Поцеловав меня на прощание, Хамид уезжает на работу. Пребывая в самом радужном настроении, я прибираюсь в квартире, готовлю ужин и всё ещё не могу поверить до конца, что совсем скоро стану женой любимого мужчины.

Хочется петь и танцевать, сфотографировать руку с помолвочным кольцом и разослать снимок всем тем, кто поливал грязью моего будущего мужа. В первую очередь мечтаю утереть нос Таньке. Но мечты так и остаются мечтами, потому что я немного суеверна и боюсь, что зависть и желчь «друзей» отравят самое прекрасное событие в моей жизни.

День пролетает незаметно, а когда наступает вечер, домой возвращается Хамид.

– Это тебе, – он отдаёт мне два пакета.

– Спасибо! – нетерпеливо открываю их.

Достаю из первого тёмно-синее платье до пят, а из второго чёрный платок.

– Ты должна сменить свой гардероб, – строго говорит Хамид. – И с этого дня обязана покрывать голову платком.

– Но… Зачем? – слегка недоумеваю.

До этого момента мужчина ни разу не высказывал неодобрения в адрес моей одежды. Наоборот, ему нравилось, что я носила шорты и топики.

– Ты теперь моя жена. Я не могу позволить, чтобы все желающие глазели на твои прелести. По этой же причине впредь тебе запрещено выходить из дома без меня, – жёстко произносит Хамид.

– Ты шутишь? – не верю своим ушам.

Впервые с момента нашего знакомства он разговаривает со мной в такой бесцеремонной манере.

– Нет. И ещё я советую тебе начать изучать Коран. Прежде, чем мула нас поженит, ты должна стать правоверной мусульманкой.

– Чего? – у меня отваливается челюсть.

Менять веру в мои планы не входило. Мы с Хамидом вообще никогда не обсуждали религию. Он позиционировал себя светским мусульманином, одевался на европейский манер, пил алкоголь, не совершал намазы, по крайней мере, когда я гостила у него.

Да, в квартире Хамида при входе висит в рамке кусок тонко выделанной кожи, на котором написан текст на арабском языке. Но я думала, что это какой-то оберег, сувенир, не более того.

До сегодняшнего вечера ничего в поведении мужчины не указывало на то, что в случае брака, мне будет необходимо соблюдать законы шариата.

– Тамара, я взял тебя нечистой. Это уже огромная уступка с моей стороны. Поэтому…

– Подожди, подожди! – поднимаю ладони вверх, останавливая очередную порцию бреда в исполнении Хамида. – Если тебя не устраивала моя вера и то, что я не девственница, зачем ты сделал предложение?

Меня не покидает чувство, что всё происходящее какой-то дурацкий розыгрыш или проверка на прочность.

– Потому что люблю тебя и хочу направить на путь истинный, – без тени улыбки отвечает мужчина.

Его взгляд холодный и немного пугающий. Черты лица стали жёсткими. Я никогда не видела Хамида таким.

Куда подевался добродушный парень, который всегда улыбался и смотрел с обожанием? Где тот, кто называл меня богиней и принцессой? Откуда взялся этот религиозный фанатик? Я не узнаю человека, стоящего напротив.

Медленно наступает осознание, что Хамид не дурачится, а реально хочет, чтобы я приняла его веру и замотала лицо платком. При подобном раскладе перспектива стать женой этого мужчины уже не кажется такой заманчивой.

– Эмм… Знаешь, это как-то круто… Вот так сразу… Мне нужно время. Я, наверное, вернусь в Россию, всё обдумаю и дам тебе ответ, – запихиваю обратно в пакет новую одежду.

– Ты дала мне ответ сегодня утром. А домой ты больше не вернёшься, – от ледяного тона Хамида становится жутко. Его слова звучат как приговор, который обжалованию не подлежит.

– Как это? – уточняю, вглядываясь в чёрные глаза мужчины.

Чем больше я смотрю в смоляную бездну, тем отчетливее у меня возникает ощущение странной безысходности. Будто я угодила в капкан, из которого нельзя выбраться.

– Вот так. Ты теперь моя жена…

– Ещё нет! – повышаю голос, потому что нервы сдают.

*лядь! Это какой-то кошмар наяву!

– Официальная сторона вопроса не имеет особого значения, – спокойно, даже как-то безразлично, сообщает Хамид. – Главное, ты сказала: «Да». И с того момента я – твой муж, а ты – моя жена, поэтому обязана слушаться меня во всём.

