– Довольно удивительно, сеньор Фрейзер, что после стольких лет вы стали третьим человеком, обратившимся ко мне с подобным делом. Что ж, пойдемте в дом и посмотрим, чем я смогу вам помочь.

– Святой отец, вы не будете возражать, если сначала я напою коня?

– Конечно, нет! – Священник направился к колодцу. – Можете также напоить вашу собаку.

– Вообще-то это не мой пес. – Наполнив колодезной водой шляпу, Гарт поднес ее к морде Бутса. – Он идет за мной со вчерашнего дня, и я предположил, что его хозяин живет где-то здесь.

– Мне этот пес не знаком, и у него, кажется, повреждена задняя лапа.

– Да, в ней была большая заноза, но я ее вытащил.

– Бог тебе воздаст за это, сын мой, ибо все мы Его создания, – смиренно произнес отец Чавес, а затем, улыбнувшись, добавил: – Думаю, с этим четвероногим вы теперь друзья навеки.

Налив воды в нашедшуюся около колодца плошку, священник поставил ее перед собакой, а Гарт ослабил подпругу, завел коня в тень одного из деревьев и надежно привязал.

– Теперь и нам можно укрыться в прохладе, – с облегчением произнес Чавес. – Там вы сможете утолить жажду, после чего мы займемся вашим делом.

Священник оказался прав – в доме действительно царила прохлада. Опустившись на старый потертый диван, Гарт с удовольствием вытянул ноги. В последнее время ему чаще всего доводилось сидеть на обычных грубых стульях или жестких скамейках без спинок. На какое-то мгновение сердце Гарта сжалось при воспоминании о доме, где он вырос, о близких, которых он любил и по которым сильно скучал.

В это время в комнату вошла немолодая женщина, неся на подносе кувшин и стаканы. Она тоже с каким-то особым вниманием посмотрела на Гарта, отчего ему вновь стало слегка не по себе.

– Сеньор Фрейзер, скажите, откуда вы родом? – поинтересовался священник, когда они отпили по нескольку глотков освежающего лимонада.

– Из Виргинии, святой отец.

– И вы намерены впоследствии туда вернуться?

– Да, со временем я обязательно это сделаю. Точную дату я пока не определил, но это произойдет не раньше, чем завершу дело, ради которого прибыл в Калифорнию.

– И именно это дело привело вас в Тьерра-де-Эсперанса?

– Да, святой отец.

Отец Чавес поднялся с кресла.

– Так что же вы хотели у меня узнать, сеньор Фрейзер?

Гарт достал из кармана карту, повторно нарисованную по памяти, и протянул ее священнику, после чего тот положил рисунок на стол и окинул его быстрым взглядом.

– Хм… Точно такую же карту я видел несколько дней назад.

«Черт возьми!» – мысленно выругался Гарт. Неужели шериф Бакман его опередил?

– Должно быть, она досталась вам от мужчины и женщины, которые подали заявку на один из участков? – продолжил между тем священник.

– Мужчина и женщина? – Гарт был явно озадачен. – И как они назвались?

Чавес открыл большую книгу с пожелтевшими от времени страницами.

– Заявка была подана Патриком Майклом и Popлан Кэтрин О’Трейди. Так откуда у вас эта карта, сеньор Фрейзер? Вы украли ее у них?

– Как раз наоборот, святой отец, это они ее украли. То есть они выкрали первую копию карты, которую я нарисовал по памяти, и когда пропажа обнаружилась, мне пришлось снова ее восстанавливать. Оригинал карты, который дядя Генри, младший брат моего отца, выслал нам перед смертью, находится у нас дома, в Виргинии.

Священник покивал головой.

– Значит, Генри Фрейзер – ваш дядя?

– Совершенно верно… Надеюсь, он успел подать заявку на приглянувшийся ему участок?

– Насколько мне известно, нет. Ваш дядя регулярно посещал миссию и присутствовал на мессах, так что вряд ли он ездил подавать заявку куда-то еще.

– На мессах? – удивился Гарт. – Вы хотите сказать, что дядя Генри перешел в католичество?

– Да, сын мой: он умер прямо здесь, в миссии.

– Мы этого не знали. В своих письмах дядя не упоминал о переходе в другую конфессию, а о его смерти нам сообщил некий доктор.

