* * *

Есть такая штука — «Законы Мёрфи». Они же — «Законы подлости». Согласно которым, когда хочешь, чтобы всё прошло легко и быстро, без помех, то никогда так не получится. И одно всегда будет цепляться за другое. А исчезновение целой толпы людей в этом проклятом подземелье — отлично эти законы подтверждало. Итак, в этих проклятых подземельях за четыре дня пропало девять человек — трое землян, если считать эту противную девчонку — дочь одной из участниц экспедиции, двое взрослых и наша поисковая группа. Надо было что-то с этим делать? Но что? Посылать новых и новых людей на поиски? Пока они все там сгинут⁈

Чувствовал я себя препаршиво. Ибо понимал, что так просто мы уже с этой проклятой планетки не улетим. Ребята тоже ходили мрачные. Мы уже все начинали понимать, что нас просто используют, что с этой планетой явно что-то нечисто и все про себя проклинали день и час, когда получили приказ лететь сюда.

Погода, между тем, испортилась окончательно. Хлестал отвратительный холодный косой дождь, ветер гнал сквозь него клочья каких-то лишайников и сухой травы. В такую погоду лучше сидеть дома. Начальство наше тоже почувствовало, что обстановка накаляется и выходит из-под контроля и нашим категорически запретили вообще приближаться к холму. А земляне к нему и так не подходили. Но и лагерь тоже не снимали. Вечером от них пришёл парламентёр, если так можно выразиться. Пригласил нас на общее совещание. Дескать — вместе мы сможем решить, что же делать. Ага. Для этого надо было дождаться, пока девять человек сгинут под этим проклятым холмом. Я эту планету уже ненавидел. Командир принял решение на свой страх и риск. И решил идти лично. Взял с собой, почему-то, меня и Мин Гора — ещё одного офицера. Скажу сразу, что вся эта затея принесла мало толку. В какой-то момент договорились до того, что наш командир на полном серьёзе предлагал связаться с кораблями на орбите и шарахнуть по этому проклятому холму из орбитальных пушек, чтобы срыть его к такой-то матери.

Возвращались мы уже в сумерках. Дождь прекратился, но зато пополз туман. Полз он низко, почти над самой землёй. Густой такой. И почему-то собирался вокруг этого холма проклятого. Мы, правда, не сразу на это внимание обратили. А идти в наш лагерь нам надо было как раз мимо холма и раскопа. И получается, что через этот туман. И вдруг так не захотелось мне идти через него. Так не захотелось, что я просто встал посреди тропинки и стою. Командир спрашивает, что, мол, со мной. Я честно ответил. Надо сказать — он меня понял и стали мы обходить этот туман стороной. И почти обошли уже. До лагеря нашего метров пятьдесят оставалось и вдруг слышим — крик. Со стороны холма и раскопа. А точнее — стон. Громкий такой. Ну мы остановились. Оружие как-то само в руках оказалось. Там уже все с оружием ходили — и мы, и земляне, даром что учёные. За эти дни страху на всех нагнало. Опять стон. Я присмотрелся — туман понемногу ветром разгонять стало — вроде как ползёт кто-то от холма по траве к нам. Я говорю — давайте я проверю схожу. Но командир велел мне на месте оставаться, а послал Мин Гора. Тот метров пять прошёл и только заорать успел. И как растаял в воздухе. Вот не знаю, как это получилось, убей меня! Почти темно уже было. Мы тревогу подняли, прожектора врубили и в нашем, и в земном лагере. Светло стало, как днём. Но этот туман проклятый лучи прожекторов не пробивали! Вот хоть убей. Плотный он был, как вата. Народ сбежался, а когда узнали, в чём дело, то никто в туман идти не захотел. Не спал в эту ночь никто. Ни у нас, ни в лагере экспедиции. Ближе к утру туман стал рассеиваться. Он так и висел всю ночь у входа в подземелье. Один из учёных потом утверждал, что когда начало светать туман, якобы, сам втянулся в подземелье. Смеяться над ним никто не стал — нервы у всех были на пределе.

