«Значит, Крис отпадает. А я? – вдруг подумалось ей. – Я могла бы помочь?»

Джинни никогда не испытывала интереса к магическим практикам, но ведь боль Криса, когда его ранили, она почувствовала, как свою… Может, у неё получилось бы дотянуться мыслью до отца, чтобы указать ему дорогу обратно?

– Лана говорила, что у меня тоже есть зачатки дара, – почти прошептала она.

Взгляд Скарцы сделался острым, как скальпель.

– Возможно, – осторожно произнес он. – Вопрос в том, чего ты хочешь. Вернуться домой? Или учиться магии?

Если бы она знала! Больше всего ей хотелось посоветоваться с матерью. Или с Крисом. С кем-нибудь, кому она доверяла и кто разбирался в этих делах лучше неё.

– Мне надо подумать…

Колдун равнодушно кивнул и отвернулся, будто выпустив её из своей хватки. На его лице отразилось утомление человека, которого отвлекли от важных дел из-за ерунды. Он сделал нетерпеливый жест:

– Девочка, я не даю вторых шансов. Я отпущу тебя с острова по первому слову, но во второй раз ты сюда не вернешься. Просто не найдешь это место, и всё.

От нахлынувшей паники Джинни не знала, на что решиться. Мир, оказывается, был устроен гораздо сложнее, чем она себе представляла. Час назад Милагрос казался ей кошмарной тюрьмой. Теперь же он внезапно обрел привлекательность – ведь из всех мест на Архипелаге он был ближе всех к тем чужим небесам, где скитался её отец.

Тем временем Скарца звякнул чашкой о блюдце и отодвинул стул, собираясь подняться. Джинни остро поняла, что последняя возможность спасти отца уплывает у неё из рук.

– Я хочу остаться, – быстро произнесла она, чтобы не передумать.

Чародей отмахнулся от неё, как от мухи.

– Честно? Не стоит. Вряд ли у тебя что-то выйдет, твой дар слишком слаб.

Всё кончено! Её охватило отчаяние. Слишком долго она колебалась, и теперь её прогонят с волшебного острова в обычный мир, где её всю жизнь будет грызть чувство вины за свои ошибки. Девушка вцепилась в столешницу, боясь, что сейчас войдут стражники и силой вышвырнут её отсюда. Глядя на скептическую ухмылку Скарцы, она готова была упрашивать его, чтобы он разрешил ей остаться.

Пожалуйста, позвольте мне! – взмолилась она. – Я буду стараться. Я сделаю всё, что вы скажете!

– Хм.

– Только… мне нужно предупредить маму с Крисом. Можно написать им письмо?

Он задумался, пристально глядя ей в лицо.

– Ну что ж. Ладно. – Старик вновь опустился в кресло. У Джинни вырвался долгий вздох облегчения. – Разумеется, ты можешь им сообщить. Бумага и перья есть в общем холле. Письмо оставишь на подносе с корреспонденцией, его заберут и доставят. Мы тут не совсем отстали от цивилизации, знаешь ли, – вновь съязвил он.

Возвращаясь в учебное крыло, Джинни чувствовала себя как во сне. Всё прошло совсем не так, как она себе представляла. В их с Ланой спальне обнаружилась её летная доска, прислоненная к стене, и свернутый парус. Это доказывало честность Скарцы. Он вовсе не собирался насильно удерживать её здесь. Позаботился о том, чтобы вернуть ей её имущество.

На секунду ей с грустью вспомнился Морено, его глаза, улыбка и их единственный совместный полёт… Но о нём лучше забыть. Он выбрал свой путь, а она – свой. Она выжмет из Милагроса все знания, которые он сможет дать. Хоть наизнанку вывернется, но доберется до тех неведомых измерений, куда ушел «Тибурон» вместе с двумя воланте.

Захватив конверты и несколько листов бумаги, Джинни принялась за письма. Её письмо к матери получилось длинным, а к Крису – ещё длиннее. Она исписывала страницу за страницей, рассказывая о том, как была неправа, как всё неправильно себе представляла. Ей повезло, что дон Скарца согласился учить её. Повезло оказаться на острове, который умеет двигаться сквозь пространство и время, ведь, чтобы отыскать «Тибурон», нужно проникнуть внутрь аномалии, а вокруг Милагроса этих пространственных омутов так много – словно дырок в кружеве. Если она останется здесь, то ей проще будет найти отца.

