Ее возбуждение капало на белую подушку кресла, ее влага скользила между расщелиной ее задницы.

— О чем ты думаешь, когда трогаешь себя ночью? — спросил я, мой голос был хриплым и грубым для моих собственных ушей.

— О тебе, — выдохнула она. Джулианна провела одним пальцем по своему ядру; ее спина выгнулась, а губы разошлись в тончайшем хныканье.

Проклятье.

Она была розовой и влажной, сжимающей и манящей.

Джулианна Спенсер была не только хорошей актрисой, симпатичной манипуляторкой и сомнительной лгуньей, но и дразнящей соблазнительницей — интригующим сочетанием невинности и похоти.

Я должен был быть умнее, чем побуждения моего тела. Я должен был больше контролировать свои импульсы, но мой член пульсировал, и я просто погиб.

Мои кулаки сжались, когда она ласкала себя пальцами, ее стоны срывались с ее красных губ. Мускусный аромат ее возбуждения теперь был тяжелым в комнате, и я практически сорвал с себя рубашку. Ее взгляд задержался на моей груди, и я увидел, как ее бедра начали двигаться в такт ее пальцу, преследуя ее освобождение.

Ее спина изогнулась, и она запрокинула голову на пороге оргазма. 

— Стоп, — прошипел я.

Она застонала, ее тело напряглось. 

— Нет, — промямлила она, ее большой палец кружил вокруг клитора с безумной потребностью, отчаянно нуждаясь в освобождении. — Пожалуйста.

Я рванулся вперед, стол отлетел назад, и я услышал, как бутылка виски с грохотом упала на пол. Но мне было все равно.

Джулианна взвизгнула, когда моя рука обвила ее талию, подтягивая ее. Ее руки впечатались в мою грудь от удивления, ее влажные пальцы легли на мои грудные мышцы. Размазывая мою голую кожу своими сладкими гребаными соками.

Я швырнул Джулианну на кровать, и она подпрыгнула, задыхаясь. Она тяжело сглотнула и посмотрела на меня теми серыми глазами, которые я так ненавидел. Ее руки поднялись вверх, и она прикрыла грудь, словно пытаясь скрыть от меня свою наготу.

Такая уязвимая, что я легко могу ее сломать.

Все ее тело дрожало, когда она оставалась лежать на спине, совершенно обнаженная для меня, за исключением черной кружевной маски.

— Киллиан…

Моя челюсть сжалась при звуке моего имени на ее языке. 

— Повернись. На руки и колени, — рявкнул я. Злясь на ее уродливый обман. Злясь на себя за то, что что-то почувствовал при виде ее обнаженного и раскрасневшегося тела, нуждающегося в помощи и такого чертовски... красивого, как и подобает искусительнице. Это было несправедливо, что Джулианна имела такую власть над моими мыслями, сердцем, а теперь и над моим членом.

— Сейчас, — отрезал я хриплым голосом. Взволнованная, она вскочила на руки и колени. Она все еще находилась в трансе нужды после того, как я отказал ей в оргазме, за которым она так отчаянно гонялась.

Я не хотел смотреть на Джулианну, когда трахал ее, не хотел смотреть в глаза, которые преследовали меня.

Я просто выполнял свой мужественный долг. Никакого удовольствия от этого не будет.

Не для нее.

Не для меня.

На этом наша близость началась и закончилась. Простой трах.

Она встала на колени на край кровати, и я против своей воли воспользовался одной секундой, чтобы оценить изящный изгиб ее спины и ее круглую попку.

С рычанием я расстегнул молнию и спустил штаны, освобождая свою затвердевшую длину. Я сжал себя кулаком, сжимая свою эрекцию от кончика до основания.

Я опустил свое тело на нее, потирая член о ее влажные складки. Ее спина выгнулась, и я обвил рукой ее бедра, удерживая ее неподвижно, прежде чем толкнуть внутрь – одним сильным толчком я втиснулся глубоко внутрь нее. Я не был нежным, как обещал, но она приняла меня целиком, плотно обхватив мою мощную эрекцию.

Джулианна издала сдавленный крик, и ее тело свело судорогой, ее киска сжалась вокруг моего члена, практически задушив его.

— Блядь, — прошипел я. Она была сжата, как кулак, и ее ядро пульсировало вокруг меня.

Мое сердце забилось.

Ее пальцы вцепились в простыни, спина выгнулась у моего паха. 

