– Князю Всеволоду придется встать на твою сторону, ежели он не желает, чтобы в Воронецке камня на камне не осталось, – ответил незнакомый мужской голос.
Из моих губ вырвался изумленный, испуганный вздох, и я прикрыла рот рукой, с трудом сдерживая собственные чувства.
– Нам следует скорее убедить его в том, что Мрежский князь опасен, – продолжал нашептывать коварный незнакомец. – Однако как ты и велел, воевода уже стянул нашу рать к границе с Воронецком на крайний случай.
– Одних только ратников мало, – возразил Мстислав с досадой.
Но хитрый змей не унимался:
– Может, княжне расскажем? Она ведь имеет влияние на здешних людей.
– Меньше знает – крепче спит, – невесело усмехнулся князь. – Это дело не для изнеженного цветочка.
– Я уже советовал вам ускорить свадьбу, но повторю вновь: союз с княжной – это ключ к победе. С ней вы обретете влияние в Воронецке и достигните своей великой цели.
С самого первого взгляда Мстислав показался мне наглым и своенравным, однако я и подумать не могла, что посватался он ко мне лишь для того, чтобы расширить свои земли, полностью подчинив Воронецкое княжество Брезгороду. Все тело пронзила злая дрожь, меня охватило желание ворваться в палаты, да настучать жениху по его жадной голове. Но стоило поступить по-другому. Я медленно, осторожно прокралась дальше, в сторону княжеских палат и лишь, скрывшись за углом, позволила себе прибавить шагу. Стражник протяжно зевал, но все же изо всех сил боролся с сонливостью, изредка встряхивая головой, да потягиваясь. Едва он заметил приближающуюся к палатам князя тень, и все следы усталости исчезли с его лица. Он вытянулся, крепче перехватил древко топорика, сощурил глаза в попытке разглядеть незваного гостя. Наши дружинники понимали, что оставить князя без защиты под покровом ночи, когда в терем впервые приехали чужеземные гости – это непозволительная беспечность.
– Ах, это ты, княжна… – облегченно выдохнул стражник, когда разглядел мое лицо во мраке. Плечи его заметно расслабились, и даже рост будто бы стал ниже. – Случилось что?
– Мне нужно поговорить с батюшкой.
Стражник озадачился. Время настало позднее, а будить князя после хмельной трапезы ему было еще страшнее.
– Может, утром? – неуверенно предложил он. – Князь, верно, уже почивает.
– Это важно. А станет гневаться – говори, что я покоя тебе не даю, грожусь весь терем перебудить.
Стражник устало покачал головой, и в его страдальческом взгляде я прочла, что он предпочел бы встретить здесь вооруженного врага вместо меня. Тогда князь пробудился бы от звуков борьбы – довольно веской причины для резкого прерывания сна. Да и к тому же предстать в глазах князя храбрым защитником ему хотелось куда больше, чем гонцом вздорной княжны. Он скрылся за дверью, и после пары тихих фраз, вышел обратно.
– Князь ждет.
Лоб стражника блеснул испариной в тусклом свете. Я благодарно улыбнулась ему, чтобы хоть немного утешить за причиненные тревоги, и переступила порог. Батюшка в полном одеянии сидел на лавке, подперев кулаком щеку. В руке он сжимал худенький берестяной свиточек, а задумчивый взгляд его намертво зацепился за горящую на столе лучину. Дверь тихонько стукнула о косяк, и он поднял голову.
– Почему ты бродишь по терему? – неожиданно строго и холодно спросил он вместо приветствия. – Немедленно отправляйся спать.
Я осеклась, ошеломленная таким приемом. Конечно, солнце уже давно перевалило за горизонт, и мне следовало оставаться в своей светлице. Однако в детстве я часто прибегала к батюшке ночью, после дурного сна. В такие мгновения я никогда не слышала от него и единого грубого слова. Всякий раз он с трепетным вниманием выслушивал мои смешные переживания да успокаивал. И хотя я уже давно выросла, но за всю свою жизнь батюшка еще не смотрел на меня с таким гневом.
– Я лишь хотела поговорить о наших гостях из Мрежи, – осторожно начала я, подавив обиженный всхлип.
– Обсуждать здесь нечего, – перебил он. – Ложись спать, а поутру готовься принимать сватов. Со свадьбой тянуть не станем.
– Но… – собиралась возразить я, но в одно мгновение смолкла, наткнувшись на колючий взгляд.
