– Спасибо, госпожа, – кивнул юноша и слабо улыбнулся Глории, провожавшей хозяйку отеля встревоженным взглядом. – Скоро новолуние… Ты же знаешь, как госпожа не любит рождение нового месяца.

– Думаешь, стоит отнести в её спальню напитки? – подалась к нему девушка.

Хейвуд, который печально рассматривал замершие без жизни настенные часы, маятник которых не колебался долгие годы, снял шляпу и покачал головой:

– Мы охотились недавно.

Мария с плавной грацией скользнула по лестнице на второй этаж отеля, в правом крыле которого располагались её покои, и неспешно поплыла по залитому серебристым светом широкому коридору, касаясь беглым взглядом элегантных бра из красного дерева, винного жокарда стен, увешанных огромными зеркалами, матового фарфора белоснежных статуэток на одноногих столиках, хрустального перелива свисавших с потолка люстр. Бархатные бутоны кроваво-красных роз, росших на подоконнике и в подвесных кашпо, медленно распускались, расцветая и благоухая с каждым шагом вернувшейся в отель хозяйки. Скрывшаяся в своей спальне девушка, казалось, не заметила волшебных превращений, увенчавших её возвращение, но чарующая магия не осталась незамеченной гостями.

– Добро пожаловать в отель «Искушение», – скучающе поприветствовала Мария гостей, собравшихся в холле второго этажа.

Статные воины в чёрных плащах с капюшонами, тени которых скрывали их лица, лишь безмолвно поклонились в ответ; возвышавшийся в середине их круга мужчина ступил вперёд и протянул руку с едва слышным:

– Благодарим за гостеприимство, госпожа Акияма.

Девушка ответила на лёгкое пожатие:

– Слышала, вы направляетесь с визитом к главе клана, хэйсиро*.

– Всё верно. Мы пробудем в отеле до восхода луны и отправимся в путь, – кивнул воин.

Мария подарила ему полуулыбку:

– Приятного отдыха, – и, не добавив более ни слова, покинула высоких гостей.

Сиэтл, штат Вашингтон

– Тело двадцатисемилетнего Энди Нельсона обнаружено сегодня в пять сорок пять утра в районе парка Бейвью, в Консеконе. Причина смерти устанавливается. Пока известно только, что мужчина приехал погостить к своей сестре, живущей…

Насыщенные ночные сумерки в гостевой комнате едва рассеивались голубоватым светом включенного телевизора, отчего по красновато-коричневым панелям на стенах бегали черные тени. Висевшая на окне белая в красную клетку ткань лениво колебалась под редкими порывами ночного ветра, приносившего в комнату соленую свежесть. Морская прохлада приятной ноткой вливалась в мятно-хвойный аромат, который исходил от сосны-бансай на низком кленовом комоде у стены. Минимализм и некоторую аскетичность гостиной помимо телевизора и старенького тускло-салатового диванчика с дубовыми подлокотниками разбавляли только огромный пейзаж морского берега и высокий округлый абажур, да хаос шоколадных батончиков, сложенных газет и батарея металлических банок на деревянном столике нарушали одинокий порядок и чистоту комнаты.

Риен внимательно слушал вечерние новости, нервно сжимая пульт; несмотря на расслабленную позу откинувшегося на мягкую спинку молодого человека, упиравшегося правой ногой в край журнального столика, в часто вздымавшейся грудной клетке и проступивших на предплечьях сосудах читалось напряжение. Узковатые светло-серые джинсы не скрывали ровных линий стройных длинных ног, в такт каждому вздоху поднималось и опускалось белое каллиграфическое «My will is good» на черном полотне футболки, подчеркивавшей ширину прямых плеч и плоскость впавшего живота. В свете экрана бледное лицо молодого человека в контрасте с чёрными волнами густых волос, угольными полосками бровей и чернилами живых миндалевидных глаз напоминало матовый белый фарфор. Взор ласкали аккуратные, как у ребёнка, линии прямого носа и резкость волевого подбородка, выдававшего упрямый характер, равно как и толстый шрам на более пухлой, чем верхняя, нижней губе – результат давней драки в юношестве. Выключив звук телевизора, Риен отбросил на сиденье пульт и сокрушенно зажмурился, вспоминая мелькнувшее в новостях лицо покойного, застывшее в ужасе. Приоткрыв рот и выпустив вдох, молодой человек медленно подался вперед, облокотившись о колени, сцепил гибкие пальцы рук и опустил голову. Несколькими секундами позднее он взял со столика одну из металлических банок, открыл её с громким в тишине гостиной щелчком и глотнул светлого пива. Завибрировавший телефон отвлек молодого человека от размышлений; хмуро взглянув на экран, он ответил на звонок.