— Киллиан, — выдохнула она почти от боли.

— Я же говорил тебе, — моя грудь содрогалась от резкого рычания, — я не буду нежным. Я причиню тебе боль. Уничтожу тебя. Овладею тобой.

— Заткнись и трахни меня, — прошипела Джулианна.

Мои губы скривились, чувствуя одновременно удовольствие и жестокость. 

— С удовольствием, Чудовище.

Я вытащил почти полностью, оставив только кончик внутри нее, прежде чем врезаться обратно в ее узкий канал. Ее тело дрожало, мурашки покрывали спину, и она хныкала.

Мне нравились звуки, которые она издавала. Как будто она боролась с болью и удовольствием, жаждала того и другого — нуждалась в обоих.

Я снова вошел в нее, каждый толчок сильнее и глубже предыдущего. Я быстро нашел свой шаг, и она качнула бедрами назад, чтобы встретиться с моими. Влажные звуки ударов наших тел заполнили комнату, отдаваясь эхом от стен.

Она прижалась лицом к матрацу, заглушая свое жадное хныканье и стоны удовольствия. Стон вырвался из моей груди, когда я снова погрузился внутрь, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Мои яйца напряглись, и я знал, что был близок.

Ее влага, горячая и липкая, капала между нашими соединенными телами.

С ворчанием я жестко вошел в нее и застыл там, кончик моего твердого тела задел ее матку. Мышцы моего живота и бедер напряглись, когда я кончил, мое семя влилось в нее.

Мое сердце громко стучало в ушах. Я вздрогнул, когда оргазм прокатился по моему телу. Джулианна задрожала подо мной, стон сорвался с ее губ. Ее тело напряглось, и между нами пронеслась влага, когда она нашла свое собственное освобождение.

Я вытащил, и она ахнула, почти от боли. Когда туман ярости и удовольствия рассеялся, мой желудок скрутило и перевернулся, когда я понял, что только что сделал. Желчь на моем языке была кислой, и я боролся с позывами на рвоту.

Я только что трахнул свою жену.

После того, как поклялся никогда не прикасаться к другой женщине после Грейслин.

Мой взгляд быстро метнулся к стыку ее бедер, и мое сердце забилось при виде моего семени, вытекающего из нее, и…

Какого черта?

… кровь?

Мои брови нахмурились. Джулианна рухнула на кровать. На внутренней стороне ее бледных бедер и на белом белье под ней была кровь.

— Джулианна, — прохрипел я хриплым и растерянным голосом. Комната закачалась под моими ногами.

Она перевернулась и натянула простыню на свое тело, дрожа. 

— Я… ты… Мы закончили?

Я попятился назад, внезапно почувствовав себя плохо. Кровь стучала в ушах, а зрение расплывалось. У меня пересохло в горле, и когда я попытался вдохнуть, мои легкие сжались, борясь с отчаянной потребностью вдохнуть.

— Киллиан? — Ее мягкий голос звучал издалека. Джулианна села, морщась, но потянулась ко мне.

Я отшатнулся назад, ударившись о стул, прежде чем броситься в соседнюю с ней ванную, захлопнув за собой дверь.

В отчаянии я открыл кран и плеснул водой себе в лицо. Давление на мою грудь усилилось, когда я уставился на мужчину в отражении, едва узнавая его.

Мои глаза метнулись к моей полутвердой фигуре, запачканной кровью, и я вздрогнул. Что я сделал?

Она была девственницей. Была.

Как и я.

Проклятье.

Все это время… Я думал…

БЛЯДЬ!

Я не мог ясно мыслить. Долгое время я берег себя для того дня, когда встречу любимую женщину. Я был готов ждать Грейслин — нашей первой брачной ночи — она хотела, чтобы она была особенной, и я тоже.

После ее смерти я поклялся, что никогда не прикоснусь ни к одной женщине — не так, как прикасался к Грейслин.

За исключением того, что мой отец сказал мне, что мне нужно жениться, мне нужен наследник. Итак, я согласился. Это будет работа — мужская обязанность — и ничего более. Я не собирался заниматься любовью со своей женой. Это был бы простой механический трах.

Я был чертовым девственником до сегодняшнего вечера.

Я трахнул Джулианну, думая, что она уже испорчена, а не девственница, что другой мужчина уже входил в нее. Это облегчило мне работу. Это сделало бы это менее интимным, менее значимым. Для нас двоих.