— А ты знаешь откуда берёт корни слово «ходатайство»? — зашептал почти в ухо Комбриг, — Слова «ходатай» и «ходатайство» образованы от «ходить», это, вроде бы, так просто и очевидно, но нам приходится стоять.

— Слушай! Помолчи. Твои шуточки сейчас не к месту.

Бывший командир Адмирала насупился и отвернувшись глотнул из своей фляжки. «Нервное»- понял Малинин. Он даже пожалел, что не принял предложения Комбрига пару часов назад. Вдруг все смолкли и замерли, боясь даже пошевелиться.

— Его Императорское Величество! — произнёс Церемониймейстер от дальних дверей. Зашелестели платья придворных дам, защёлкали каблуки тех, кто был в мундирах, остальные просто склонили голову, приветствуя Императора. В полной тишине прозвучали шаги.

Джинн прибыл в самый последний момент в сопровождении де Огюстье. Малинин даже не заметил, как они появились и был Джинн как будто не в себе и выглядел неважно, но старался держаться. Но в этот момент в зал вошёл Государь в парадном мундире космодесантника и все взоры разом обратились к нему.

— Приветствую вас! — голос императора был слегка взволнованным.

Государь до восшествия на престол служил в космодесанте и в активе у него было несколько довольно сложных операций в дальних секторах галактики.

— Обращаюсь к вам, сограждане и доблестные мои воины, со словами благодарности. Скажу больше. Я горд вами! Нынешнее небывалое событие должно было привести к полному поражения нашего государства. Кто поддержал происки мятежников, тот изменник своего Отечества — предатель его. Знаю, что каждый честный воин так понимает и так мыслит. Исполняйте ваш долг как до сих пор. Защищайте нашу великую Родину изо всех сил.

Неожиданно для всех приглашённых Император сделал несколько шагов вперёд и поклонился. За всю свою жизнь Адмирал никогда такого не видел. Тишина в зале стояла настолько оглушающая, что было слышно чеканные звуки шагов гвардейского караула за окнами. Все, кто находился в зале опустились на одно колено перед Его Императорским Величеством. Дамы застыли в глубоком реверансе. Через минуту речь продолжилась.

— Твёрдо верю, что безграничная любовь к Родине никогда не угаснет в ваших сердцах. Да благословит вас Господь Бог на дальнейшие подвиги. Все соотечественники, даже причиняющие нам грусть и боль, всё равно наши братья, сестры и дети, граждане великой страны.

Император закончил речь и, по-военному чётко развернувшись, покинул зал аудиенции. Теперь начнутся персональные встречи. Церемониймейстер пригласил всех в соседний зал для «скромного» угощения. В распахнутые двери донеслась музыка. Стало шумно. Эти моменты Малинин всегда не любил. Тут запросто могли отдавить единственную его ногу. Поэтому он быстро схватил Комбрига за локоть и потащил в сторону.

— Фляжку дай. — только и хватило сил сказать ему. Комбриг ни слова не говоря вытащил из кармана требуемое и открутил крышку. Потом задумчиво сказал:

— Либо мы чего-то не знаем, либо пора уходить, наконец, на пенсию. А то сопьюсь совсем. Чтобы Первый и поклонился… Да такого триста лет не было!!!

Хватит. Хватит. Хватит. Она шла по коридору выбивая грубыми ботинками об пол жалость к себе. Именно Джинн с его страданием позволил ей понять что сидеть и жалеть себя и ждать когда кто-то свыше решит её судьбу не вариант. Ей определённо грозит смерть. Но не более чем смерть. За свою глупую жизнь она столько раз смотрелась в неё, что назвала бы её ближайшей подругой.

Она села на койку

Вдох выдох вдох выдох уже через минуту тренированное тело привычно отозвалось тягучим напряжением Ци. Мышцы расслабились, дыхание и пульс замедлились.

Месть взращивается как цветок. Говорил дедушка Хо. Для неё нужно время и покой.

Она «полола свой сад». Она выдыхала жалость, обиду, вину, даже ненависть.

Последние годы принесли ей много паззлов. Пора их собрать.

В голове зазвучал гнусавый голос с пластинки начала 20 века.

