— Если я хочу ребёнка, который сможет меня пережить, это плохо, по-твоему? — спросил Морнэмир. — Меня не сможет полюбить девушка?

— Я не знаю… Просто не должно быть счастья за счёт других, — отвернулась Варя.

Некоторое время они ехали в молчании.

— Думаю, что к закату мы достигнем Соха, — нарушил тишину Тарион, заговорив по-икенски. — Там немного передохнём. Возможно, получится связаться с нашими, если я достаточно восстановлю силы. В любом случае мы зафрахтуем корабль до континента, обычно по морю такие идут два-три дня, в зависимости от ветра и погоды. Ещё через четыре-пять дней попадём в Слут. Оттуда уже проще будет добраться. Возможно, нас встретят или мы найдём эленхаймы там. В любом случае у нас останется ещё две недели для путешествия, к этому времени мы с Морнэмиром уже точно восстановимся. Так что доберёмся до Академии или до Серебристого Леса. Это будет видно по ситуации.

Варя кивнула. Это уже походило на какой-то план, а не уговоры-отговоры. А ещё она подумала про Лину, что теперь девочке вроде бы ничего не угрожает. Но тащить ребёнка с собой… она не знает другого языка, кроме икенского. И является «свидетелем», из-за которого эльфы не хотят светить магией. Возможно, стоит оставить Лину в Соха у той фойны, к которой они ехали?

Глава 17

Гостеприимство

Соха, как и сказал капитан Микен, располагалась вдоль полукруглого побережья бухты. В основном стояли дома вида «изба деревянная» только из необычного взгляду тонкого и мелкого кругляка, но в центре проходила улица побогаче с двухэтажными каменными зданиями в менее готическом стиле, чем в Айнапе. Наверное, можно сказать, что архитектура походила на старинные дома богатых русских купцов с элементами декора и красивостей, типа лепнины или шикарных резных рам и довольно больших окон, где-то витражных, как в Арске, а где-то и почти нормальных — как обычные окна у бабушки в деревне. В общем, Соха выглядела как-то побогаче, чем другие города Икены. Видимо, в том числе из-за успешной судоходной компании, о которой упоминал то ли капитан Микен, то ли Огост — Варя уже точно не помнила.

Дом капитана Микена стоял ближе к берегу моря, на утёсе: та богатая центральная улица с брусчаткой заканчивалась мощёной площадью и с другой её стороны был, собственно, дом лира Микена Тропальского, как им подсказали местные мальчишки.

Преисполненная важности Лина взяла на себя функции переговорщика.

Сам город окружало что-то вроде каменно-деревянного кремля со смотровыми башнями и им пришлось пройти всю Соха, чтобы добраться до искомого дома с колоннами, похожего на маленький ДК.

— Смотрите, мне кажется, что в тех капителях на колоннах угадываются мэллорны, — показала Варя, рассматривая довольно изящную лепнину.

— Да, тут явно живёт фойна, — согласился Морнэмир.

Стоило только подойти к ажурным воротам, как двери особняка широко распахнулись и их встретила целая делегация из, видимо, слуг, а также симпатичная женщина, ростом вровень с капитаном Микеном, которого держала под руку. Знакомый по путешествию в Икену капитан широко улыбался. Они с матерью остались на пороге, тогда как слуги торопливо открыли перед ними ворота и помогли спешиться Лине, а Варю спустил сам Морнэмир.

Варя же во все глаза рассматривала хозяйку, которая выглядела моложе её сорокалетней мамы, подмечая овал лица острым «сердечком», большие карие глаза с миндалевидным разрезом без признаков морщинок на веках, красивые тонкие брови, длинные пышные волнистые волосы, уложенные по плечам и собранные у лица чем-то вроде ободка с венком, через который пропускались пряди. Светло-голубое платье А-силуэта до пят с открытым плечами и гофрированными рукавами-буфами подчёркивало тонкую талию, а весь образ дышал женственностью и элегантностью. Варе захотелось поближе посмотреть, как это сшито, так как в изделии задействовали минимум три вида ткани и кружево.

