотя и физически продолжал существовать в довольно юной форме.

У учителей нашей школы я быстренько стал явно если и не небожителем, то человечком с высоким талантом, не чета другим. Он вырастет сам, надо лишь не мешать ему неосторожными действиями.

По поводу этого я уже имел стойкое и твердое мнение декана, довольно скептическое и отрицательное. Но то, что они мне не мешают, меня, собственно, очень даже устраивало. Благо, я категорически и быстро занял место первого ученика не только класса, но и параллели, и слазить с него не собирался. В каких-то предметах я стал сильным еще до появления второго Я, во многих — после.

Например, традиционно я был первым в математическим дисциплинам и физике. И хотя каких-нибудь результатов в прошлой жизни, в принципе, не достиг, но на районные олимпиады по самым разным дисциплинам ездил всегда. И даже уже после появления попаданца один раз оказался там, несмотря на осторожные возражения физрука. Не очень, правда, настойчивые, но все же. Алексей Митрофанович беспокоился, что я просто размажу себя, если буду идти сразу по разным учебным предметам. И, как мне кажется, немного ревновал, считая, что это он первый открыл юное дарование.

На районной математической олимпиаде я с большим отрывом занял первое место. А что вы хотите? Олимпиада-то была нацелена на 8–10 классы, то есть примерно на 15−17-летних детей. А тут прибывает к ним взрослый дядя после вуза и московской аспирантуры. Хотя внешне все одно юное дитя. И соответственно отношение к нему такое же. Нечто вроде между переразвитым и сумасшедшим.

А я, между тем, был уже не только умен, но и опытен и мог опираться не только на теоретические знания, но и на обычную обывательскую практику. Скажем, на доказательство примера, что N в тридцать второй степени больше или равно нулю я потратил меньше пяти минут — пока писал. И все! потому что знаю — квадрат любого числа, как минимум, не отрицателен. И даже не влезая в математические дебри!

Остальные примеры тоже пощелкал в сию минуту и поднял руку. Не только из-за желания похвастаться. Нет, из практической надобности. Через пять минут на автостанции должен был отправиться рейсовый автобус в мое родное село. В то благословенное время автобусы шли каждый час практически весь день от 6.00 до 21.00, и застрять в районном поселке было сложновато. Двадцать пять копеек и ты поехал после некого ожидания. Но зачем же здесь дожидаться, если есть возможность быстро уехать? Ahtung, kamraden!

Но, увы, мои прекрасные замыслы сразу же были сорваны грубо и жестоко. На олимпиаду я потратил меньше урока — тридцать минут с небольшим. И имеющаяся представительница комиссии — молодая учителка лет двадцати пяти Юлия Викторовна — старая с точки зрения ученика — мальчишки и сопливочка на взгляд старого попаданца — даже ничего не подумав, с ходу спросила:

— Что тебе, мальчик, что-то непонятно? Или, может, в туалет хочешь? Не стесняйся, скажи! А то вы, деревенские, такие скромные и стыдливые.

Эк ее как-то повело! Похоже, она сама немножечко сошла с катушек?

— Нет, я, собственно, все, — солидно сказал я и в качестве доказательства помахал исписанными бумажками, — решения задач зафиксированы на бумаге и могут быть переданы соответствующей комиссии.

Как бы не так, ха-ха! Возможно, я тоже не небесный ангел и могу ошибаться. Но не зря же так бестактно сшибать человека с его принципиальной позиции!

— Возможно, тебе надо еще проверить решенные задания? — неуверенно сказала учителка, видимо, совсем даже не думающая отпускать меня. Красивая, между прочим, девка, прелестное личико, фигуристая. Сладкая ягода. А достанется ведь какому-нибудь местному пьянице. Тут все они в молодости хороши, к сорока годам уже по-черному кладут за воротник. Эх, где мои двадцать лет! Я бы за ней так приударил. А так и лет мало, и Валя неподалеку. И ну к бесу эту учителку. Всех не спасешь.

— А я уже написал и проверил! — серьезно, но вежливо возразил. Ошибок у меня быть не должно, кроме одного случая(были уже и такие курьезные примеры) — неправильно списал данные с доски. Но так было только в прошлой жизни, в пору моей прогрессивной близорукости. Сейчас же у меня была твердая единичка, и я все прекрасно видел с доски! А ошибки по рассеянности я уже просмотрел и ни чего не нашел. Отпусти, тетенька, у меня дома маленькие дети ждут, не дождутся!

Юлия Викторовна явно встала в откровенный тупик. Подумала, теребя воротник блузки. Олимпиада, конечно, не школьный урок, но и инструкции строго предупреждали, чтобы на них учителя строго пресекали возможных «скороспелов». Сам по этому поводу где-то в 2010-е годы ругался.

А ведь, как говорится, что написано пером на бумаге, то не вырубишь острым стальным топором. Особенно если это официальные документы. Строго осмотрела на торопливого ученика, очень желая, чтобы он сам сел обратно за школьную парту и ей не пришлось принимать силовые меры.