Куда ушёл ваш Китайчонок Ли…

Немного позже начались персональные аудиенции. По двое, трое или сразу по пять человек различные чины уходили к дверям императорских покоев. Постепенно все гражданские чиновники словно растворились в никуда. Так же исчез и придворный генералитет. Остались лишь строевые офицеры, которые принимали непосредственное участие в событиях того памятного дня. Практически все, кроме рядового состава. Даже Фридрих скромно стоял невдалеке, засунув руки в карманы. Чувствовалось, что он нервничает среди такого большого количества военных.

— Господа офицеры!!! — прозвучала знакомая команда. Все вытянулись по стойке «Смирно», повернувшись на звуки голоса. В дверях стоял Государь и его статс-секретарь, состоящий при Императорской Главной Квартире.

— Позвольте мне вручить вам соответствующие награды. — сказал улыбающийся Император. Вручение орденов, медалей и прочих памятных знаков прошло по-военному быстро. Когда отзвучали финальные фанфары оркестра, статс-секретарь объявил о окончании аудиенции и попросил всех проследовать в отведённые им покои. Краем глаза Малинин заметил, что Комбрига позвали ещё на одну аудиенцию. «Значит впереди что-то намечается» — подумалось ему, но сил на какие-либо предположения уже не было. Спать — вот единственное желание, которое овладело не только им. За окном было уже глубоко за полночь…

* * *

— Уже более суток сидит в одной позе, не ест не пьёт?

— Так точно!

— Плохо. Но подождём. У неё специальная подготовка, как минимум трое суток есть.

— Но эта же подготовка позволит ей и умереть у нас на глазах.

— Вызвать врача?

— Пока подождём.

Китайчонок.

Только не просто Ли, а Ли Си Хуань.

Исправительная колония где Альта мотала срок после самоволки отягчённой гибелью напарницы и разглашения военных тайн, под присмотром Терезы, была расположена в захолустье юга Северной Америки. Место дрянное и по климату и по местному населению. Хотя встречались там и исключения. Таким был Сяо Хуань. Как он попал в колонию ни он сам, ни Тереза не рассказывали. Но отсидев пять лет он решил остаться в соседнем городишке, получив должность специалиста по сетям в колонии. В его ответственности была работа систем слежения и удержания. Они познакомились в месте, где Альта обследовав тщательно всю территорию колонии, обнаружила пробел в системе слежения. Ни одна камера не захватывала этот уголок и даже не выдавали этого пробела. Она пришла сюда отдохнуть и нашла эту китайскую морду. Он рассказал что оставил пять таких лакун. Она на тот момент нашла три. Вскоре, благодаря его симпатии, у неё появилось разнообразие в скудном арестантском меню, удобное бельё и даже обувь. Впрочем обувь была стандартная, но Ли достал особые силиконовые вкладыши, которые заполняя неровности, избавляли от мозолей.

— Что это у тебя за татушка? — как-то спросил он, гладя её спину. Она не знала.

— Знаешь, когда ты отмотаешь свой срок. Это скоро?

— Десять лет. — нехотя ответила она.

— Не важно. Я возьму тебя в Великий Китай.

— Вот только не говори что там мы поженимся. — заржала в голос Альта.

— Нет конечно. Я познакомлю тебя с дедушкой Хо. Ты ему точно понравишься.

Он не смог исполнить обещание. Он погиб при неизвестных обстоятельствах. За несколько дней до того как её амнистировали через полтора года после этого разговора. В Китай она поехала одна. Точнее, с ним в урне. И осталась в семье Ли на шесть лет.

Паззл сложился: её мать урождённая Ли Си. А малыш Хуань был её родным племянником. То есть двоюродным братом Альты.

— Мама спина болит! — ныла маленькая Ксюша. Растирая кулачками почти отсутствующие слезы.

— Ну иди, подую. Тебя оса укусила и ты потеряла сознание. Врач тебя вылечил и скоро и укус пройдёт.

Боль прошла. А «укус» остался.

Что это у тебя? Этот вопрос она слышала раз пять в жизни, последний раз от Джинна — Отшутилась. Но такая же была, как теперь она понимает и у Хуаня. Она видела её и у него и у всех из клана Ли Си. Именно поэтому он способствовал её возвращению в семью. Но почему они не сказали ей о родстве?