При их встрече не было произнесено ни слова. Яркие впечатления из прошлого вызвали эмоциональный всплеск, который под влиянием волнительного момента автоматически вызвал в памяти сцену камеры смерти во всех ее ужасных подробностях, заставив ее пронестись в их сознании подобно панораме со скоростью сна. Слова совершенно не были нужны, чтобы выразить чувства двух душ, чьи щупальца протянулись и коснулись друг друга, и тишина была нарушена только тогда, когда Ричард дрожащим голосом спросил:

– А Рут знает?

– Пока нет, – ответил Роберт.

– Есть какая-нибудь зацепка? – с тревогой спросил Ричард.

– Нет, только подозрение, – был ответ Роберта.

– Подозрение в отношении кого? – нетерпеливо спросил Ричард, ликуя от малейшей надежды на оправдание.

– На этот вопрос я не стану отвечать, – немедленно ответил Роберт, – потому что подозрение подобно пламени: оно быстро распространяется и оставляет на своем пути разрушения. Репутации многих хороших людей превратились в пепел перед его неугасимым пламенем, раздуваемым ветрами сплетен и скандалов. Ты был принесен в жертву на алтарь обстоятельств, освещенный именно их нечестивым пламенем. Несмотря на то, что это повод к расследованию, подозрение никогда не должно передаваться от человека к человеку, даже между друзьями, пока оно не подкреплено достоверными фактами. Заставить кого-то подозревать друзей – значит разрушить самые священные отношения между людьми, ибо подозрение и дружба не могут жить в сердце одновременно. Следовательно, пока не будет известно явное доказательство, эта тайна должна принадлежать только мне.

– Все тот же старина Роберт, – сказал Ричард, притворно смеясь, – и все тот же старый идеалист.

Плечом к плечу они направились к выходу, обсуждая свои планы на день. Это должен был быть день великих событий – день подготовки к воссоединению. Новость должна быть сначала сообщена Рут, чтобы шок от внезапной встречи не оказался слишком сильным для ее духа, задача, которую должен был выполнить доктор Грант, который позволил ей оставаться в неведении о существовании Ричарда, потому что он считал, что абсолютная секретность необходима для оправдания последнего. Следующим по порядку был найм адвокатов, поскольку оба понимали, что Ричарда окружают юридические опасности, зная, что объявление о его возвращении приведет к немедленному конфликту с законодательной властью, в котором суды будут призваны определить юридическую силу Свидетельства о казни и Свидетельства о осмотре тела тюремным врачом, оба из которых были представлены для всеобщего освидетельствования, как того требует Уголовный кодекс.

Необходимость немедленного юридического представительства, однако, не предвиделась, поскольку казнь Ричарда была описана в прессе с такими подробностями, что ни у кого не возникло ни малейших сомнений в его смерти. Кроме того, было еще темно, и город спал, так что была весьма малая вероятность встретить кого-нибудь, кто мог бы его узнать. Чувствуя себя в безопасности от вмешательства полиции, они сначала спланировали встречу с родными, и их планы могли бы осуществиться, если бы они неожиданно не встретили офицера Дэниела Максуини из Детективной службы, которому, как оказалось, было в свое время поручена служба в зале суда во время процесса Ричарда. Его бдительный взгляд упал на проходившую мимо пару. Это был всего лишь мимолетный, случайный взгляд, но его было достаточно, чтобы он смог сложить достоверную версию. Другие, возможно, заколебались бы из-за официального сообщения о смерти Ричарда, но, подобно электрическим вспышкам, его мозг немедленно зафиксировал следующие выводы: "Это Ричард Эймс, следовательно, Ричард Эймс не был казнен, но скрывается от правосудия".

Обладая способностью быстро принимать решения, которая сделала его бесценным сотрудником Полицейского управления, он быстро повернулся, положил руку на плечо Ричарда и сказал:

– Ричард Эймс, вы арестованы, следуйте за мной.

Последний назвал себя и прошел в сопровождении офицера в центральный полицейский участок без каких-либо протестов. Он снова оказался в тисках закона, и это обстоятельство, казалось, только придало ему сил. Всего мгновение назад он колебался, поскольку перед ним маячила радость его предстоящей встречи с Рут, ибо в присутствии женской любви, освященной ее слезами, каждый настоящий мужчина смиренен, но он снова имел дело с мужчинами, и самообладание, которое было для него характерно во время прошлых испытаний вернулось.

Он приятно поболтал с офицером, производившим арест, расспросил об общих знакомых, рассказал о своем опыте работы в шахтерских районах Аризоны, но не пролил ни лучика света на тайну своего возвращения к жизни. Он говорил без обиды на офицера, чьим гением и верностью он восхищался, потому что понимал, что его арест был необходимым шагом в судебном разбирательстве, чтобы либо установить его право на жизнь, либо снова определить его статус осужденного преступника. С этой точкой зрения он невозмутимо вошел в участок, где после обычных "неформальных процедур" его официально зарегистрировали как "скрывающегося от правосудия".

В журналистских кругах поднялся переполох, когда было получено сообщение о его возвращении и немедленном аресте. Началась безумная погоня за "первым лишним", поскольку репортеры спешили в тюрьму, чтобы выяснить, если возможно, какие-либо факты, которые могли бы объяснить возвращение к жизни того, чью смерть многие из них видели собственными глазами. Когда их взгляды упали на заключенного, на из лицах проявился тот переворот, который происходил внутри них – переворот от любопытства к крайнему ужасу. Перед ними стоял Ричард во плоти. Его опознание было завершено, но они были в равной степени уверены в его смерти – уверенность, которую разделяли тюремный врач и другие лица, подписавшие свидетельство о смерти, которые были пробуждены ото сна рьяными интервьюерами, пытавшимися получить какое-либо изложение фактов в поддержку теории о том, что тюремные чиновники обманом практиковали подмену жертв, благодаря чему Ричард избежал смертной казни, но все были уверены, что именно Ричард сидел на электрическом стуле и что ток привел к его смерти.

В этой связи вспомнили просьбу доктора Гранта о повторном применении электрического тока, и впервые его значение стало очевидным. То, что считалось иррациональным требованием, сделанным под влиянием сильных эмоций, на самом деле было спокойным, обдуманным актом, спланированным с целью привлечь внимание к личности жертвы и уверенности в его смерти, с тем чтобы показания свидетелей имели большую доказательную ценность, когда ответ на вопрос о жизни или смерть снова должен ждать решения Суда. В тени электрического стула доктор предвидел это разбирательство, в котором завеса тайны должна была быть приподнята с физиологических фактов, от которых зависела надежда Ричарда на свободу, но он не предвидел связанных с этим беспрецедентных юридических проблем, последствия которых должны были распространиться на неизведанные юридические области, затронув адекватность наших самых заветных конституционных гарантий личных и имущественных прав и демонстрация необходимости координации между Законами науки и Наукой о праве.

Отсутствие какого-либо удовлетворительного объяснения фактов с научной точки зрения привлекло всеобщее внимание к залу суда, как к сцене самой интересной драмы в истории права. И публика не заставила себя долго ждать, поскольку доктор Грант немедленно отправился к своему адвокату, которому он впервые раскрыл истинные факты. До полудня от его имени было подано ходатайство о выдаче судебного приказа о применении "хабеас корпус". Этот судебный акт древнего происхождения, полученный у недовольных его появлением монархов в качестве защиты от незаконного тюремного заключения и записанный в Великой хартии вольностей, был направлен соответствующим должностным лицам, приказав им доставить заключенного в суд в 10 часов утра на следующий день, чтобы предъявить законные основания для его заключения.