– Или, – буркнул Ручьёв, – Впрочем, откуда мне знать? …А вот ты как узнал насчет дури?

– Точно-то и я ничего не знаю, – сказал Григорьев задумчиво, – Ничего ведь, "Ржевский", еще не доказано… и, может, не будет доказано. Может, окажется, что просто оговорили парнишку… напраслину возвели, как выражались в старину. Вот, к примеру, нагрянут к нему домой с обыском – а там чисто… Что тогда? Заново станут трясти того, кто эту пресловутую напраслину возвел… и, может, даже вытрясут что-то существенное.

– Ну, а если найдут? – немного подсевшим голосом спросил Ручьёв.

Григорьев сокрушенно вздохнул.

– В этом случае плохи его дела… Насколько мне известно, влиятельных заступников он не имеет? И хоть "корни" у парнишки, вроде, кавказские, вряд ли у него есть связи хотя бы с рыночной мафией, верно?

– Не думаю, – Ручьёв отошел к окну и рассеянно повторил, – Не думаю…

Потом повернулся к Григорьеву лицом и отрывисто спросил:

– Хорошо. Какова фора?

Григорьев откашлялся.

– По моим сведениям, в конце этой недели все случится. Или начале следующей.

Я ведь случайно обо всем узнал, "Ржевский"… и только сегодня утром. Ты не думаешь, что копают-то под тебя? Как-никак, парень год на тебя отпахал…

– И год, как уволился, – мягко заметил Ручьёв.

– Ну, на безрыбье, сам знаешь…

– По сути ты прав, – Ручьёв вернулся за стол, вскинул на Григорьева потемневшие глаза, – Но в данном случае, думаю, ошибаешься. Не я причина тому, что парня утопить собираются… как кутенка, – еле слышно добавил он.

Григорьев со скучающим видом посмотрел на длинный стобик пепла на своей сигарете и стряхнул его в пепельницу именно в тот момент, когда он был готов свалиться на стол или на пол.

– Ну, это уж не мои проблемы, "Ржевский". Я тебе информацию слил, ты имеешь право ею воспользоваться или, напротив, умыть руки… это уже твои дела. Я к тебе, собственно, совсем по другому вопросу явился.

– Валяй, – вздохнул Ручьёв, и Григорьев наконец раскрыл лежащую перед ним папку.

– Есть один человечек… Настолько мелкая, на первый взгляд, сошка, что начальство категорически отказалось выделить ресурсы, дабы интенсивно его прощупать.

– Конечно, – усмехнулся Ручьёв, – В вашей конторе с ресурсами всегда туговато…

– Вот я и вспомнил о тебе, "Ржевский". Подумал – вдруг по старой памяти, по старой дружбе окажешь содействие? Я в свою очередь тоже в долгу не останусь…

– Лис, – проворчал Ручьёв, – Ну да ладно. Кто у кого в долгу окажется, жизнь рассудит. Валяй, выкладывай без утайки, что ж это за "птица", которая так сильно тебя интересует…

– Если уж совсем быть точным, интересует не столько он, сколько его связи. Контакты. Признаюсь, это очень меня интересует…

Ручьёв взял протянутую Григорьевым папку, опять вскинул на него глаза.

– Сроки?

– Тут я тебя не ограничиваю, зная, что парни твои работают очень оперативно…

– Многовато лести для одного раза, – заметил Ручьёв, – Да Бог с тобой, Григорьев. Сегодня я тебе пригожусь, а завтра… кто знает?

– Ну, а насчет этого парня? Смирнова? – осторожно спросил Григорьев, – Не пригодился я, выходит, тебе?

Ручьёв поморщился.

– Чтобы я имел дело с наркомафией? Марался… об эту мразь? Да и о ком речь-то идет? О "шестерке" мелкой, наркодилере… – слегка сощурился, – К слову, ты уверен, что сведения твои верны? Я вот лично не уверен… Представь – что, если парню уже слили инфу о том, что на него настучал его подельник? И он уже пустился в бега? А нет человека – нет проблемы, так, Григорьев? К сентябрю дело это будет похерено наверняка – у ваших доблестных парней куда более серьезных забот хватает, нежели отлавливать какого-то наркошу…

Григорьев бросил на Ручьёва очередной острый взгляд.

– Ну, если человека и впрямь нет в городе… то ты, "Ржевский", как ни прискорбно, но, пожалуй, прав.

