Едва дверь за ними затворилась, он поднял тяжелый хрустальный бокал.
– За будущее, – сказал он, глядя ей в глаза.
– За будущее, – эхом повторила она, и новый прилив тревоги обдал ее.
Рейф сделал глоток, Дэни последовала его примеру и выпила, может быть, чуть больше, чем хотела.
Он опустил бокал, пристально глядя на нее, его длинные пальцы сжимали ножку бокала, и рубиновый напиток чуть покачивался в хрустальной чаше.
– Ты помнишь то обещание, которое дала мне не так давно?
Она заморгала и закашлялась.
– Обещание?
– Это было в ту ночь, когда я спросил тебя об ожерелье и ты призналась, что отдала его Роберту Маккею.
Губы внезапно пересохли, и она облизала их.
– Я… Я помню…
– Ты обещала тогда, что никогда больше не будешь лгать мне.
– Да…
– Но ты опять лжешь, Дэни. Так?
Она задрожала, ей захотелось еще выпить вина.
– Что… Что ты имеешь в виду?
– Когда ты собиралась сказать мне, что не сможешь родить ребенка?
Кровь ее застыла в жилах. Она окаменела, ледяная рука сжимала ее сердце, мучительная боль не давала вздохнуть…
– Когда, Даниэла?
Она потянулась к своему бокалу, но Рейф перехватил ее руку.
– Когда ты была намерена сообщить мне это, Даниэла?
Ресницы затрепетали, она подняла на него глаза. Слезы струились по щекам.
– Никогда… – прошептала она и зарыдала.
Ее грудь разрывалась от рыданий. Нет, так не плачет та, которую уличили во лжи. Это были страстные, горькие рыдания женщины, которая не может дать дитя любимому человеку. Ее жизнь была разбита раз и навсегда. Она утопала в слезах, и не могла остановиться, и даже не заметила, как Рейф поднял ее со стула и крепко прижал к груди.
– Все хорошо… Все будет хорошо…
– Нет, никогда не будет… – всхлипнула она, расслабляясь в его объятиях. – Никогда. – Она снова зарыдала, уткнувшись ему в плечо, чувствуя его дыхание на своих волосах.
– Успокойся.
– Я хотела… Хотела рассказать тебе еще до свадьбы. Господи, я должна была, но…
– И что? – спросил он нежно. Она попыталась вздохнуть.
– Сначала я хотела наказать тебя. Ты насильно заставил меня выйти замуж… Я думала, пусть получит, что заслужил.
– А потом?
– Когда мы… – она снова всхлипнула, – вернулись в Лондон, твоя матушка объяснила, как важно для тебя иметь наследника, чтобы передать ему имя Шеффилда. Потом я столкнулась с Артуром Бартоломью и убедилась в значении этого. – Она подняла на него глаза, слезы катились по щекам. – Мне очень жаль, Рейфел. Ужасно жаль. – Она снова зарыдала, и Рейф крепче прижал ее.
– Не надо плакать, любимая.
Но она не могла остановиться.
– Но как… Как ты узнал?
– Нейл Макколи сказал мне. Он считает, что ты в прошлом получила серьезную травму. Как это случилось?
Она прерывисто задышала, стараясь остановить слезы.
– Я каталась верхом в Уиком-Парке. После того как ты разорвал помолвку и я сбежала из Лондона… Я часто ездила верхом, это приносило облегчение, которого я не могла найти иначе.
– Продолжай.
– Накануне прошел сильный дождь, и поля… Поля были мокрыми и скользкими от грязи. Тетя Флора просила меня не ездить… Она говорила, что это опасно, но я… Я не слушала. Моя лошадь, ее звали Бутон, поскользнулась, когда мы подъехали к каменной ограде, и я полетела через ее голову. И приземлилась очень неудачно. Когда я не вернулась домой и лошадь, прихрамывая, приковыляла в конюшню, тетушка послала слуг на поиски.
Она заставила себя посмотреть на него.
– Пришлось полежать, но постепенно я поправилась. К сожалению, доктор сказал, что я никогда не смогу иметь детей.
Дэни смахнула слезы со щек, чувствуя ноющую боль в сердце.
– Если бы я рассказала тебе, нашей свадьбы никогда не было бы. Ты мог бы выбрать женщину, которая родит тебе сына.