– Доктор Эстебан, – подсказал священник. – Уезжая в Сакраменто, этот добрый человек пообещал передать скорбную весть близким усопшего. Я рад, что он нашел время сделать это.

«Не очень-то он торопился, – подумал Гарт. – Тянул почти три года».

– Однако в своем письме доктор ни словом не обмолвился о вашей миссии, – сказал он. – Вот мы и думали, что дядя умер в Сакраменто. Скажите, святой отец, он долго мучился?

– О продолжительности его страданий ничего сказать не могу, но здесь, с нами, он провел около месяца, прежде чем отправился к нашему милосердному Господу.

Все еще пребывая в некотором недоумении, Гарт проговорил:

– Даже не думал, что встречу человека, который был рядом с дядей в его последние минуты. Я просто обожал дядю Генри, и потому мне стало намного легче от того, что о нем кто-то позаботился и проводил его в мир иной.

– Мы тоже любили Генри, – кивнул Чавес. – А он часто рассказывал нам о племянниках. – Глаза священника лучились доброжелательством. – И ты, сын мой, был у него самым любимым.

Гарт не смог удержаться от улыбки.

– В самом деле? Вот уж не знал. Жаль, что мы с ним мало времени пробыли вместе.

– Сын мой, у тебя есть возможность восполнить этот пробел: твой дядя похоронен здесь, прямо за церковью.

– Тогда, святой отец, если вы не возражаете, я сию же минуту пойду туда, а потом вернусь, и мы завершим наше дело.

– Конечно-конечно. Мне тоже нужно отлучиться, чтобы выслушать исповеди прихожан. Выйти к погосту ты можешь через заднюю дверь.

Когда Гарт приблизился к железной ограде, окружавшей небольшое кладбище, оттуда выходила та самая женщина, которая приносила лимонад. Пропуская ее, он отступил в сторону и приподнял шляпу.

Женщина коротко кивнула в ответ, затем, склонив голову, торопливым шагом удалилась.

Могилу дяди Генри искать пришлось недолго: над ней был установлен простой деревянный крест с надписью: «Генри Фрейзер, 1811–1847». Рядом росла невысокая молодая сосна, которую, судя по влажной земле вокруг, только что полили.

– Здравствуй, дядя Генри, – тихо произнес Гарт. – Письмо от тебя мы получили только через три года после твоей смерти. Я рад, что наконец-то нашел тебя. Ты лежишь в хорошем тихом месте с прекрасным видом на горы, и я клянусь, что никому не позволю отнять у нашей семьи то, что ты нам завещал. Я обязательно верну обратно твой прииск.

Постояв еще немного около могилы, Гарт отправился бродить между другими надгробиями, читая надписи, отражающие почти два столетия испанской колонизации. Затем, поскольку отец Чавес был еще занят, он решил немного прогуляться по городу.

Солнце уже клонилось к горизонту, и по земле вытянулись длинные синеватые тени. Обычно ко всему в жизни Гарт относился с оптимизмом, однако сейчас он не мог не испытать грусть при виде умирающего города. Он задумался о судьбе людей, живших здесь в разные времена, и пришел к выводу, что ни одно поселение не возникает просто так, на пустом месте. Любой город начинается с людей, с их надежд и веры в благополучное будущее. Так неужели все было напрасно, неужели все обратилось в пыль? Или чьи-то надежды все же оправдались, чьи-то мечты сбылись?

И еще: только ли золото завлекло дядю в эти края? Может, Генри Фрейзера привела сюда судьба, также как и его племянника?

Гарт перевел взгляд на ближайшую вершину, возвышающуюся над городком: в свете угасающего дня гора казалась мрачной и даже зловещей.

В этот момент где-то там, между камнями и уступами, внезапным порывом пронесся ветер, породив довольно странный звук, похожий на завывание смертельно раненного зверя. Гарту сразу же стало как-то неуютно, его даже слегка передернуло, и он поспешил вернуться обратно в миссию.

Священник уже поджидал его в той же самой комнате.

– А знаете, святой отец, – сказал ему Гарт, – я тут подумал и решил: раз уж эти О’Трейди успели стать официальными владельцами дядиного прииска, то я не буду ничего оспаривать. У вас имеется подробная карта этой местности?