Наконец, в дверь просунулась запыхавшаяся чернавка.

– Князь велел спускаться, – сообщила она и тут же юркнула обратно.

Сердце пустилось в бешенную скачку, его ритм я ощущала даже в горле. До этого мгновения мне отлично удавалось упокоить себя, отвлечься. Но теперь пути назад не было. Я оглянулась на нянюшку, и та улыбнулась мне неожиданно мягко.

– Пора, Радонька, – она широко распахнула дверь, пропуская меня вперед.

Светана ступала позади, готовая подхватить меня в нужный миг, ежели по воле своей неуклюжести я вдруг споткнусь. Честно говоря, я и сама опасалась нечаянно наступить на подол, да полететь вниз кувырком. Однако все обошлось. Я благополучно спустилась, повернула голову к нянюшке, мысленно умоляя ее не покидать меня. Но в трапезную мне следовало зайти одной. Батюшка желал, чтобы наше знакомство с Брезгородским князем состоялось без десятков лишних глаз – мол, все они успеют посмотреть на молодоженов на сватовстве. По его мнению, так мне было бы гораздо спокойнее. Разумеется, он и не гадал, что я предпочитала затеряться в толпе.

Возле входа в трапезную на стене красовался образ могучего богатыря на гнедом коне с булатным мечем наперевес. Похожий тяжелый меч, невидимый человеческому глазу, теперь навис и над моей головой. Не успела я приблизиться к дверям, как стражи приготовились открыть их. Но вскинув руку вверх, я заставила дружинников замереть. Они удивленно округлили глаза на мой странный немой приказ, переглянулись меж собой, но рук с места не сдвинули. Я закрыла глаза, сделала три медленных, глубоких вдоха, как учила Заряна, и кивнула головой в знак того, что готова войти. Когда двери распахнулись, я сразу устремила взгляд во главу стола, где сидел батюшка. Разглядывать Мстислава не стала. Лишь краем глаза заметила, что он сидел по левую руку князя, и встал, как только я вошла. Оставив почетное место свободным, батюшка показал, какого мое значение для Воронецкого княжества. Мои шаги в гробовой тишине гулом разносились по трапезной, в такт биения сердца. Чем ближе я подходила к дальнему краю стола, чем отчетливее ощущала на себе взгляд жениха.

– Мы уже заждались тебя, дочка. Познакомься с нашим дорогим гостем Мстиславом, князем Брезгородским.

Пора. Я повернулась к жениху. Мстислав легко выпрямился из поклона, и наши взгляды встретились. Я едва не раскрыла рот от удивления: передо мной стоял тот самый молодец, который купался утром в реке. Его темные волосы высохли и приняли цвет дубовой коры, а синие глаза светились все так же ярко. Он тоже не ожидал меня здесь увидеть, но изумление его казалось приятным. Мстислав широко улыбался мне и, уверена, не будь рядом батюшки, уже отпустил бы какую-нибудь колкую шутку. Брезгородского князя я представляла себе совсем не таким. Думала, он окажется серьезным и даже хмурым, неспособным на такие глупости как купание в речке. Но тишина затянулась. Батюшка тихо прокашлялся, намекая мне на то, что пора бы и выразить любезность гостю. Благо, он не стал спрашивать о причине моего ступора. Верно, решил, что дело кроется в обычном девичьем волнении.

– Как добрался, князь? Слышала, твой путь преградили ратники? – я постаралась вложить в голос нотку сочувствия, однако заботой мои речи и не пахли. От них скорее веяло издевкой.

– Благодарю за заботу, княжна, – добрые слова Мстислава лишь прикрывали его ехидство. Уголок губ князя едва уловимо дернулся в ухмылке, и я поняла, что мы с ним ведем одну игру. – Долгая дорога утомила меня, но прохладные речные воды быстро смыли всю усталость.

– Представь себе, Рада, – подал голос батюшка. Зять пришелся ему по душе: я видела это в его глазах, и слышала в веселом, дружелюбном голосе. – Баню не успели растопить вовремя, и этот молодец решил взбодриться в реке.

– Так можно и захворать, – предостерегла я приторно заботливым голосом. – Река у нас холодная, на дне бьют ключи.

– Ничего. Ясное солнышко меня своими лучами обогрело, а красоты вашего княжества согрели душу.