Если бы капитан Микен не сделал акцент на внешности своей мамы, то Варя бы действительно приняла эту женщину максимум за младшую сестру или старшую дочь лет двадцати пяти.

— Пресветлый Наследник Тарион, Светлый Вечный Морнэмир, Светлая госпожа, я фойна Аэда — дочь Светлого Вечного Борала Песнопевца, а это мой сын Микен Тропальский, лир Соха, — голос у фойны Аэды оказался приятным и бархатистым. Говорила она по-русски, но как будто с лёгким французским акцентом, интересно перекатывая «р» — возможно, потому, что в икенском этот звук был редок и использовался лишь в мягкой форме. — Будьте нашими почётными гостями.

— Рады принять твоё приглашение, фойна Аэда, лир Микен, — кивнул Тарион. — С нами леди Варна, наша гостья из Благословенного Царства.

Варя кивнула.

Невольно мысли вернулись к разговору про «дарованную вечную молодость». И, в отличие от Аэды, её гипотетические дети не будут быстро стареть, чтобы выглядеть отцом или старшим братом. Она даже подумала страшную мысль о том, что фойна тоже переживают своих детей. А эльфы переживают и детей фойна, и даже своих внуков. Наверное, от этого и идёт абстрагирование и дистанцирование. Они переживали это не раз и не два, но позволяли своим женщинам рожать, чтобы те не считали себя ущербными, как объяснял это Владиил.

— Неужели вы снова в милости, мой господин? — как-то будто обрадовалась Аэда, посмотрев на Варю сияющими глазами, и она подумала, что, наверное, местным фойна было любопытно, куда делись все женщины эльдар, и им объяснили это как-то так.

Тарион объяснил, что Варя повредила ногу и ей требуется покой. Так что фойна Аэда рассыпалась в предложениях, комплиментах и всяких вопросах что да как.

И в итоге Варю практически унесли в выделенную комнату с деликатным предложением освежиться и принять ванну, а после спуститься к ужину, так как прибыли в Соха они уже вечером, на закате солнца. От пережитого стресса и ранения есть и правда хотелось по-серьёзному, да и Тарион с Морнэмирм сказали, что магически истощились и ждут трапезы.

В отличие от «дворца» в Айнапе, особняк Аэды и Микена оказался более цивилизованным. Имелись и водопровод, и канализация. То ли фойну выдали замуж с определёнными знаниями и она тут сама всё устроила, то ли к этому прикладывали руку эльфы. Позже, уже на ужине, выяснилось, что первое и Аэда была рада услышать похвалу, довольно весело и с юмором рассказав, как после Серебристого Леса приехала в «удобства во дворе» у главы поселения, и что бедняки ходили в сточную канаву, текущую через город в море. Варя даже представить такой ужас не могла и, открыв рот, слушала историю о том, что упрямая фойна очаровала местное купечество и аристократию и прогнула свою линию, так что совместными усилиями городок привели в порядок, организовали поставки материалов и специалистов из Аслаха и сделали общегородские водопровод и канализацию даже с чем-то вроде станции очистки, которая работает на удобрение полей, чтобы не сливать всё в море.

Аэда рассказывала об этом с законной гордостью, и Варя только представляла, сколько сил и денег вложено в благоустройство целого города практически с нуля.

Аэда похвастала, что со всей этой историей с благоустройством они ещё вышли на самоокупаемость, так как продают свой компост-удобрение даже за море в Веританию, где особенно бедные почвы. Это позволяет закупать все механизмы для обслуживания станции, платить рабочим, закладывающим компостные кучи на отстои. В том числе они используют мусор и специальную дробилку для него, чтобы чередовать разные слои. Было видно, что Аэда очень гордится своим проектом и его исполнением. Морнэмир даже посоветовал ей что-то использовать для ускорения переработки отходов и похвалил её за предприимчивость. Варя подумала, что заниматься прогрессорством могут не только попаданцы в книжках. Зато теперь Соха как конфетка. Но ещё больший шок Варя испытала, когда Аэда обмолвилась о том, что живёт в Соха уже семьдесят пять лет. Получалось, что ей не менее девяноста пяти лет, если допустить, что замуж та вышла лет в двадцать.