Каро отняла руку и зарыдала еще сильнее.

– Эдмунд Стайглер не согласится, пока он не отработает на него положенный срок.

– Мы задержимся здесь, пока Рейфел не поговорит с мистером Стайглером, затем на другом корабле отправимся домой.

Каро вытерла глаза.

– Вы не понимаете.

– Тогда расскажи мне так, чтобы я все осмыслила. Каро прерывисто дышала, стараясь успокоиться.

– Еще перед свадьбой Роберт пришел повидать меня. Он получил письмо из Англии от своего кузена Стивена Лоренса. Тот написал, что нашел человека, который убил Найджела Трумана… Именно этот человек обвинил Роберта в убийстве.

– Продолжай.

– Я никогда не видела Роберта таким. – Каро подошла к окну, словно она снова была там с Робертом. – Я до этого думала, что он не надеется найти способа доказать свою невиновность. Теперь он отчаянно рвется в Англию, чтобы сделать это. Он хочет сбежать, Даниэла.

– О Господи…

– Он говорит, что докажет свою непричастность к убийству и тогда изыщет возможность вернуть Стайглеру деньги за разорванный контракт. Я хочу помочь ему, но что я могу? – Каро опустила глаза на ожерелье, которое Дэни держала в руке. – Я даже собиралась украсть его. – Слезы снова навернулись на глаза. – Я думала, что отдам ожерелье Роберту, вы не спохватитесь, а он тем временем уже будет в пути.

Каро посмотрела на Даниэлу и захлебнулась в слезах.

– Но я не могу так поступить с вами даже ради Роберта, вы так много сделали для меня. – Она зарыдала в голос, ее худенькие плечи судорожно вздрагивали. – Простите меня, Даниэла. Я так люблю его…

Дэни обняла девушку.

– Успокойся, дорогая. Мы как-то уладим это. Вот увидишь, все будет хорошо.

Даниэла мысленно прокручивала в голове то, что Каро рассказала ей. Она доверяла интуиции подруги, и ее собственное мнение о Роберте было вполне положительное. Она верила, что обвинения, которые возвели на него, были действительно ложны. Она по себе знала, что это такое – быть презираемой и растоптанной за то, что не совершала… И ее сердце болело за них обеих.

Каро подошла к окну. Она смотрела на сад под окнами, ее узкие плечи дрожали от подавленных рыданий, пока Дэни отчаянно старалась придумать, как помочь девушке.

Она поговорит с Рейфелом. Но захочет ли он вмешиваться? Он стал другим, и она не знала этого нового человека и не доверяла ему. Что, если он пойдет к Стайглеру и расскажет о планах Роберта?

Рейфу может не понравиться эта история. Кому, как не ей, знать это?

Она опустила глаза на ожерелье, которое все еще сжимала в руке. Денег у нее очень немного. Родители умерли. Все, что она получает, – небольшое ежемесячное пособие, которое отец оставил ей, и этого, разумеется, недостаточно, чтобы помочь Роберту. До женитьбы она зависела от своей тетушки, но теперь не станет посвящать ее в это дело, которое попахивает криминалом.

Ожерелье казалось таким теплым в ее ладони, рождая странное, но приятное ощущение, словно оно пыталось успокоить ее и дать ей силы. Подойдя к Каро, Дэни взяла ее руку и положила жемчуг на ее ладонь.

– Бери его. Отдай Роберту. Скажи ему, чтобы он использовал ожерелье для своего спасения, возвратился в Англию и очистил свое имя от грязи и подозрений.

Каро, не веря своим ушам, смотрела на Даниэлу.

– Вы делаете это для Роберта?

Горло перехватило, и Дэни прокашлялась.

– Прежде всего я забочусь о тебе, Каро. Ты мне как сестра, которой у меня никогда не было, мой единственный друг на всем свете. – Она взяла ладонь Каро и сомкнула ее пальцы так, что они крепко держали ожерелье. – Отдай его Роберту. Сделай это сейчас. Рейфел скоро начнет искать нас. Так что времени в обрез.

Каро пыталась что-то сказать и не могла, слова застряли в горле. Слезы катились по ее щекам.

