– Эй. Ты там сдох, что ли? – Оставить бы картавого ушлепка наедине со своей бедой, но Джерси до боли знакомы эти спазмы тела и он примерно знает, что сейчас будет. Хозяевам заведения ебашить тряпкой над лужей рыготы точно не по кайфу будет, так что Аркин действует оперативно: подхватывает мелкую тушку под руку, перекидывая себе через плечо, и твердой быстрой походкой шурует на выход. Благо, что его новый приятель весит как пара виноградин и довольно удобен в качестве ручной клади.

– Продержись еще немного, приятель, щас полегчает. – Шаг за порог, вроде бы вот она победа, но скинуть с себя Рика Джерси просто не успевает. Не полностью. Живописное пятно из смеси алкоголя с бог знает чем и бог знает каким обедом брызгами распростерлось по рукаву джинсовки, штанине и закончилось на обуви, рядом с которой извержение Везувия и продолжилось, но уже спасибо что на асфальт.

Аркин молчит. Стоит с безучастным видом и считает звезды на темном небе, которых не видать. Ему _очень_ сложно удержать в себе раздражение, он уже тихо матерится, но стоически держит тощую морду под руку, чтобы тот не наебнулся рожей в лужу собственной рыготы.

– Ты там закончил? – Джерси надеется получить хоть какую-то обратную связь, но даже если свет горит – в доме пусто. Лопоухий не отвечает ему ровно ничего внятного, и видимо надо посадить его на такси да отправить домой.

Ну да, такси. Щас, размечтался. Ни один уебок в желтой тачке не соглашается взять себе такого пассажира; Джерси гастролировал с полутрупом около двадцати минут рядом с дорогой, прежде, чем плюнул и поволок того уже к своей тачке.

– Да не засыпай ты блять, – лучше пусть в сознании будет, может, хоть успеет дать понять, если ему станет плохо в машине.

Тело Джерси закидывает на переднее пассажирское, как куклу; забивает хер на пристегивание, безопасность и вообще на все, потому что когда он садится за руль – педаль газа выжимает чуть ли не в пол. То ли надеясь, что он успеет довезти горе-пассажира до того, как его прополощет снова, то ли боясь, что это может быть начало передоза.

Его бы в больницу, но… Он якшается с русскими, Джерси якшается среди своих, наркота в крови – это станет проблемой им всем, так что альтернатив у Аркина не много.

Его брат периодически что-нибудь дует или долбит, если где-то и есть все необходимое, чтобы откачать торчка, то это у них дома.

– Да еб твою мать! – Ладонь бьет по рулю с коротким гудком встроенной сигналки, где-то между тем, когда Джерси сбавляет скорость и кое-как паркуется наспех в мусорный бак.

Пассажира без приключений довезти не получилось: приборная панель пострадала больше всего, чуть меньше – лобовое стекло, коврик под ногами, сидение и сам ебучий русский гейзер.

Почему он вообще не оставил его в баре? Почему вообще с ним носится?

Как-то Аркину слишком поздно ебануло в голову мысль, что он так-то нихрена не мать-тереза, но раз уж привез.

– Финикс! – Время… сколько-то там дохрена ночи, но его брат обычно не спит в такое время. Бездельники режима не знают, его брат ведет совино-петушиный образ жизни, но даже если он и уснул – подняться придется. Злобный гарк Джерси поднимет даже дохлого из могилы.

– Принеси ебучий таз, живо! – Сначала – распоряжения по делу. И только потом объяснять, почему приволок какого-то полудышащего бомжа со всеми возможными опьянениями домой.

– Шевелись нахуй! Если он заблюет мне ковер – я заставлю тебя сожрать это! – Это не переживания, это злость. Иногда люди срываются, когда им тревожно за чужое состояние, но, блять, Аркин не тревожился за Мартина вообще. А вот за свою куртку, свои штаны, свою МАШИНУ блять – очень даже.

Пока Химика скинули на кровать Джерси. Подвальная, околобункерная квартира, – и тем не менее просторная, двухкомнатная, – доверху забита всяким мусором и дерьмом, не знает хорошего ремонта нигде, за исключением кухни, потому что руки Джерси пока добрались только туда, а Финикс слово "молоток" знает лишь из цветной картинки в словаре.

