Господи!

Чувство вины гложет меня.

Я вспомнил, как ее тело напряглось под моим.

Ее болезненный стон.

Как она вцепилась ногтями в простыню.

Я причинил ей боль.

Так, как я никогда не должен был.

Но я был чертовски зол. Почему она мне не сказала? После всех тех оскорблений, которые я нанес ей, почему она позволила мне поверить, что уже была с другим мужчиной?

Весь этот брак был в руинах, и сегодняшний вечер стал еще одним тому доказательством.

Я был честен с Джулианной с самого начала — со своей ненавистью и яростью, со своими клятвами. Я ни разу не давал ложных обещаний и не давал ей фальшивых надежд. Но она вошла в этот брак с ложью и обманом.

Я застегнул брюки и вышел из ванной. Джулианна стаскивала с кровати окровавленное белье, одетая в темно-синий шелковый халат. Она обернулась на звук моего выхода из ванной. Маскарадная маска исчезла, но ее черная вуаль снова была заколота на свое место, скрывая от меня ее лицо.

Она всегда пряталась за этой чертовой черной вуалью. Я хотел сорвать это с ее лица и раскрыть ее правду миру.

Что она была лживой женщиной.

И что три года назад она убила мое сердце. О, как я ненавидел ее за это.

— Почему ты мне не сказала? — сказал я горько.

Ее рука метнулась к груди, и она сглотнула. 

— Ты уже поверил, что я не девственница, и я не нашла повода тебя поправить.

— Хватит. Играть. Мученницу. — Я подошел к ней, и она отшатнулась. Ее ноги были слабыми, и ее хромота стала более выраженной после наших… недавних действий.

— Я не такая, — отрезала она. — Ты всегда верил в худшее во мне.

— Потому что ты позволила мне поверить в это своей проклятой ложью!

Ее глаза вспыхнули от страха. 

— Какой ложью? — выпалила она.

— Что ты прячешь за своей вуалью, Чудовище? — Я усмехнулся, с каждой частицей злобы, которую я чувствовал в своих костях. — Если это твое искупление, то позволь мне сказать тебе — ты никогда не найдешь спасения.

Я рванулся вперед, толкая ее обратно к стене. Джулианна вскрикнула, склонив голову набок, словно уклоняясь от моего намерения. Мои пальцы сомкнулись вокруг ее вуали, и я сорвал ее с ее лица.

Мое сердце забилось.

Кровь, текущая по моим венам, похолодела.

Время замедлилось.

Мой взгляд остановился на чистой, правой стороне ее лица. Ее кожа была мягкой и безупречной, без единого дюйма несовершенства. Ее щека была круглой; ее челюсть нежная.

Красивая.

Мое дыхание сбилось.

Знакомо.

Серые глаза Джулианны расширились от ужаса, и она ахнула, быстро повернув лицо — так я смотрел на шрамы на левой стороне ее лица. В таком виде ее было почти не узнать.

Но было слишком поздно.

Я уже видел то, что она так долго пыталась скрыть.

Я оттолкнулся от нее, словно был обожжен ее прикосновением, видом ее лица, и отшатнулся. Мое горло сжалось, и я попытался вдохнуть, но не смог. Когда я смотрел на призрака передо мной.

Одинокая слеза скатилась по ее израненной щеке. Она издала мучительный всхлип, зажав рот рукой, чтобы заглушить звук.

Мои ноги ослабли, и я упал на колени.

— Грейслин.

ГЛАВА 17

Джулианна

Прошлое

— Сохраняй спокойствие, — прохрипел он, схватив мою руку в свою и поднеся ее к морде Угля. — Он чувствует твой запах на мне.

Жеребец фыркнул, но в остальном оставался неподвижным. Его черная шерсть была мягкой и гладкой под моими пальцами. 

— Лошади помнят наш запах?

Он держал свою руку на моей, его большой палец касался моих костяшек. От его нежной ласки мое тело покрылось мурашками, а пальцы ног задрожали. Легкие мозоли на его подушечках пальцев были шершавыми на моей коже, но мне это нравилось. Мне понравилось, какой он теплый.

