– Вам действительно не стоит беспокоиться о том, что я разглядывала свои мысли, – с горечью сказала я и снова попыталась сосредоточиться на книге, пытаясь найти утешение в прочитанном. – Надеюсь, что не помешала вашему покою.

Он вздохнул, и я заметила, как его глаза заблестели от игривой искры, заставляя меня ощущать, что в его присутствии уходит не только страх, но и тоска о прошлом.

– Я лишь хотел узнать, о чем вы читаете. Судя по вашему выражению лица, это что-то сильно вас затрагивает… Любовь?

– Может быть, – ответила я неохотно.

В этот момент осознала, что разговор с ним начинает затягивать, как довольно хорошая книга, от которой просто не оторваться. Это «может быть» звучало как предательский знак, потому что в разговоре с ним начало проявляться то, чего я боялась – интерес.

Я только что пережила разрыв, а он стоял передо мной, внешне похожий на главного героя из моего романа. Живущий среди букв и листков, он не знал, какой ценой мне досталась моя уязвимость и что я уже не могла позволить себе снова потерять себя. Но его улыбка и загадка притягивали меня, как магнит, и я чувствовала, что не смогу просто так уйти.

Внутри меня расцвела злость, как буря, вырывающаяся из глухих недр темного океана. Я сжала кулаки, а затем, дрожащими пальцами, убрала книгу в свою сумку, словно она могла забрать всю эту мешанину чувств вместе с собой. Я смотрела на него с недовольством, бурно переживая, почему его внешность и манера держаться так ужасно похожи на моего вымышленного героя. Это не могло быть совпадением. Моё сердце стучало быстрее, словно желая вскрыть ту рану, что задевала меня при каждом взгляде на него.

Я пристально изучала его: серебряные волосы, сияющие как лунный свет; глаза, серые как платина, полные загадки и непредсказуемости; высокий, мощный рост, который казалось, способен затмить все вокруг; строгие черты лица с широкими светлыми бровями, создающими эффект, будто он всегда чем-то озабочен; и губы – красивые, немного пухлые, придающие всему его облику некую мягкость, контрастирующую с аурой силы, которая окружала его. На нем был черный мундир с таинственными нашивками, словно он вышел из какого-то другого времени, и брюки, в которых чувствовалась старинная традиция. Он был как появившийся из тумана образ, и моё сердце, будто мертвец, вдруг ожило.

– Вы какой-то военный? – спросила я, стараясь, чтобы в моем голосе не звучало тотального любопытства, которое поглотило меня, как черная дыра.

– Нет, я вышел из вашей сказки, витающая в облаках принцесса, – с легкой усмешкой отозвался он, игривость его тона была настоящим вызовом, и я не могла сдержать внутри нарастающее волнение.

Мой взгляд прилип к его лицу, и в этот миг я осознала, что мое любопытство переросло в нечто большее. Это ощущение притяжения было таким сильным, что заставляло меня чувствовать уязвимость. Я вспомнила о своей горечи – о разрыве, о мраке, что окутывал мое сердце, и вдруг всё это ощущалось таким мелким, таким незначительным под светом его игривого взгляда.

– Из сказки, говорите? – повторила я, стараясь смягчить тон, словно сама не верила в свои слова. – Или же из снов, которые не сбываются?

Он наклонил голову, его серые глаза впивались в мои, словно пытались прочесть в них что-то важное, что пряталось в глубине моей души. С легкой усмешкой он ответил:

– А разве мечты не имеют права сбываться, витающая принцесса? Вы же сами выдумали себе героя, не так ли?

Я замерла, погрузившись в его слова. «Выдумала». Это слово звучало как упрёк. Я постоянно убегала в мир своих фантазий, где всё было проще, где я могла контролировать удары судьбы. Но сейчас его присутствие разрушало эту иллюзию, ставя передо мной вопрос: «А что если?» Но в моей груди все еще глухо отбивала свой ритм боль. Я ощутила, как горечь расставания вновь накрывает меня, затягивая в хмурые воды тревоги. Этот идеализированный герой был лишь порождением моего воображения, не более реальным, чем слезы, которые я проливала в ночи, надеясь, что однажды проснусь и всё будет иначе.

Я хотела заплакать. Не от гордости или злости, а от того, что он затронул во мне струны, о которых я давно забыла. Мои мечты и их провалы встретились в этом человеке, и я чувствовала себя так беззащитной.

– Да, вы правы, – наконец произнесла я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. – Но мечты, как правило, не сбываются. Чем дольше за ними гонишься, тем больше они ранят тебя в процессе.

Он чуть нахмурился, его глаза, серые как штормовое небо, стали серьезными, и я вдруг поняла: он не просто мечта. Эта беседа изменит меня. Возможно, он не пришел из сказки, но он был готов отразить все, что творилось в моем сердце, пока я спотыкалась на каждом шаге. Это было трудно, и страшно, и… внезапно.

Но после всех этих эмоций во мне нахлынул всплеск раздражения – он явно знал, что задевает меня. Моя книга была отражением моих надежд и желаний, и теперь передо мной стоял живой персонаж, обладающий чертами, о которых я мечтала. Тем не менее, он явно пользовался этой ситуацией в своих интересах, и это раздражало меня.

– Мне не нужно, чтобы вы заигрывали с моими чувствами, – попыталась я сказать как можно спокойнее, хотя в глубине души эта игривость манила меня неотразимо. – Я не ищу нового принца, чтобы разжечь во мне огонь.

– Принц? – засмеялся он, на что я ответила неуверенной улыбкой, хотя понимала, что эта встреча с ним слишком опасна для моей хрупкой душевной стабильности. – Моя принцесса, зачем же быть принцем, когда можно быть рыцарем?

Я вздохнула, пробуя угнездиться в эмоциях, которые обуревали мой разум. Гнев и интерес, неприязнь и притяжение – перекресток, где я могла заблудиться.

Стоя под деревом, я пыталась оправиться от эмоционального шторма, который бушевал внутри меня. «Разбитое сердце», – думала я, но слова были пустыми, как и мои надежды. Со страниц книги о любви, которую я написала, доносились голоса героев, но даже они не могли успокоить мое волнение, когда я встретила Теоса. Он определенно не вписывался в образ идеального джентльмена, но его внешность была такой знакомой, такой притягательной. Что-то в его улыбке не давало мне покоя.

Теос был как гром среди ясного неба – надоедливый рыцарь, который постоянно напоминал мне о том, что я принцесса. Я не знала, что именно во мне его привлекло: моя упрямость, мои амбиции или просто то, что я не уступала ему в словесной игре. Каждый раз, когда он называл меня «принцессой», у меня внутри закипало. Я невольно ощущала, как это обращение расправляет мои крылья и одновременно жмет на сердце.

– Звучит заманчиво, но я не могу доверять тем, кто располагает к себе, как вы, надоедливый рыцарь, – ответила я, старательно поджимая губы, мечтая сохранить свою стойкость.

Его усмешка была легка, как ветер. Я знала, что он не считает свои слова оскорбительными. Наоборот, для него это, казалось, была игра. Но мне не нужна была его игра! У меня не было ни времени, ни желания впутываться в это. Я не хотела быть очередной девичьей мечтой, которую разбивают в дребезги на пороге реальности. Я знала, что настоящие рыцари не поступают так – они защищают, а не унижают. Убежденная в этом, я вновь погрузилась в свою решительность.

– Я одолжу вам книгу, если вы так хотите, невежливый, оскорбляющий и надоедливый рыцарь! – выпалила я, внезапно осознав, что мой тон был порой ближе к шутке, чем к истинному гневу.