– Да. Я во многом оказываюсь прав, в конечном итоге, – согласился Ручьёв без ложной скромности.

После ухода Григорьева (он уговорил-таки мента выпить на посошок граммов пятьдесят превосходного коньячку) Ручьёв вышел в приемную.

Валентина, его секретарша, оторвавшись от монитора компьютера, вскинула на шефа свои колдовские изумрудные глаза.

– Разыщи мне, солнышко, Орлова. И срочно. Чем бы он там не был занят.

– Поняла, шеф, – кивнула Валентина, – Сделаю сей момент.

– И кофейку свари. Покрепче, – одарив секретаршу мягкой улыбкой, Ручьёв снова удалился в свой кабинет и не вспоминал о возникшей перед ним проблеме до тех пор, пока в дверь осторожно не постучали, после чего в нее просунулась взлохмаченная башка молодого симпатичного мужчины.

– Вызывали, шеф?

– Вызывал, – согласился Ручьёв, – Проходи… беседа будет приватной.

Дмитрий кивнул. По довольно тяжелому взгляду шефа было ясно – беседа будет не только приватной, но и возможно не слишком приятной.

– Как дела, как настроение? – поинтересовался Ручьёв после того, как "гюрза" пристроил свой поджарый зад на том же стуле, где пять минут назад пристраивал свою тощую задницу ушлый следак Григорьев.

– Да как… настроение рабочее, – Дмитрий в меру ослепительно улыбнулся. В каком настроении находится шеф, определить его непроницаемому лицу возможным не представлялось.

И это, конечно, не воодушевляло.

– Слышал, по угонщикам работаешь? На Богданова? – поинтересовался Ручьёв. (Богданов – сыскарь экстра-класса, – ведал в агентстве Ручьёва непосредственно сыском. Непосредственно охраной ведал Кравченко.

Ручьёв ведал и тем, и другим. Он руководил.)

"Гюрза" кивнул.

– Могу представить отчет, шеф.

– Пока не к спеху, – небрежно сказал Ручьёв и, встав из-за стола, подошел к окну.

За окном снова моросил дождь. Лето осчастливило горожан несколькими солнечным деньками, после чего все вернулось на круги своя.

Ручьёв некстати подумал, что Анна любит дождь.

Анна любит дождь, любит подснежники, спелые персики сорта "нектарин", группу "Пикник"… любит мальчишку, чью задницу Ручьёв намеревался прикрыть.

Его, Ручьёва, она не любит (хоть периодически и врет обратное).

Он сказал себе: "Не время раскисать" и снова посмотрел на Орлова – одного из самых смышленых и обаятельных сотрудников агентства.

– Ну, а приятель твой как поживает? – спросил он скучающим тоном, – Студент?

"Студентом" прозвали Кирилла Смирнова (не иначе, за юный и благополучный вид), когда он служил в агентстве и лишь собирался поступать в технический вуз.

Орлов немного покраснел.

– Да как… нормально. Сессию сдает.

– Успешно? – поинтересовался Ручьёв.

Орлов кивнул.

– Иначе нельзя – стипендию потеряет, а в его положении, сами понимаете…

– Понимаю, – отозвался Ручьёв несколько рассеянно и, вернувшись за рабочий стол, закурил. Выпустил струйку дыма в сторону приоткрытой оконной створки, сощурился.

– Учеба дело нужное, однако утомительное… порой, – снова пронзительный взгляд серых глаз переместился на лицо Орлова, – Может, и приятелю твоему отдохнуть не мешает? Обстановку сменить, развеяться… махнуть куда-нибудь в Астрахань, к примеру. (Орлов слегка закашлялся). У тебя ведь в Астрахани родня, не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – слегка сдавленным голосом ответил Дмитрий, – Так вы считаете, Студенту следует уехать?

Ручьёв сухо усмехнулся.

– Бухгалтеры, милый мой, считают. И подсчитывают. Я же даю советы. И опять же, заметь, нечасто.

– Понятно, – пробормотал Орлов. Снова вскинул на шефа свои выразительные светло-карие глаза.

– И когда, Сергей Саныч?

– Вчера, – Ручьёв повернулся к компьютеру, пробежался пальцами по клавиатуре, давая понять "гюрзе", что разговор окончен.

Орлов поднялся из-за стола.

– Последний вопрос, шеф, если можно.

Ручьёв вопросительно приподнял брови.

– Ему предложат хлебнуть той же баланды, что и мне в свое время?