И его мужественный аромат — уникальный пряно-землистый запах со смесью его лосьона после бритья и дорогого одеколона.

Тот факт, что я никогда не была в присутствии мужчины, кроме моего отца, не говоря уже о такой близости с другим мужчиной, вызывал у меня дрожь волнения.

Это было не правильно.

Но мысль о том, чтобы заняться чем-то таким запретным, была весьма волнующей.

И особенно с таким человеком, как он.

Киллиан Спенсер.

Его грудь прижалась к моей спине, его глубокий голос скользил по моей коже, словно мягкая ласка. 

— У лошадей гораздо лучшее обоняние, чем у нас, людей. Они не так хороши в распознавании запахов, как собаки, но способны определять хищников, других лошадей и их владельцев по голосу и запаху.

Он потянул мою руку к плечу жеребца, следя за тем, чтобы наше прикосновение было нежным и медленным, чтобы не напугать лошадь. 

— Уголь проводил со мной много времени последние две недели. Я его единственное человеческое взаимодействие. Он уже практически привык к моей внешности, голосу и запаху. И поскольку он такой дикий конь, он плохо играет с другими людьми. Но Уголь чует в тебе мой запах, так что посмотрим, будет ли он сегодня более снисходителен.

Мое тело напряглось. 

— Являюсь ли я для него экспериментом, чтобы практиковать хорошее отношение к другим людям?

Киллиан усмехнулся, глубокий тембр его смеха вибрировал в моем теле. Мой желудок затрепетал. Его смех был мягким и теплым. Декадентский и захватывающий. Было что-то в том, как это заставило меня чувствовать. 

— По сути да.

— Значит, есть вероятность, что он ударит меня ногой в живот или наступит на меня?

— Я бы сказал так, — сказал он.

Страх пронзил меня, и я отшатнулась. 

— О, нет. Неа. Убери это от меня. Сейчас!

Киллиан выпустил мою руку только для того, чтобы схватить меня за талию, прижимая к себе. 

— Ш-ш, помедленнее. — Его пальцы сомкнулись на моих бедрах, и он остановил мою отчаянную борьбу твердым захватом.

Его теплое дыхание шептало мне на затылок. 

— Я держу тебя и не позволю Углю причинить тебе боль.

— Ты только что сказал…

— Я пошутил.

Я прошипела сквозь стиснутые зубы. 

— Это была нехорошая шутка!

Его большой палец провел по изгибу моих бедер, двигаясь по кругу, как будто успокаивая меня. Так оно и было. Шокирующе. Его прикосновение произвело на меня такое впечатление, что я еще больше смутилась, чем когда-либо. 

— Теперь я вижу это. Приношу свои извинения, — сказал Киллиан, его голос смягчился до низкого резонанса. — Я понял тебя.

Его губы коснулись моего уха. 

— Я бы никогда не подпустил тебя так близко к Углю, если бы считал его опасным. Я не позволю ему причинить тебе боль. Поверь мне.

Я моргнула, пытаясь сосредоточиться на его словах, а не на том, как мое тело отреагировало на его сводящее с ума прикосновение. Развернувшись, я вырвалась из его хватки и отшатнулась. 

— Я не доверяю людям легко, и ты практически незнакомец.

Киллиан изогнул идеальную бровь, а уголки его губ изогнулись в полуулыбке. 

— Я не кусаюсь, ты же знаешь.

Мое сердце замерло. 

— Почему ты это сказал?

— Потому что ты постоянно убегаешь от меня. — Он украдкой приблизился ко мне, и я сделала шаг назад. Он сделал паузу и взглянул на меня, словно подтверждая свою точку зрения.

Я познакомилась с Киллианом три дня назад, после того как он нашел меня прячущейся за стогом сена, шпионящей за ним и черным жеребцом.

Я наблюдала за ним в течение двух недель до этого. Из моего окна. Какое счастье, что окна моей комнаты выходили на конюшни. Я ждала его каждое утро, прямо на рассвете. Я смотрела, как он борется с вороным жеребцом, пока пил чай и жевал свежеиспеченное печенье. Иногда я ожидала, что он откажется от дикой лошади, но Киллиан всегда возвращался на следующий день. Решительнее, чем накануне.