Саша делает шаг ко мне, приближаясь вплотную. Вскидывает голову, устанавливая зрительный контакт.

Непроизвольно сглатываю. Такая она сейчас красивая в своем праведном гневе.

— Если бы я согласилась, — ложатся ее тонкие пальцы на мою футболку и тут же стискивают ткань в кулак. — То прямо сейчас трахалась бы с Самойловым в ближайшей гостинице, а не была здесь с тобой, Лева. И запомни на будущее, если хочешь высказывать женщине свои претензии по поводу ее общения и поведения с другими мужчинами, то сначала сделай эту женщину СВОЕЙ. А так, Львенок, прямо сейчас твои слова для меня пустой звук. — Разжимает руку, выпуская ткань футболки из плена. Ладонь скользит вниз и останавливается прямо в том месте, где бешенно бьется мое сердце, как и каждый раз, когда эта девушка оказывается в поле моего зрения.

— Ничего не хочешь предпринять? — В ее голос пробрались чувственные нотки. А нежные пальцы скользнули, слегка царапнув ноготками.

— Что именно? — Хриплю, едва соображая, настолько меня повело от ее близости.

— Например, перестанешь прожигать меня ревнивыми взглядами. Признаешь, что я тебе нравлюсь, и наконец хотя бы поцелуешь?

Перехватываю ее руку за тонкое запястье. — Не нравишься. — Вырывается со свистом.

— Что? — Недоуменно.

— Я сказал, ты мне не нравишься. Вляпался я в тебя давно и бесповоротно! — Подношу ее руку к лицу, переворачиваю и оставляю поцелуй на чувствительной коже запястья. — С ума по тебе схожу, пиз*ец просто. Крышу рвет, стоит кому — то бросить в твою сторону косой взгляд или прикоснуться.

Щеки девушки зарделись ярким румянцем. — О-о-о как все оказывается запущенно… — смущенно откашливается. — Тогда… что тебе мешает воспользоваться шансом, Лёва?

С сожалением отпускаю ее руку из плена. Делаю шаг назад, увеличивая дистанцию. Ощущения такие, словно с мясом себя отдираю.

— Не хочу тебя собой замарать, Саша. Ты достойна большего, чем отсидевший срок зек. — Выдавливаю из себя главную причину. — Для меня твои интересы всегда будут превыше моих собственных, Саш. Поэтому давай закроем эту тему и больше к ней никогда не вернемся.

— Чем ты можешь меня замарать, Лев? Я знаю, за что ты сидел. И не считаю ни твой поступок, ни тебя чем — то грязным. — Выдает возмущенно. — Ты хороший человек, Быков. И только сам все усложняешь там, где это совершенно не нужно.

Эх… хороший человек… как бы не так.

Никогда и никому я бы этого дерьма не рассказал… но…

Кажется, пришло время зафиналить нашу с Сашей историю… так будет правильно по отношению к ней… она должна знать, кого пустила к себе в дом.

Пусть после этого откровения она меня выкинет пинком под зад… пусть…

Зато не будет разочарований и напрасных иллюзий… ни для нее, ни для меня.

— Я калечил людей…

— Что?

— Тюрьма — это как отдельное государство. — Продолжил откровение. — На ее территории свои порядки и законы. И свои развлечения. Одно из любимых развлечений тамошних королей и охранников — бои. Тебя не спрашивают, хочешь ли ты в них участвовать или нет. Тебя просто выводят под дулом автомата, как и других заключенных. Повезет, если тебя выставляют на бой один на одни. Но королям это быстро надоедает, и когда они хотят зрелище покровавей устраивается замес. Десять зеков на одном поле боя и только один победитель. Многие после такого побоища покидали стены тюрьмы вперед ногами. Подобные представления устраивались раз в неделю, и когда меня выставляли, я всегда побеждал. Всегда… и пусть я никого не убивал, но покалечил я не мало… ну как, Саша? Не страшно? Все еще думаешь, что я хороший? — Оскаливаюсь, пряча за этой напускной агрессией тот коктейль из чувств, что взрывается где — то внутри, выжигая внутренности. — Я не достоин тебя.

Давай же… я готов принять на себя любой удар, любое твое решение, Дубова.

Сливайся, пока есть возможность… ни к чему тебе вся эта история.

Саша явно шокирована моим признанием, стоит, хлопая большими глазами.

Ладно… я облегчу тебе задачу.

— Спасибо тебе за все, Саша. Правда. — Говорю искренне. Прикоснуться не решаюсь. — Пойду, соберу вещи. — Разворачиваюсь и выхожу из кухни под оглушительный звук собственных шагов.

