Оркестр из трех музыкантов репетировал в дальнем углу гостиной. Гости – в большинстве своем местные фермеры и их жены – начали прибывать ближе к вечеру, Джейкоб Уэнтц и Ричард встречали их в холле.

По ходу вечера Даниэла много танцевала с Ричардом, затем с бизнесменом Эдмундом Стайглером, высоким брюнетом с тонкими чертами лица, в которых скрывалось что-то загадочное. Она беседовала с Сарой Букмен, женой местного судьи, оказавшейся милой и интересной собеседницей. Хозяйка дома Грета Уэнтц – приветливая, добрая женщина, говорившая с явным немецким акцентом, – казалось, совершенно не боялась тяжелой работы.

Дэни думала, что могла бы подружиться с некоторыми из дам, которых встретила в Америке. Ей нравился их грубоватый юмор, тот оптимизм, с которым они смотрели на жизнь.

Проходя через гостиную, она заметила, что Ричард беседует о чем-то с Эдмундом Стайглером, и подумала, сможет ли она когда-нибудь быть искренней и дружить с мужчиной, за которого выходит замуж. Несколько раз за вечер она искала его, но всякий раз так получалось, что он был занят беседой с кем-то из своих друзей.

Или разговаривал с Рейфом.

Она увидела Рейфа, и легкая дрожь пробежала по позвоночнику. Как она ни старалась проигнорировать его присутствие, притвориться, что его нет здесь, раз за разом ее взгляд искал его помимо воли. И не однажды она замечала, что он наблюдает за ней с печальным выражением лица.

Она хотела узнать, о чем он думает, спросить его, когда он планирует вернуться в Англию, но не могла найти подходящего момента. Когда вечер близился к концу, она заметила, как он идет через комнату. Широко шагая, он двигался по направлению к ней.

– Мне нужно поговорить с вами, – просто сказал он. – Я все искал более удобный случай, но мы все уезжаем утром. Это важно, Даниэла.

– Не знаю, право… Не думаю, что это уместно сейчас, когда…

– Я буду ждать вас в беседке в конце сада. – Он прошел мимо нее, не слушая возражений.

Сердясь, что он не оставил ей выбора, и сгорая от любопытства больше, чем ей хотелось бы, она вновь занялась гостями. Она снова танцевала с Ричардом. Когда же он затеял разговор с Джейкобом Уэнтцем по поводу высокой цены за хлопок, Даниэла тихонько выскользнула из зала и направилась в сад.

Несмотря на свет нескольких фонарей, расставленных вдоль усыпанной гравием дорожки, кругом стояла кромешная тьма. Даниэла плутала среди теней, кружа меж клумб анютиных глазок и высоких ирисов, направляясь к беседке в глубине сада, где протекал небольшой ручей и где было назначено свидание.

Она не могла не понимать, насколько рискует, согласившись на эту встречу. Однажды ее репутация уже была испорчена. Что она скажет? Как объяснит свое рандеву в темном саду с красавцем герцогом? Что подумают друзья Ричарда, если увидят их здесь?

Тревога охватила ее. Она никогда не забудет агонию, которую пережила в ту ночь пять лет назад. А потом постоянную боль, долго не покидавшую ее. Но больше всего сердце страдало из-за того, что она потеряла мужчину, которого любила.

Она не влюблена в Ричарда, как это было тогда с Рейфом, но мысль, что она снова может оказаться в подобном положении, сводила ее с ума.

Она всматривалась в темноту, ускоряя шаг. Рейфел не может не понимать рискованности подобного мероприятия и все же настоял на встрече. Она знала, что возражать бесполезно. Если она не придет, он просто вытащит ее из зала, невзирая ни на что.

Беседка, покрашенная белой краской, или, точнее, деревянный восьмиугольный павильон с резными украшениями, открытый с боков, со скамьями по периметру, прятался в глубине сада. Словно во сне, Даниэла всматривалась в ночную мглу. Наконец она разглядела высокую фигуру Рейфа. Он стоял внутри, опираясь на перила. Оглядевшись, чтобы убедиться, что они одни, она приподняла подол вечернего платья и поднялась по трем ступенькам.

– Я боялся, что вы не придете, – сказал он, протянув ей руку и помогая подняться.

Она не пришла бы, дай он ей такую возможность.

– Вы сказали, что это важно…

– Именно так.

