– Feckin' Eejit! – Рыжий чертыхается, зажимая мятую самокрутку в зубах и нервно прикуривая от неработающей зажигалки, одной из шести в его кармане.

– Дожирай и бери мешки для мусора. У тебя только два варианта: или я вынесу в них весь этот хлам, или тебя. – Распоряжение Аркин отдает перед тем, как развернуться обратно в сторону ванной, но напоследок указывает пальцем на Рика, – ты, – и ведет им же до Финикса, – проследи за ним.

В конце-концов, когда Джерси примет душ, он знает, что ему придется присоединиться к уборке, иначе она продлится до второго пришествия, но сейчас он, на ходу прихватив спички, прямо с дымящей папиросой уперся предаваться шуму воды и сходящим семи слоям грязи.

Лучше пусть в кафельной камере ядреным ирландским табаком разит, чем всем тем дерьмом, что скопилось по углам.

. . .

Другое дело. Их небольшой бункер еще требует мужской руки и хорошего моющего средства, но хотя бы привычной Джерси камерной чистоты эти двое добились. Минимализм, Джерси выбрасывал все, что даже еще можно было отмыть, потому что ему проще купить новое, а пылесборники в хате ему нахер не сдались.

Мешки двадцатилитровые, размером с половину или чуть больше человека, и пока Аркин протирает еще влажную голову полотенцем после того, как отстирался сам и переоделся, он даже позволяет себе вполне теплое:

– Молодец, молодец. Можешь же, когда хочешь.

Он неохотно поощрял труд, потому что знал, что это чревато еще месяцем неподвижного образа жизни. Мужик не должен расслабляться.

Шутка мазнула по слуху и сразу же создала условия для ускорения Финикса от замашки рукой на братский подзатыльник. Подзатыльника так и не случилось, старший просто припугнул, беззлобно.

Беглый взгляд в сторону Рика и кивок головы на дверь:

– Пойдем, поможешь мне все это вынести. – Иначе этот мусор никогда не покинет пределы квартиры. Пока что речь именно что о мешках, но вообще-то их ночной гость тоже бы не задерживался. Джерси просто ему помог, а не прописал на свою койку.

Тут мусорные баки совсем недалеко, и теперь можно понять, где они. В бункере нет окон, наружный мир – это окраина, совсем не бедный, но малонаселенный район, один из тех, где постройки не обновлялись десятилетиями, и живут в основном люди предпенсионного возраста на скопленные за жизнь средства, матерые и никуда не двигающиеся дальше.

Тут и кладбище, в общем-то, не далеко. Удобно.

– Это был мой брат, Финикс, – на случай, если младший не представился, Джерси-то не слышал их щебетание между собой.

Один мешок отправляется в мусорку, второй тоже. Если Мартин хочет оставить отзыв на знакомство – пожалуйста, но их разговор меняет настроение сразу же, как крышка бака захлопывается за последним пакетом.

Крепкая ладонь обхватывает чужое горло; вторая рука – от локтя до запястья придавливает поперек туловища вместе с плечами к стене; Аркин приструнил к ней своего собеседника одним сильным рывком, приподняв на те самые шестнадцать сантиметров роста разницы, чтобы видеть его глаза перед своими. Так сильно, что кирпич затрещал, посыпав из-под крыши дома, у которого они находились, чем-то цементным. Джерси бы не устроил разборки дома. Его брат не любит насилие, он, сука, нежный цветок, и пока оно так и остается – он не увидит ни единой лишней капли крови в стенах их общей квартиры.

Расстояние между телами почти никакое, не оставляет возможности ни вывернуться, ни ударить в силу, – и морда Джерси достаточно к лицу Рика, чтобы чувствовалось даже дыхание.

– А теперь послушай сюда. – Голос низкий и рокочущий, как Везувий, он не злой и не агрессивный, что хуже – ровный, твердый. Стальной, как и взгляд рыжего сейчас. Потому что семейная идиллия существует только в шалаше. Там, где нет окон и не видно всего остального мира. Дикого мира, в котором ебаные русские или не менее ебаные америкосы могут пришить тебя в любой момент. Этот мир Финикс не видит, но Джерси живет в нем каждый божий день.