– Я найду способ отблагодарить вас, клянусь. Не знаю как, но…

– Ты уже и так отплатила мне своей дружбой тысячи и тысячи раз. – Дэни обняла девушку. Повернувшись, она подошла к зеркалу и взяла алый атласный футляр из ящика с драгоценностями. Потянувшись за ожерельем, она уложила его в футляр и отдала подруге. – А теперь иди.

Каро еще раз обняла Дэни. Спрятав футляр в карман платья, девушка быстро пошла к двери. Когда она спустилась в холл, Даниэла вздохнула с облегчением.

Рано или поздно Рейф узнает, что она сделала. И рассердится. Даже будет в ярости, она не сомневалась. Она задрожала, вспомнив, какой гнев был на его лице, когда он вошел в ее спальню и увидел ее в постели с Оливером Рэндаллом.

Дэни заставила себя успокоиться. Она поладит с Рейфелом, когда придет время. А пока ей оставалось только уповать на Бога, что Роберту удастся благополучно исчезнуть.

Рейф помог дамам подняться на палубу «Нимбла», большого парусного судна, которое могло принять на борт сто семьдесят пассажиров третьего, первого и второго классов, 3500 баррелей груза и команду из тридцати шести человек.

Несколько человек совершали путешествие из Филадельфии в Англию, но большую часть составляли эмигранты, оказавшиеся в Америке в поисках лучшей доли. На судне было очень оживленно.

Капитан Хьюго Бернз – истинный англичанин, темноглазый брюнет с великолепной бородой, как и подобает настоящему морскому волку, приветствовал их, когда они сошли с трапа и поднялись на палубу.

– Добро пожаловать на борт «Нимбла», – воскликнул он, – одного из прекраснейших кораблей Атлантики! Он весит четыреста тонн, сто восемнадцать футов длиной, двадцать восемь футов в бимсе.[2] Не волнуйтесь, он доставит вас в Англию в целости и сохранности.

Рейф обрадовался, когда нашел британский корабль и команду, готовую отвезти их домой. «Нимбл» не входил во флотилию Итана, но Рейфу удалось узнать, что капитан Бернз – один из самых уважаемых моряков во флоте.

Леди Уиком улыбнулась высокому статному мужчине:

– Не сомневаюсь, капитан, что мы будем в безопасности в ваших опытных руках.

– Будьте уверены, леди Уиком.

Первый матрос по имени Пайк, высокий, с гибким загорелым телом, одетый в темно-синюю форму, провел их туда, где располагались их каюты, лучшие из тех, что мог купить Рейф на парусном судне.

Пайк проводил маленькую группу к лестнице в середине корабля, которая вела к каютам первого класса на верхней палубе. Каюта номер 6А была предназначена для леди Уиком и Кэролайн Лун. Пайк заверил леди, что команда доставит их багаж в целости и сохранности, затем подождал, пока женщины осмотрят помещение и устроятся там.

Первый матрос продолжил свою работу, провожая Рейфа и Даниэлу дальше по коридору. Здесь, на корме, была самая большая каюта первого класса на «Нимбле». Когда Пайк, вставив ключ в замок и отворив дверь, отступил в сторону, пропуская их вперед, Даниэла с беспокойной миной на лице оглядела ее.

– Спасибо, мистер Пайк, – сказал Рейф, – теперь мы сами.

Она взглянула на него, когда матрос исчез в коридоре.

– Вы действительно уверены, что эта каюта для нас двоих?

Его скулы заходили ходуном.

– Именно так я и думаю.

– Позвольте напомнить вам, сэр, о нашем договоре. Вы сказали…

– Я помню, что сказал. Я обещал, что не буду требовать от вас выполнения супружеских обязанностей, до того как мы прибудем в Лондон. Но это не исключает того факта, что мы женаты. – Он открыл дверь шире. – Мы не только будем делить эту каюту, но также и постель.

Кровь прилила к щекам Даниэлы. Смущение это, или злость, или то и другое вместе?

Подняв подбородок, она прошла мимо него в каюту, глядя на широкую кровать, казалось, готовую проглотить ее.

– В каюте Каро и тети Флоры полки расположены одна над другой.

Лицо Рейфа оставалось невозмутимым.

– Мы женаты, Даниэла. Мы не можем спать в разных постелях.

Еще в те дни, когда он согласился воздержаться от своих супружеских прав до прибытия в Англию, он решил: раз он обещал не заниматься с ней любовью, он сдержит свое слово. Что, впрочем, оставляло ему массу иных возможностей.