Он проводил ее к скамье, она села, а он остался стоять. Он помолчал минуту, словно раздумывал, как лучше высказать то, что собирался. Потом повернулся к ней. В зыбком желтоватом свете фонарей его глаза казались почти черными, и она читала в них неуверенность. Это было так не похоже на него, что ее сердце затрепетало.

– Что происходит, Рейфел?

Он глубоко вздохнул.

– Не знаю, как начать… Я говорил вам, что узнал правду о том, что на самом деле произошло той ночью.

– Да…

– Я сказал, что хотел бы видеть вас счастливой, что многое задолжал вам.

– Вы говорили. Но…

– Я не верю, что вы будете счастливы с Ричардом Клеменсом.

Она резко привстала со скамьи.

– Меня не интересуют ваши соображения, Рейфел. Ричард и я… Свадьба состоится через неделю.

– Я дважды спрашивал вас, любите ли вы его? Вы так и не ответили Я жду, Даниэла.

Ее плечи поникли, она стиснула руки на коленях.

– Я снова отвечу вам, как и прежде: это не ваше дело.

– Вы никогда не играли словами, Дэни. Если бы вы любили его, вы сказали бы. Значит, я должен сделать заключение, что нет. И, принимая во внимание столь важный факт, прошу вас отменить свадьбу.

– Вы в своем уме? Я пересекла океан, чтобы выйти за Ричарда Клеменса…

Рейф бережно положил руку ей на плечо.

– Я думаю, что наши отношения могут измениться… Что вы больше не сердитесь на меня…

– Когда-то я любила вас. Но все теперь в прошлом. Вы это хотели услышать?

– Вы можете не любить меня, Даниэла, но вы равнодушны и к Ричарду Клеменсу. – Он искал ее взгляд. – Но в вашем отношении к нам все равно существует разница.

– В чем?

– В том, как вы смотрите на меня… В ваших глазах появляется что-то такое, некая искра огня, которая отсутствует, когда вы смотрите на Ричарда Клеменса.

– Вы сошли с ума!

– Я? А может, мы?

Дыхание в горле перехватило, когда Рейф привлек ее к себе и его губы коснулись ее рта. Мгновение она сопротивлялась, упираясь ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть его. Но внутри вспыхнул огонь, то самое пламя, которое погасло много лет назад. Оно проникало в кости и плоть, делая ее тело податливым и мягким.

Его поцелуй стал настойчивее, а ее ладони скользнули вверх по лацканам его сюртука… пока не обняли егоза шею. И в это мгновение она словно вернулась в тот яблоневый сад, целуя его, как тогда, отдавая ему всю нежность и страсть, всю незадачливую любовь.

Затем ее глаза наполнились слезами. Она вдруг опомнилась. Это был вовсе не яблоневый сад, и она больше не любит Рейфа Сондерса. Даниэла резко отпрянула от него, дрожа всем телом, кляня себя за то, что совершила.

– Я должен был знать, – сказал он.

Дэни отступила, стараясь забыть вкус его губ.

– Это ничего не значит. Ваш поцелуй пробудил старые воспоминания. Только и всего…

– Возможно.

– Уже поздно. Мне нужно вернуться в дом. – Она хотела уходить, но Рейф удержал ее.

– Послушайте меня, Даниэла. Еще есть время отменить свадьбу. Вы должны обвенчаться со мной.

Она застыла на месте, с изумлением глядя на него.

– Вы шутите?

– Я серьезен, как никогда.

– В ту ночь на балу я видела, как вы танцевали с вашей невестой – дочерью графа Трокмортона.

– Как выяснилось, мы не подходим друг другу. Я говорил с ее отцом, прежде чем покинул Англию. Он просил расторгнуть помолвку.

Дэни покачала головой:

– Это невозможно, Рейфел. То, что было между нами когда-то, кончено. Разрушено пять лет назад.

– Это не может прекратиться до тех пор, пока прошлое не исправлено. Выходите за меня и возвращайтесь в Англию как герцогиня Шеффилд. Весь Лондон, вся Англия узнает, что это я плохо поступил с вами, а не вы.

– Мне все равно, что думают люди. Теперь это стало безразлично.

– Вы сможете вернуться в свой дом, к родным и друзьям.

– У меня очень маленькая семья и немного друзей. Надеюсь, что со временем я приобрету семью и друзей здесь.