Карим давится кофе.

– «Мой господин»? – откашлявшись, со смехом переспрашивает он. – Ох, Лада! Не стоит тебе меня так называть. А то привыкну, – его губы расплываются в соблазнительной, но немного хищной улыбке. – Зови меня просто Карим.

– Хорошо,– зависаю, на пару минут забыв о своём плане. Любуюсь карими глазами мужчины, которым яркий солнечный свет придал ореховый оттенок.

– У меня есть мысль получше, – сообщает аль-Хасан. – Предлагаю пообедать в пустыне. Недалеко отсюда, примерно в часе езды, есть небольшой оазис. Что скажешь?

– С удовольствием! – я согласна на всё, что угодно, чтобы только попасть за периметр крепости.

Смысл, затеянного мной предприятия, – оценить обстановку снаружи. Если аль-Мехди уехал в столицу, значит, он забрал с собой какую-то часть людей. Следовательно, охраны в бастионе осталось меньше. Надо понять, где расположены центральные ворота, есть ли запасные, и насколько бдительно они сейчас охраняются. Если сориентируюсь на местности заранее, ночью смогу сбежать, не тратя время на поиски выхода.

– Договорились. Я зайду за тобой ближе к обеду, а пока поработаю с Рифатом над документами. Если что, его комната напротив, – с этими словами Карим уходит. Кажется, он ничего не заподозрил.

Ощущаю небывалый душевный подъём. Запах близкой свободы приятно щекочет ноздри.

Но мой оптимизм заметно угасает, когда вижу, что крепость буквально выдолблена в горном массиве. Красно-коричневые горы растянулись вдоль горизонта насколько хватает глаз. Единственная дорога из моей тюрьмы проложена через небольшое ущелье, сразу за которым начинается пустыня.

Идеальное место для оборонительного форта. С тыла он защищён высоким горным хребтом, а спереди со сторожевых башен и крепостной стены периметр просматривается как на ладони. Аль-Хасан был прав, когда предупреждал, что бежать здесь некуда. Думаю, враги не раз обламывались в попытках завоевать эту крепость.

В качестве транспортного средства Карим выбрал лошадь.

– Чтобы ты могла насладиться местными красотами, – объяснил он.

Однако у меня есть подозрение, что шейх не столько хочет показать живописные пейзажи, сколько продемонстрировать невозможность побега. Хотя, вероятно, я излишне подозрительна.

Поскольку езда верхом не входит в круг моих навыков и умений, аль-Хасан посадил меня к себе. И сейчас я сижу, вжатая в твёрдый торс Карима, и делаю вид, что очень интересуюсь выступающими каменистыми плато, пальмами и прочей растительностью в тенистом ущелье. На самом деле близость шейха и сила, исходящая от него, волнует гораздо больше, нежели окружающий ландшафт. Аль-Хасан так непринуждённо управляет лошадью, будто родился в седле.

Дорога, по которой мы спускаемся в ущелье, узкая, поэтому охрана шейха разделилась на две группы. Одна следует перед нами, а вторая позади. Как только мы выезжаем в пустыню, телохранители сразу рассредоточиваются, окружая нас свободным кольцом.

Солнце нещадно палит над головой. Мысленно благодарю Карима за то, что он дал мне, кроме своей одежды, арафатку и показал, как правильно замотать ею лицо, чтобы остались открытыми только глаза. Иначе я бы моментально обгорела.

Пекло стоит как в аду. Дуновения ветра не дарят прохладу. Они обжигают, иссушают. Из-за них мелкий песок, похожий на пыль, не просто забивается в складки одежды, а въедается в кожу.

Не зря пустыню часто сравнивают с морем. Она такая же безбрежная, опасная, жестокая по отношению к неопытным путешественникам. Вместо волн здесь барханы. Вместо рыб и прочих обитателей водных глубин – скорпионы и ядовитые змеи.

Краски вокруг удивляют своей богатой палитрой. Бледно-жёлтый песок переходит в медовый, золотой сменяется янтарным, горчичным и красновато-коричневым там, где падают тени от гребней дюн.

Посередине этой могучей суровой стихии ощущаю себя крошечной букашкой. Неким чужеродным элементом, который в любой момент пустыня может слизнуть со своей поверхности раскалённым языком, не оставив даже следа.