– Мой брат – это все, что у меня есть. Если я узнаю, что с ним что-то случилось, что твои околоблядские дружки или членососы потаскухи Елены шароебятся хотя бы в миле от моего дома – я тебя из-под земли достану. Я достал тебя в твоем же притоне, я достану тебя _Г Д Е_У Г О Д Н О_. Я найду тебя, и буду играть тобой в бейсбол до тех пор, пока ты не выблюешь паштет из своих органов – и потом сожрешь его, глядя мне в глаза. Ты. Меня. Понял?

Взгляд глаза в глаза, тело перестает трепыхаться, найдя себе опору и вскинув руки, Химик быстро тараторит:

– Да, да, мсье Аркин, никакой Елены, я.. не работаю.. на нее, – из горла вырываются хриплые звуки, передавили знатно, поэтому становилось уже дискомфортно. У Рыжего силы много, а Рик не сопротивляется. Он не хочет драться с ним, рыжий с братом ему понравились. Не хочет вредить.

– Никакой.. Елены… пошла она в… – он осклабился сквозь нехватку кислорода, – в пизду, мсье Аркин, – и гаркнул смешком, насколько мог в таком положении. Задыхается, поэтому начал хлопать здоровяка по руке, прося уже расслабиться и дать ему не подохнуть.

Джерси почти не чувствует чужих хлопков на себе, он весь обращен в их небольшой, не очень дружеский разговор, и вскидывает удивленно брови, когда слышит, что этот пацан на Елену-то и не работает.

– Че ты мне заливаешь. – Нехотя, но он отпускает чужое горло и отстраняется на добрых два шага, если конечно с него слезли вместе с тем. Огромный кредит доверия Рику набили три монеты, которые он вернул Джерси. С другой стороны, хер знает, зачем он их хранил, может надеялся выследить по ним владельца.

– Кто ты тогда, просто торчок в ее помойке? На кого работаешь? – Он видел разъебанские шрамы. Всякие шрамы. Такие, какие оставляют не только в порыве страсти, предостаточно боевых. Этот тип явно не за травой и порошком в притонах Елены ошивается, или по меньшей мере платит ей не деньгами.

Джерси уже видел такое. Не первый раз сталкивался лбами с русскими, и это не первое животное на его памяти среди таких гадюшников. В принципе среди любых наркоманов: они все мать за дозу продадут, что там свою душу, жопу, совесть или чужого блять брата.

– На себя. – Следует запоздалый ответ.

Джерси шарит по карманам в поисках сигарет. Бесплодно чиркает зажигалкой перед мятой папиросой и поглядывает исподлобья. Он, ведь, не идиот совсем, чтобы притаскивать в свой дом того, кто знает о его способностях и тем более того, кто узнал о них в бою, и не оставить себе никаких гарантий безопасности. Есть фото, есть номер телефона, есть даже список контактов из него, последних звонков. Ему больше и не надо, даже если там почти все вычищено.

Кто ж знал, что сохраненный сейчас номер подозрительного дрыща через пару лет станет контактом постоянного клиента "членогрыз" со всратой фоткой. Тем самым первым селфи дружку из паба с облеванным полутрупом.

Так почему слепой химик-то? Терпение, ребята, эта история бэкграунда еще на пару глав. Не забыли, что у нас происходит вообще в наше время? Давайте вернемся в ночь переговоров в пабе "Уиллс"!

Изображение сгенерировано нейросетью Midjourney, каждая генерация оплачена автором книги.

Билет по дешевке

Синди пудрит носик перед зеркалом. Напомаживает губы, с причмокивающим звуком растирая жирно-красную маслянистость верхней о нижнюю, пшикается духами, прореживает ресницы щеточкой для туши. Она сегодня идет в дорогое, элитное место, в напыщенную от пола до потолка пафосную-препафосную оперу.

И поверх своего макияжа натягивает черную бандитскую маску, аки мультяшный енот-воришка: ничего не скрывает по факту, но создает эффект личности инкогнито. В оперу она идет по особому билету, и название этому билету – гонорар от мистера… Как там его? Реймонд? Рональд? Райан? Она уже и забыла имя своего заказчика, но главное, что помнит время и место.