Никогда ещё её письма домой не были такими пространными, и Джинни не приходило в голову, что она изливала на бумагу свои сомнения, стараясь убедить себя, что поступает разумно.

Первым делом Крис решил, что ему нужен напарник. Даже в книгах детективы никогда не действовали в одиночку. Оракул к этому времени уже вернулся в колледж, поскольку начался новый семестр. Рико, в отличие от него, назад не спешил.

– Я терпел эту учебную муть только ради «Фрингиллы», – заявил он, отвечая на вопрос Криса. – Теперь яхта у меня, и, значит, мне больше незачем туда возвращаться!

После гибели магистра Варгаса обожаемая яхта Рико формально перешла в распоряжение ректора Эриньеса. То ли в приступе добросердечия, то ли из сочувствия к Крису Эриньес поручил его другу очень простую работу: оказывать помощь метеостанциям на островах Сильбандо и Керро. Благодаря этому, Рико довольно много времени проводил на Сильбандо и фактически жил в семье де Мельгаров, в Эрвидеросе. Теперь у него было достаточно свободного времени, чтобы поучаствовать в расследовании.

Выслушав предложение Криса самим разоблачить убийцу Мальгрема, Рико сначала засомневался.

– Но ведь это дело уже и так на карандаше у сенаторов, – возразил он. – Мы-то чем сумеем помочь? Мой старик говорил, что в полиции даже специальный отдел создали: для расследования тяжких преступлений, требующих особо деликатного подхода.

– Знаю я, как они работают, – отмахнулся Крис. – Сенаторы на Аррибе больше всего озабочены тем, чтобы оправдаться перед Эрленхеймом. Если виновника не найдут через несколько дней, они сами его назначат.

По его мнению, дон Скарца был слишком хитрой рыбой, чтобы попасться в сети полиции, а подозрения, на которых строилась версия Криса, были чересчур эфемерны: ветер, странный запах на одежде посла… Такие улики к делу не пришьешь. Единственной конкретной зацепкой был нож, оставленный в груди убитого. Конечно, орудие преступления уже приобщили к делу, но Крис хорошо запомнил его и даже зарисовал. На рукояти стояло клеймо оружейника: стрелка в круге.

В конце концов, Рико согласился – может быть, из-за Чары. Крис тоже за неё беспокоился. С тех пор как они поссорились, в Эрвидеросе она больше не появлялась. Он надеялся, что и на Керро тоже.

– Я говорил, что такими ножами до сих пор пользуются птицеловы. Кстати, на Керро есть их поселок, как раз недалеко от Пуэнто Аладо. Можем съездить и поспрашивать, кто у них там самый искусный в ножеметании, – внес дельное предложение Рико.

Правда, опрос свидетелей пришлось отложить, так как Крису полагалось присутствовать на траурной церемонии, которая тоже проходила на острове Керро, в порту Оротавы. Гроб с телом сеньора Мальгрема был помещен на борт дирижабля, отправлявшегося на Континент. Огромный кокон дирижабля закрывал полнеба; под ним на тонких, но прочных тросах висела металлическая кабина. Из уважения к церемонии порт в этот день окутывала тишина. Обычно здесь стоял шум до небес: между причалами сновали катера, шлюпки, гоночные скифы, джунты и обычные плоскодонки, отовсюду слышалась чужая бойкая речь, и всё это шевелилось, дрожало, мелькало и рассыпалось в лучах ослепительно яркого солнца.

На проводах дирижабля присутствовали те же официальные лица, что и позавчера на приеме. Крис был совсем не рад тому, что пришлось ещё раз столкнуться с бароном да Костой, хоть и понимал, что им никуда друг от друга не деться. Более того, ему следовало поблагодарить барона, так как да Коста был одним из тех, кто помогал снарядить сегодняшний дирижабль.

Рядом кто-то вполголоса рассказывал о покойном Мальгреме:

– Я слышал, что раньше он был инженером. Говорил, что давно мечтал увидеть Пуэнто Аладо, восхищался его постройками. Особенно его интересовали мосты. Вот ему и организовали экскурсию. Кто же знал, что так выйдет? Не повезло…

«М-да, вот так летишь на встречу с мечтой, а судьба уже готовит тебе билет на обратный путь: в грузовом отсеке дирижабля, вместе с фруктовыми ящиками и тюками шерсти, – печально подумал Крис. – Никогда не знаешь, что с тобой будет завтра».