Финиковый оазис встречает нас сочной зеленью и благословенной свежестью. После километров песка и зноя высокие пальмы, трава, небольшое озерцо кажутся настоящим чудом.

Карим помогает мне слезть с лошади. Когда его руки скользят по моей талии, приятный трепет охватывает тело.

– Спасибо, – произношу с улыбкой, освобождая лицо от платка.

– Не за что, – он отдаёт поводья одному из своих охранников, затем берёт меня за руку и ведёт вглубь оазиса.

Там усаживает на ковры, расстеленные в тени раскидистой пальмы. Поодаль от нас стоит брезентовая палатка с навесом. На шатёр из восточных сказок это сооружение мало похоже.

– Кто там живёт? – интересуюсь у аль-Хасана.

– Никто. Это полевая кухня.

– Ты велел приехать сюда целой кухне, чтобы мы могли пообедать? – мои глаза вот-вот вылезут из орбит от удивления.

– Ну да, – спокойно пожимает плечами Карим. – Иначе что бы мы ели? – добавляет посмеиваясь.

О еде я не думала. У меня была другая цель, связанная с этой вылазкой. В любом случае, мы могли бы обойтись парой бутербродов и фруктами. Но, видимо, шейх не привык к скромным турпоходам.

Молодой парень приносит нам таз с чистой водой для мытья рук. Тут же подаёт белоснежные полотенца. Следом за первым слугой появляется второй. Он подносит кувшин охлаждённого гранатового сока. С удовольствием сразу выпиваю целый стакан.

– Если ты так хотела пить, могла бы сказать мне, – говорит аль-Хасан. – Я всегда беру с собой воду в бурдюке.

– Не хотела, чтобы из-за меня все останавливались, – леплю первое, что приходит в голову. На самом деле, я не чаяла, когда мы доберемся до оазиса. Постоянная близость Карима, его частное дыхание за спиной, сильные руки, удерживающие меня от падения, действовали на меня как горячий кофе на мороженое. В голове проносились совсем иные картинки, а не прогулка по пустыне.

– Как твои запястья? Зажили? – внезапно спрашивает шейх. До этого он не вспоминал о них после того, как поиграл в медбрата.

– Да, уже гораздо лучше. Мазь помогла. Я накладывала её ещё несколько раз.

Перед нами ставят большой поднос, на котором на тарелках лежат запеченные баклажаны с сыром, зеленью, зёрнами граната и грецкими орехами, фалафель с соусом, тёплый лаваш, начинённый тушёным мясом и овощами и, конечно, хумус. Без последнего у местных не обходится ни одна трапеза.

– Ого! Мы здесь можем на неделю остаться жить! С такими-то запасами! – не успеваю пошутить, как появляется слуга с ещё одним подносом, полным ароматных пирожков и лепёшек.

– Это только закуски. На основное блюдо нам приготовили кабсу, – Карим накалывает на вилку несколько рулетиков из баклажанов, отправляет их к себе в тарелку, потом кладёт немного хумуса.

Я начинаю с пирожков. Пекут местные божественно. Будь то сладкая выпечка или солёная, ум отъешь!

– Расскажи мне о себе, Лада. У тебя есть семья? Дети? – Карим заводит беседу во время паузы между закусками и горячим.

– Детей нет. Моя семья – это мама и два брата. Младшему четыре года.

– А отец?

– Они с мамой в разводе. А ты женат? – быстро перевожу тему. Не хочу углубляться в подробности о моих недоделанных родственниках.

– Моя жена умела пять лет назад. Детей у нас не было.

– Ты живёшь один? – не верится, что такой красивый, богатый и влиятельный мужчина одинок.

– Да, не считая, личного помощника, охраны и прочих слуг.

– И тебе не скучно?

– О скуке мне остаётся только мечтать! Я бы с радостью поскучал недельку-вторую, да работа не даёт. Каждый день что-то происходит.

– Я читала в Интернете о повстанцах, о вооружённых налётах. Наверное, нелегко жить как на вулкане.

– Ну, когда у тебя под боком такой беспокойный сосед как Аль-Бадир, выбирать не приходится, – философски рассуждает Карим.

– А откуда берутся эти повстанцы? Что их не устраивает? – спрашиваю, потому что в Интернете встречала противоречивую информацию. А шейх явно знает правду.