Наспех поклонившись, я выскочила из его покоев, словно ошпаренная. Еще вчера он обещал, что не станет выдавать замуж за жениха, который не люб мне, а теперь даже выслушать не пожелал. Обиднее всего было то, что причина моего нежелания играть свадьбу крылась не в обычных девичьих капризах, а имела под собой серьезные основания. Я сильно опасалась за княжество и наш народ. Мстислав будто околдовал его, навешал на уши лживые речи. Все это больше походило на страшный сон, очень далекий от яви. Я побежала в сени, а затем вон из терема, уже не заботясь о том, что меня могут услышать.
Когда я нуждалась в одиночестве, то всегда прибегала в конюшню. Чаще всего там не было никого кроме лошадей, а они не донимали нудными расспросами да полезными советами. Внутри меня окутала темнота, запах навоза и сена. Я прижалась к теплой бревенчатой стене и крепко сжала глаза, стараясь не дать воли слезам. Щемящая боль в груди усугубила дурное предчувствие. Скатившись по стене, я осела на грязный пол, и горячие слезы обиды вырвались наружу. За первой крупной слезинкой тут же упала вторая. Плотно прижатые к лицу ладони быстро стали мокрыми и скользкими. С приездом Брезгородского князя все пошло кувырком. Тревожные вести о волнениях народа батюшка принес мне именно тогда, когда Мстислав прибыл в наше княжество. А его намерения в отношении власти, хоть пока и оставались мне не до конца ясны, но точно не сулили ничего хорошего. Однако судя по подслушанному разговору, Мстислава заботило лишь процветание Брезгорода, а Воронецк интересовал его в качестве прекрасной, сытной кормушки, которую можно разорить. Не стоило и гадать, что батюшка в это не поверит. Он всерьез настроился на свадьбу, а никаких свидетельств того, что Мстислав – обманщик, у меня не было. Я оказалась в тупике.
Но даже вволю выплакаться мне не удалось. Мое единение прервал шум из дальнего угла конюшни:
– Ай! – зашипел девичий голос под суетливый шорох.
Я смахнула слезы с лица, быстро вскочила на ноги.
– Кто здесь? Назовись.
Застучали торопливые шаги. Для защиты от недругов я быстро нащупала шершавое древко метлы или вил – в темноте не разглядела. Вдруг густой сумрак прорезал маленький огонек висящей на стене лучины. Конюх Юшка стоял рядом растрепанный, судорожно оправляя рубаху. Его круглые голубые глаза с удивлением и опаской бегали по моему лицу.
– Здесь только я, Юшка. Не гневайтесь, княжна, – поклонился молодой конюх, роняя из волос на пол мелкие соломинки.
Я с сомнением усмехнулась, кивая на стог сена за его спиной:
– Решил поразвлечься с… кобылкой?
Из укрытия, грозно сдвинув светлые, рыжеватые брови, вышла Заряна – такая же лохматая, как и ее сердечный друг. Заряна еще на Купалу хвастала, что скоро Юшка к ней посватается, но я все равно удивилась. Она никогда не проявляла к конюху той же добросердечности, что он питал к ней, и принимала все его знаки внимания: будь то копну ромашек или красивую новую ленту, с холодом, как само собой разумеющееся.
– Выйди, Юшка. Нам с княжной покумекать надо.
В голосе Заряны не звучало ласковой просьбы, лишь сухой приказ. Но Юшка, как послушный щенок выбежал за дверь без лишних вопросов. Как только он скрылся из вида, я поведала подруге о подслушанных тайком замыслах Брезгородского князя. Губы немели от волнения, которое я испытывала вновь при воспоминании о непреклонных словах батюшки, и речь моя выходила сбивчивой. Но я рассказала все, как на духу.
– А наш гость оказался не так прост, – заключила она, выслушав меня. – Что теперь будешь делать?
Хотелось пожать плечами, соврать, что я и сама еще не знаю, как поступить. Выход был всего один, но настолько страшный, что я долго не решалась озвучить его вслух или хотя бы признаться самой себе в принятии решения. Мой безумный замысел мог либо спасти всех, либо обернуться ужасной бедой. Сегодня Мрежский купец посеял зерно сомнения в моей душе. А позже Мстислав подпитал его, помог взойти крепкому ростку тревоги. Ежели хорошенько подумать, невесть откуда взявшаяся хворь и связанные с ней слухи появились лишь после того, как Мстислав вышел из тени. А купец, верно, неслучайно оказался в нашем стольном граде в то же самое время, когда сюда прибыл Брезгородский князь. Он виделся мне ключом к сундуку, который таил в себе все темные тайны, сгустившиеся в Воронецких землях. Я выглянула во двор и подняла взгляд, полный надежды, к небу: самая яркая звезда уже показались на небосводе. Времени оставалось мало.