– Тони?

– Видел новости?

– Да…

– Джей-Джей еще не звонил? – в голосе Тони слышалась тревога.

Риен поджал нижнюю губу:

– Нет, а что? – глотнул он пива.

– Он хочет, чтобы ты был в команде.

– Так это не слухи, – молодой человек резко опустил банку на столик. – Я же сказал, что не собираюсь принимать участия в расследовании.

Тони шумно вздохнул прямо в трубку:

– Риен, ты…

– Тони, мы с ним ходили в одну школу, – оборвал собеседника Риен, – даже подраться успели…

– Можешь просто приехать? – настойчиво проговорил Тони, едва молодой человек смолк.

Риен закрыл глаза, эмоции душили его; привычным усилием взяв себя в руки, он тихо ответил:

– В нашей работе личное стирается, Тони.

– Как ненужный мусор, – усмехнулся Тони. – Когда тебя ждать?

Губы молодого человека скривила горькая улыбка:

– Об этом звонке тебя Джей-Джей попросил?

– Ну, не только он в курсе, что я единственный, кого ты станешь слушать, – в голосе Тони слышалась улыбка.

– У меня самолет завтра в шесть, – Риен задумчиво посмотрел на циферблат серебристых наручных часов, показывавших десять ночи. – Встретимся в штабе.

– До связи.

Молодой человек отбросил телефон на столик, встал и, спрятав руки в карманы, прошел к распахнутому окну. С моря доносился усталый шорох волн, набегавших на золотистую в свете луны полоску песчаного берега. Бриз разметал взъерошенные черные волосы, открыв хмурившийся лоб и сведенные на переносице брови; Риен скрестил на груди руки, невидяще наблюдая за ленивой игрой прибоя. Сон не шел, вытесненный из сознания воспоминаниями. Оглянувшись на настенные часы, молодой человек кивнул своим мыслям и направился в спальню. Снотворное подарило желанный отдых, но утром Риен с трудом заставил себя встать с постели. Дорога до аэропорта и регистрация прошли незаметно, а недолгий перелет в Торонто молодой человек проспал. Окончательно разбудило его только привычное негодование при виде шумной толпы репортеров, столпившейся у терминала и устремившейся к нему, едва он показался в проеме прозрачных раздвижных дверей. Солнечные очки скрывали половину его лица, рюкзак на плече, синий с белым полосатый джемпер, тускло-голубые брюки и белые кроссовки делали его незаметным на фоне остальных пассажиров, но уверенную походку соучредителя фонда «Justice Peyote*» журналисты не могли не узнать.

– Мистер Тамура! Мистер Тамура! Это правда, что дело Нельсона передали агентству «Карасума»?

– Как вы прокомментируете заявление прокурора Моси? Это дело рук серийного убийцы?

– Вы прилетели из Сиэтла в связи с расследованием?

– Вы действительно выросли в Консеконе, мистер Тамура?

Риен перевел дух; при виде бешено бьющейся на его шее жилки его знакомые обычно спешили скрыться из виду, но фотографов больше интересовала его стройная, как побег кипариса, фигура.

– Директор Джексон сделает заявление сегодня на пресс-конференции, – неторопливо промолвил он, едва шум немного стих. – Мне известно не больше вашего.

Не добавив более ни слова и не обращая внимания на посыпавшиеся вслед вопросы, молодой человек спрятал руки в карманы и направился к блестящей черной «Ауди», у водительского сиденья которой стоял Митч Картер – маленький смуглый телохранитель, одетый в коричневые клетчатые брюки и мятую голубую рубашку. Зоркие, чуть суженые гагатовые глаза, торчавшие во все стороны иссиня-черные вихры, ниточка усов над верхней губой, борозда глубокого шрама на трапециевидном подбородке, не покидавшая тонких губ ироничная ухмылка и папироса в уголке рта делали его похожим на морскую выдру.