– Но…

– Переодевайся, будем ужинать. Я голоден, – он разворачивается и уходит на кухню.

Тамара

Минут десять сижу в ступоре. Прокручиваю в голове наш разговор, фразу за фразой.

Ээээ, нет. Я на такое не подписывалась. Любовь любовью, но на рабство не соглашусь ни за что. Нервно кусая губы, подхожу к Хамиду.

– Это всё, конечно, мило, но при подобных условиях я не готова стать твоей женой. Вот, забери, – снимаю кольцо с пальца и протягиваю мужчине.

– Я не приму его назад. Ты дала слово, – он даже не смотрит в мою сторону.

– Ага, и поскольку слово моё – я его дала, я и забираю! – бросаю кольцо на стол.

– Это в вашем западном мире ты могла делать такие вещи. У нас всё по-другому. Тебе нужно забыть о прошлой жизни, – градус безумия повышается.

Невольно задумываюсь, уж не курнул ли Хамид чего запрещённого?

– Как забыть? А мои родители? Мои подруги? Моя работа? – тараторю, задыхаясь от гнева.

Мужчина медленно скользит глазами по моему лицу. Если бы взглядом можно было убить, я бы уже дергалась в предсмертной агонии.

– Твои родители могут приезжать к нам в гости. Работать ты больше не будешь. А твои подруги мне никогда не нравились. Они ходят по злачным заведениям, пью алкоголь и раздвигают ноги перед разными мужчинами. В окружении моей жены не может быть таких недостойных людей.

Ну, ох*еть теперь! Тоже мне, нашёлся борец за целомудрие и благочестие! Может, у Хамида раздвоение личности? Может, он всегда был психом, а мы по счастливой случайности встречались с ним в периоды ремиссии?

– Я хочу уйти, – заявляю уверенно.

Надо, как можно быстрее, свалить подальше от этого психопата.

– Ты никуда не уйдёшь, – всё также спокойно говорит он, но в этом спокойствии отчётливо слышится зловещее предупреждение. – Понимаю, тебе сложно принять новую жизнь, но со временем ты поймёшь, что она лучше, чем та, которая была у тебя раньше.

– Иди ты, знаешь, куда?! Вместе со своей «лучшей» жизнью! – срываюсь на крик.

– Не смей говорить со мной в таком тоне! – грубо рявкает Хамид. – Если это повторится, я буду вынужден наказать тебя.

– Наказать? – офигеваю от услышанного. – Мы что? В Средневековье?

– Нет. Но у нас непослушных женщин наказывают, – поясняет он. – Поверь, тебе это не понравится. Поэтому впредь думай, что и как ты говоришь!

– Я – не твоя рабыня! – закипаю от злости, как масло на раскалённой сковороде. Всё моё существо протестует. Даже не подозревала, что способна на такие сильные отрицательные эмоции.

– Разумеется. Ты – моя жена, – чётко произносит Хамид.

И по ходу пьесы, быть его женой гораздо хуже, чем рабыней.

Боже! Я будто попала в какой-то безумный замкнутый круг. У хозяина дома заело пластинку. Он, как одержимый, всё время повторяет одно и то же. До его разума невозможно достучаться.

От бессилия начинаю рыдать. Убегаю в спальню. Никак не могу остановить слёзы. И дело здесь не в разрушенных мечтах о счастье с любимым мужчиной, а дикий, животный страх.

Я боюсь за свою жизнь, за то, что не смогу убедить Хамида отпустить меня. И что тогда делать? Что делать?

Он заглядывает в комнату через час, когда я уже лежу, отрешённо глядя в потолок. Истерика прошла. В голове – туманный сумбур. Мысли хаотично скачут, перемешиваются, как карты в колоде.

– Ты успокоилась? – спрашивает Хамид. – Не хочешь дать мне немного любви и поблагодарить за подарки?

– Нет.

– Любимая, ты не можешь отказывать мужу в ласке, – настойчивым тоном сообщает он и подходит к кровати.

– Ты мне не муж! – от негодования я аж подскакиваю на постели.

Сажусь и буравлю злобным взглядом араба, точнее тунисца.

Лёгкая пощёчина обжигает щёку. Коротко вскрикнув больше от неожиданности, чем от боли, хватаюсь за ударенное место.