Рейф нежно взял ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Выслушай меня, Даниэла. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать это, и я пришел к такому выводу: это не имеет значения. Ты моя жена, коей должна была стать еще пять лет назад. Если бы я поверил тебе тогда, ты жила бы со мной, а не уехала к тетушке. Ты не села бы в тот день на лошадь и никогда не получила бы подобную травму. Это я виноват во всем, а не ты.
Дэни вглядывалась в его лицо. Любимое лицо. Комок в горле мешал говорить.
– Рейф…
Ее рот задрожал под его губами, когда он поцеловал ее. Я люблю тебя, хотела она сказать. Я люблю тебя так сильно!..
Но сумела вовремя остановить себя. Она не знала, какие чувства он испытывает к ней, и не была уверена в будущем.
– Ты когда-нибудь простишь меня?
– Мы должны забыть взаимные обиды. – Он провел губами по ее губам. – Больше никаких секретов, – сказал он.
– Да. Клянусь жизнью.
Рейф поцеловал ее с такой нежностью, что она боялась снова расплакаться.
– Но есть еще одно…
– Да? – спросила она с беспокойством.
– С сегодняшнего дня ты будешь спать в моей постели. Договорились?
Она молча кивнула, но сердце пело от счастья.
Каро проходила мимо кабинета герцога и остановилась, услышав звук голосов, среди которых узнала голос кучера Майкла Малленза. Прильнув к щелке, она увидела, что он стоит перед столом герцога.
Она не собиралась подслушивать, но насторожилась, сообразив, что Малленз толкует о происшествии с каретой и, похоже, очень расстроен.
– Я говорю вам, сэр, это не несчастный случай.
Каро прижалась к двери, стараясь не пропустить ни слова.
– Пока я поправлял ось, я обратил внимание на то место, где дерево разломилось, и выглядело это довольно странно. Я изучил потщательнее и увидел, что оно аккуратно распилено надвое.
Герцог встал со стула.
– Вы хотите сказать, что кто-то позаботился о том, чтобы карета перевернулась?
– Еще хуже, сэр. Они все подстроили так, чтобы это случилось именно там, на мосту. Изучая куски оси, я заметил, то что-то застряло в дереве.
Через щелку двери Каро видела, как кучер полез в карман видавшего виды коричневого сюртука, вытащил какой-то предмет и протянул герцогу.
– Кто-то поджидал нас в тот день на мосту, сэр. Как раз перед несчастьем я слышал звук, похожий на выстрел, но я забыл об этом, пока не вытащил вот эту свинцовую пулю.
Каро забыла обо всем на свете, когда увидела, как герцог обошел стол, чтобы взглянуть на находку кучера.
– Они стреляли в ось, – произнес герцог Шеффилд. – А так как она была заранее подпилена, этого хватило, чтобы увеличить давление, и… она сломалась.
– Да, сэр. Именно так я и понял.
Пальцы герцога зажали кусочек свинца.
– Если вы не возражаете, мистер Малленз, я оставлю это у себя. И спасибо, что пришли ко мне с этой информацией.
Кучер поклонился. Прежде чем он подошел к двери, Каро подняла юбки и стремглав помчалась по коридору. Она должна найти Даниэлу.
Боже милостивый, кто-то хотел убить их!
– Я не знаю, что и сказать. – Дэни, беспокойно потирая руки, ходила по Фарфоровой гостиной, которая была меньше и уютнее, чем другие комнаты, и к тому же выходила в сад и поэтому стала ее любимой. – Зачем кому-то вздумалось убивать нас?
Но страшная мысль крутилась в голове. Титул герцога может перейти только к законному наследнику, то есть к сыну Рейфа, рожденному в браке. И так как она бесплодна, то единственное, что могло обеспечить выполнение этого условия, – это развод.
Но если бы она умерла… Необходимость развода отпала бы, и он мог снова жениться. Она посмотрела на Каро и увидела, что подруга читает ее мысли.
– Нет, не надо так думать. Никогда не поверю, чтобы его светлость мог хотеть этого. Ни на секунду. Герцог любит вас, Даниэла. Может быть, вы не замечаете этого, но я вижу. Он любит вас и никогда не обидит.
Дэни понятия не имела, каковы чувства Рейфа по отношению к ней. Но даже если Каро права и Рейф снова влюбился в нее, иногда любви бывает недостаточно. Рейф прежде всего человек долга. А его долг перед семьей невыполним, пока он женат на ней.