Аркин не самый чистюля, но, блять, не ебаное животное и живет хотя бы в относительном, _тюремном_ порядке, поэтому младшему за склады коробок из-под пиццы периодически прилетает. Когда вполне сносно, а когда – в такие моменты, как сейчас – это может вылиться в адовую взбучку.

Сам же Финикс умудрился поднять весь существующий мусор в воздух, пока, запинаясь, искал таз.

– Дер, – отдышавшись, – жи, бра-, – тут взгляд падает на тело, и Финикс вздыхает так, что, не ровен час, вся вселенная сжалась. – Это труп??? Ты принес на хату… труп??? – быстрый, не самый трезвый взгляд от ног до головы. Мужик весь в блевотине, рвать его не перестает, да он, блять, еще чуть-чуть и откинуться может! У Финикса все лицо тут же кривится в смеси страха и отвращения. Он ненавидит трупы! Он ненавидит насилие! Брат это знает, так какого хуя!

– Да какой, нахуй, труп?! – Джерси огрызается быстрее, чем понимает, что, в принципе, опасения братца имеют место быть. Он немного снижает тон, но остается слышимо раздраженным. – Надеюсь, блять, что нет. – Будет крайне погано, если это полурусское чмо откинется прямо здесь.

Аркин пока держит таз, но, вроде, в этот раз просто вышел остаток желчи, а значит блевать больше нечем. Пусть будет. На всякий случай. Не дай бог начнется пена изо рта или еще какое-нибудь говно.

Вопли мелкого режут слух, Джерси морщится и заводится только больше: раскудахтался, как баба, что ж он все яйца в кулак взять не может.

– Что ты с ним вооб-… – Финикс начинает резво и даже, казалось, трезвеет на какую-то секунду, но одного взгляда на Джерси хватает, чтобы весь пыл тут же остыл. – …сделал? – часть предложения на нервяке проглатывает, а часть с трудом выдавливает от себя и невольно отодвигается подальше от разъяренного брата, поближе к двери. Пытается умаслить, а еще лучше – в целом съебать: – Мне… не мешаться под ногами там, уйти? Может, чет еще принести?

– Сбегай за водой, не еби мне мозг! – Джерси приоткрывает пальцами веко химика, и не видит там ничего утешительного, но по крайней мере пульс, вроде, нормальный и судорог нет. Вся одежда в дерьме, постель уже безнадежно выпачкана, хорошо бы этот мудень во сне горловиной не задушился.

– И НОЖ. – Звучит резко вдогонку, как ебаный брошенный в затылок топор.

Ножи в доме Аркиных заточены всегда. Это та часть мужских обязанностей, которую Джерси выполняет регулярно, как отче наш.

Такое, конечно, случается нечасто, но Финикс как никто знает, что все, что сейчас выкинет его фантазия, имеет под собой весомые основания так думать и делать такие выводы. И все же, _в этот раз_, ничего такого. Просто Джерси легче срезать одежду, чем возиться с ней и бултыхать пьяного по всей кровати.

– Это какой-то кент Елены. Я отделал его два года назад. – Нихрена ясности не вносит, но рыжего будто не колышет то, как он звучит сейчас, и как звучит вообще _все это_. Даже не особо вникающий в отцовские дела Финикс точно знает, кто такая Елена, дочь русского босса, и почему с ней Аркины в жестких контрах – один из конкурентов на рынке, постоянные перестрелки.

Не было бы удивительно, если бы этим самым ножом Джерси сейчас выкорчевал из тощего тела почки и сердце на продажу, и он правда застыл с ножом над телом, как только рубаха разошлась по трещащему разрезу, но не поэтому.

Он как-то… Не ожидал увидеть то, что увидел. ТАКУЮ россыпь шрамов на теле такого дохляка.

– И… я, блять, понятия не имею, кто этот парень. – А он, кажется, уснул.

Поднявшись, мужчина дошел до здоровенного ведра в углу, скидывая к остальным чуть ли не пяти сотням золотых монет, еще три из своего кармана.

– Но он засрал мне всю машину, так что собирайся и бери тряпку в зубы. Нам с тобой еще салон отмывать.

В себя Рик приходит ни свет ни заря. Химия еще не выветрилась и ему понадобилось всего часов пять для того, чтобы восстановиться и почти отрезветь. Да и как спать, когда глотку дерет сушняком таким, что голос пропадает, а в голову продирается жужжащий под ухом трактор.