* * *

По искреннему убеждению старого вояки все люди делились на несколько категорий.

Первая и самая понятная для Адмирала это армия. Тут даже ничего объяснять не надо — чёткая иерархия, единоначалие, строгое исполнение поставленных задач, дисциплина. В то же время армия заботилась о своих воинах. Полное обеспечение обмундированием, питанием, оружием. Только служи, да карабкайся по карьерной лестнице, все условия для этого есть

Вторая категория — это военная бюрократия, чиновники от армии. Этих людей Адмирал от всей души презирал. Сколько ненужных бланков, отчётов, ведомостей приходилось ему заполнять для того, чтобы вверенное ему подразделение могло выполнить приказ — уму непостижимо. А сколько приходилось прилагать усилий для банального снабжения солдат необходимым? Сколько запросов приходилось переписывать и переделывать только потому, что какому-то бюрократу не понравился бланк заявки? Число таких запросов исчислялось сотнями, тысячами…

Третья категория — простые некомбатанты. Гражданские. Мирняк. Армейскому человеку логику их поведения понять было невозможно от слова совсем. Как командиру спецназа старому Адмиралу иной раз приходилось общаться с населением тех мест, где проходила служба. Но ни разу ему не удавалось понять и, тем более, предугадать, что в следующий момент выкинет гражданский. В мемуарах, которые попадались старому вояке, гражданских частенько называли «пиджаками». Он не знал, что это означает, но само слово очень подходило. И Адмирал иногда цедил сквозь зубы: «Пиджжжак». И знаете, в общении с гражданскими это всегда помогало. Поток слов иссякал и к офицеру после произнесённого с презрением определения гражданского человека, всегда прислушивались. Штатный психолог штаба бригады называл это непонятным термином «гипногенное воздействие на подсознание в когнитивной психологии». Но ведь работало!

До недавнего времени старый Адмирал считал, что категорий всего три. Но он глубоко ошибался. Есть и четвёртая категория. Это никому не нужные люди. Люди, которых на «даче», где сейчас он проживал, называют «пенсионерами». У них нет впереди никаких перспектив, нет возможностей, у некоторых и желания что-то делать нет. И самое обидное — это тогда, когда накоплен огромный опыт. Почему? Почему к этому опыту никто не обращается? Ведь в числе пенсионеров есть не только гражданские, но и бывшие военные! С огромнейшим послужным списком, огромнейшим багажом знаний и умений! Это обидно. Возможно, после перехода в эту категорию люди и начинают писать мемуары. Увы, но не каждому это дано. Остаётся только вспоминать. И он вспоминал. Иногда приходили воспоминания из детства, которое прошло на Дону, в большой казачьей станице, куда он мог бы вернуться после окончания службы, но, почему-то не вернулся. Где оставались родные, связь с которыми он почти не поддерживал. Почему? Адмирал вряд ли мог ответить на этот вопрос. Он слишком долго пробыл вдали от родных мест, слишком долго мотался по чужим мирам и планетам. Наверное, он просто отвык от Родины, которую защищал почти всю свою сознательную жизнь. Нет. В родные края его не тянуло.

Адмирал вздохнул, сделал ещё один глоток «чая» и погрузился в воспоминания.

Армейские чиновники конечно же прислали совсем не то, что было в заявке. Палатка на пятнадцать человек, парадная форма космоспецназа, три грузовика и обычный планетарный челнок. Хорошо, хоть питание и боезапас пришёл весь. За срыв поставок боеприпасов можно было попасть в штрафбат. Хотя армейские чиновники обычно отделывались штрафами. Но что быть может страшнее для них, чем пустота собственного кармана?

Пришлось действовать как обычно, то есть только тем, что есть в наличии.

"…Командующему 5-й Особой Специального Назначения Его Императорского Величества Бригады

Рапорт.

Согласно вашему приказу, вверенная мне группа продолжает сбор разведданных об объекте, находящемся по следующим координатам: −25.40294 −62.74596 на пятой планете звёздной системы с номером QF254St (местное название Зэду) по универсальному классификатору.