Батюшка воспринял слова Мстислава как похвалу и искреннее восхищение нашими землями. Весь вечер они беседовали свободно и добродушно, шутили, да смеялись. Я говорила лишь тогда, когда мне задавали вопросы, скрывая свое неодобрение за ликом робости. Мстислав то и дело бросал на меня то лукавые, то задумчивые, взгляды, потирая большим пальцем подбородок, скрытый густым, но коротким покровом темной курчавой бороды. Я отвечала ему тайком поджатыми губами и сомнительным прищуром. Его это лишь раззадоривало. Раньше я была уверена, что ни один уважающий себя жених не станет терпеть такого хамского отношения, но Мстислав и не думал отступать от задуманного. Когда по негласным устоям прошло уже достаточно времени с начала застолья, я поймала взгляд батюшки. Тот без слов понял мой вопрос и кивнул головой, разрешая удалиться. Я встала из-за стола с радостью, что не придется больше развлекать беседами Брезгородского князя, но он остановил меня:

– Перед тем как уйдешь, я хочу сделать тебе подарок.

Мстислав поднялся, обогнул стол. Я пыталась понять, что за подарок он заготовил, украдкой огляделась по сторонам, но не нашла ларца. Обычно женихи дарили своим невестам ленты для волос, красивые платки, бусы, иглы, нитки для шитья и другие приятные или полезные мелочи. Но вот он подошел ко мне с пустыми руками. Мстислав мягко улыбнулся, заметив мою растерянность, но его лицо быстро стало серьезным. Он снял со своего мизинца перстень с крупным, сверкающим аметистом и протянул ладонь, чтобы я вложила в нее свою руку. Легким, почти невесомым оказалось его прикосновение. Золотой металл нагрелся от его тепла и приятно скользнул по моему пальцу. Меня окутал легкий, но пьянящий запах осенней листвы. Когда настало время выпустить мою руку из своей ладони, Мстислав замер. Он задержался всего на мгновение, но этого хватило, чтобы вновь покрыть румянцем мои щеки.

– Это кольцо принадлежало моей семье много лет. Я дарю его тебе в надежде на то, что в скором времени ты станешь ее частью, моей княгиней в княжестве рассвета.

– Рассвета? – переспросила я.

– Нигде ты не увидишь рассвета прекраснее, чем в Брезгороде, – пояснил батюшка, подливая сладкой медовухи в кружку Мстиславу.

– Ранним утром небо озаряется таким невероятно чудным светом, что многие наши гости, увидев это зрелище, оставались в Брезгороде насовсем. Но скоро ты и сама сможешь увидеть все своими глазами.

– Это вряд ли, – возразила я, и в трапезной повисла неловкая тишина. Пришлось поспешить развеять ее. – Не люблю просыпаться слишком рано.

Батюшка на мгновение потерял дар речи, а вот Мстислава мой ответ позабавил.

– Что ж, быть может, завораживающая красота нашего рассвета изменит твое мнение, – предположил он с улыбкой.

Князь не требовал от меня благодарности или любого другого ответа на его чаяния. Поклонившись, он освободил мне путь к широким дверям. На завтра готовилось настоящее сватовство, и мы оба прекрасно знали, каково будет мое решение. Все же, как того требовали приличия, я поблагодарила князя за щедрый подарок, прежде чем выйти наружу и вздохнуть свободно.

После долгих, мучительных мгновений на грани сна и яви, я собралась с силами и поднялась с полатей. Солнце уже давно зашло за горизонт, а лучина догорела. В тусклом свете звезд мерещилось, будто за сундуками мелькают чьи-то маленькие шустрые тени. Я наспех переплела косу, надела свой самый удобный, свободный сарафан и тихо вышла за дверь, не издав ни единого скрипа. Терем мирно спал. Я прокралась к лестнице, бесшумно, но быстро спустилась и уже собиралась выйти в сени, как заприметила свет лучины, мерцающий в потемках палат Совета. Крадучись, пробралась туда, но остановилась, как вкопанная, когда слух уловил голос Мстислава.

– Когда я вновь заговорил об этом, он решил, что я уже слишком пьян и отослал меня в палаты!

По палатам прокатился глухой стук и позвякивание, будто кто-то, разозлившись, ударил кулаком по столу.