Вот и все, Бык. Все правильно. — Убеждаю себя.

— А ну-ка! Куда это ты собрался⁈ — Яростным вихрем нагоняет меня у лестницы.

Становится на ступеньку, чтобы поравняться в росте, черные как смоль волос разметались, лисьи глаза зло сощурены и сверкают праведным гневом.

— Я спрашиваю, куда собрался, Быков? — Повторяет свой вопрос.

— Ухожу. Не ясно? — Пытаюсь пройти мимо.

— Нет, не ясно! — Толкает меня в плечо. Сил, конечно, не хватает сдвинуть мою тушу и на миллиметр.

Мы оказываемся впритык друг к другу. В ноздри тут же ударяет ее аромат, напоминающий восточные сладости. Сладкий, но не приторный, с нотками жасмина.

— Я тебя не отпускала! Не твори глупостей, Лев!

— Глупость здесь творишь только ты, Дубова! Притащила в свой дом зека! — Прикрикиваю на нее. Давай, глупая девчонка, отступись.

— Хватит! Я уже говорила, что мне плевать! Плевать на все твое прошлое! На все, что было! Я тебя принимаю со всем! — Бьет несколько раз по моей груди. — Глупый ты мальчишка! — Голос срывается, переходя на шепот. — Я не боюсь тебя, Львенок… Мне за тебя больно… — Поднимает руки вверх, обнимает за шею. Длинные женские пальцы зарываются в мои короткие волосы, гладят. От неожиданности приобнимаю в ответ, неосознанно устраивая свои руки на девичьей талии.

Во мне что-то ломается, даже кажется, я в реале слышу треск стекла.

— Ты не виноват… не виноват в том, что какие — то твари загнали в угол. Ты всего лишь, пытался выжить. — Отстраняется, перемещая руки на мое лицо, устраивает их на скулах, окутывая своим теплом. В глаза смотрит прямо. — Запомни, Лев, ты достоин жить… и достоин быть счастливым… я так решила! — Улыбается шально.

Все, баста…

Делай со мной что хочешь, Дубова.

Я весь твой, с потрохами.

САША

Кажется, ты попала, Дубова… а точнее пропала. Вот прямо в этих обжигающих неприкрытым желанием голубых глазах и пропала…

Из-за того, что я стою на лестнице наши с Быковым лица на одном уровне.

Мои ладони на его выделяющихся скулах.

Его огромные пудовые ручищи на моей талии.

Мы оба застыли в моменте.

Глаза в глаза.

Пронзительно остро.

Между нами будто сам воздух наэлектризовался.

Никто из нас не решается разрушить этот миг, разорвав контакт.

— Какой же ты… красивый… — шепчу и оглаживаю пальцами острые скулы, широкие дуги бровей, крепкий подбородок с ямочкой. Дохожу до плотно сжатых в тонкую линию губ… провокационно провожу и по ним.

Взгляд Быкова начинает пьянеть и плыть, дыхание учащается. Мое и его.

— Что ты делаешь, Саша? — Хрипит, прикрывая веки.

— А разве не видно? Пытаюсь соблазнить красивого мальчика. — Опускаю руки на мощную шею, провожу указательным пальцем по быстро бьющейся венке.

В следующий миг я уже оказываюсь прижата к стене.

— Я тебе не мальчик. — Нависает надо мной, надсадно хрипя. Наши лица в считанных сантиметрах друг от друга. — Прекращай, Саша. Я же не сдержусь.

— Так и не сдерживайся. — Оставляю несколько поцелуев на его шее. Провожу языком и чуть прикусываю соленую кожу. Давай, львенок, действуй, я на все согласна, ты же видишь.

— Пожалеешь… — со стоном

— Никогда. — Сама перешагиваю эту грань. Жадно целую его горячие губы. наградои мне служит мужскои несдержаннчи стон.

Будто сорвавшись с цепи, Лев сам углубляет поцелуй неистово терзая, присваивая меня себе. окончательно и бесповоротно.

Крепкие чуть подрагивающие в нетерпении руки подхватывают под бедра, успеваю вцепиться в почти каменные плечи.

Не разрывая поцелуя, доносит до своей комнаты наверху.

Вваливаемся внутрь, со стонами кусаемся и целуемся, как дикие. Падая сначала на одну стену, потом на другую, стягиваем с друг друга одежду. Моя блузка, юбка, как и лифчик, летят куда — то в сторону окна, футболка Льва оказывается на комоде.