В Эмаре умели добывать сырьё и делать на его продаже деньги. Научно-исследовательская отрасль же находилась в зачаточном состоянии.

Вернувшись в свою спальню через пару часов, шейх увидел, что Лада мирно спит на кровати. Он улыбнулся. Постель была большой. На ней запросто могло поместиться трое корпулентных людей, но девушка предпочла ютиться на самом краю, чтобы ни в коем случае не соприкоснуться с Каримом.

Он разделся, оставив на себе только тонкие хлопковые штаны. Уже хотел лечь на свою сторону кровати, но подумал, что если во сне Лада перевернётся на другой бок, то непременно упадёт на пол.

Аль-Хасан приподнял девушку на руки и аккуратно подвинул к середине постели. Лада тут же в испуге распахнула глаза и открыла рот, чтобы запротестовать.

– Спи, спи, – прошептал Карим. – Я просто не хочу, чтобы ты упала.

Возмущение в её взгляде сменилось спокойствием. Она удобнее устроилась на подушке и провалилась обратно в сон.

Шейх тоже лёг. Погасил ночник. Минут десять таращился в темноту, а потом обнял Ладу, подтащив её к себе под бок.

Лада

Следующий день моего заточения проходит бодрее. Молчаливая служанка приносит плотный завтрак. Хумус, козий сыр, тёплые лепёшки, тарелку со сладкой выпечкой, пиалу с сухофруктами и орешками, манговый сок и очень вкусный кофе.

От души наслаждаюсь едой, после чего сажусь читать книгу, которую дал аль-Хасан. Но сосредоточиться на романе о Великом шёлковом пути никак не получается. Мысли постоянно возвращаются к шейху.

Утром он ушёл раньше, чем я проснулась. Но моя рубашка пропиталась запахом сандала, а в памяти осталось то, как ночью Карим обнимал меня. Ощущение тепла и силы, исходящее от мужчины, было на грани сна и яви. Руки аль-Хасана дарили удивительно приятное чувство защищённости, умиротворения. Шейх не пытался облапать меня или потереться причинным местом. Его жест был продиктован не похотью, а человеческим порывом. Поэтому я не сопротивлялась объятиям.

Сейчас же вспоминая жилистое тело Карима, его широкую грудь и будоражащий аромат кожи, испытываю некоторое возбуждение. Трясу головой, отгоняя от себя порочные фантазии.

Аль-Хасан по своему обыкновению возвращается под вечер. Принимает душ, затем мы ужинаем. Разговор за едой не слишком клеится. Шейх задумчив и слегка напряжён. Я не задаю лишних вопросов, считая себя не вправе лезть в душу малознакомому человеку. Если бы случилось что-то экстраординарное, касающееся меня, Карим сам бы рассказал об этом.

– Ты спросил про мои документы у местных? – впервые обращаюсь на «ты» к шейху. Впрочем, разницы в английском языке относительно этого аспекта нет. Но у меня в голове местоимение «Вы», применительно к аль-Хасану, больше не звучит. После того, как мы спали прошлой ночью в обнимку, «выкать» странно.

– Да. Сказали, при тебе не было паспорта. И вообще ты добровольно сама вызвалась обслуживать меня за денежное вознаграждение.

– Это враньё! Всё до последнего слова! – яростно возмущаюсь. Мало того, что меня похитили, так ещё и выставляют шлюхой.

– Возможно. Но документы тебе не вернут. Их наверняка уже сожгли.

– Возможно? – чувствую, как холодеют руки. – То есть ты мне не веришь?

Шейх с меланхоличным выражением лица пожимает плечами. Убеждать его дальше в том, что я не лгу, не считаю нужным. Пусть думает обо мне что хочет. А вот чудовищный смысл фразы об уничтоженных документах вызывает приступ паники. Забыв про еду, вскакиваю с подушек, разложенных на полу перед низким столиком, и начинаю метаться по комнате.

– Что же теперь делать? Как я буду без документов? – в мозгу выстраивается логическая цепочка из сплошных «не». Без паспорта не выпустят из страны, не посадят на самолёт, не смогу уехать домой. И деньги! Налички у меня было немного, но в сумочке лежали кредитки. Как выжить в чужой стране без рубля в кармане? Вернее, без драхмы. Это же конец всему! Конец исследованию! Мои усилия, несколько лет упорной работы, чтобы скопить необходимую сумму для поездки, всё коту под хвост! Если удастся каким-то чудесным образом улететь домой, то я вернусь ни с чем.

– Лада, успокойся, – в хаос мыслей врывается бархатный голос аль-Хасана. – Когда приедем в Эмар, я отведу тебя в посольство твоей страны. Они решат вопрос с документами.

– А с деньгами? С деньгами они тоже решат? Оплатят моё пребывание до окончания сбора научного материала? – парирую с вызовом. Меня редко можно довести до такого состояния, но в данную минуту я готова рвать и метать. Растерзать собственными руками тех, кто похитил, кто всё отнял и сделал бесправным существом.

– А с деньгами решу я, – уверенно заявляет шейх.

– Значит, ты всё же не думаешь, что я проститутка и сама предложила услуги?

– Разумеется, нет. Но признаюсь честно, впервые в жизни я буду давать деньги женщине, не получив от неё ничего взамен, – смеётся Карим.

– Я тебе их верну, – обещаю ему. – Не сразу, но по частям буду высылать.

Шейх саркастически хмыкает.

– Я не ростовщик и не одалживаю деньги женщинам, Лада. Поэтому назад ничего не приму.

– Но как же тогда? Я ведь буду чувствовать себя обязанной, – растерянно хлопаю глазами. Мне в жизни никто не дал ни копейки просто так. Наоборот, только забирали. А тут фактически посторонний мужчина готов подарить приличную сумму. Понятно, что он шейх, и денег у него куры не клюют, но это не повод, чтобы безвозмездно раздавать их направо и налево.

– Ну… Ты всегда можешь найти способ, чтобы отблагодарить меня, – взгляд Карима становится игривым. На тёмно-карей радужке вспыхивают лукавые огоньки. Красивые полные губы расплываются в обаятельной, слегка дразнящей улыбке.

– Я не буду спать с тобой за деньги! – негодующе сжимаю руки в кулаки. – Я не шлюха!

– Ясно, – сухо бросает он. Его шутливый настрой мгновенно испаряется. – Пойду, прогуляюсь.

– Возьми меня с собой, – прошу аль-Хасана. – Я уже почти трое суток не выходила на свежий воздух.

Шейх коротко кивает в знак согласия.

В небольшом саду прохладно. Это так странно, учитывая, что днём стояла адская жара. С наслаждением вдыхаю аромат жасмина и особый запах пустыни.

Для прогулки Карим выдал мне свой халат, чтобы я не светила голыми ногами перед охранниками. Из-за приличной разницы в росте между шейхом и мной, подол вещи волочится по земле. Надеюсь, благо цивилизации в виде стиральной машинки добралось до этого богом забытого уголка, и слуги аль-Хасана не стирают вручную.

Придерживая спереди белую хлопковую ткань, осторожно ступаю босыми ногами по дорожке, вымощенной булыжниками. Обувь Карима оказалась слишком большой, чтобы я могла надеть её.

Мы молчим. И в этом молчании есть что-то сокровенное. Каждый из нас погружён в свои мысли, однако между нами существует незримая связь. Ни на секунду меня не покидает волнующее чувство, что аль-Хасан хочет чего-то большего, чем просто нейтральные отношения. Не знаю, как я это понимаю. Интуитивно, что ли?

Впрочем, моя интуиция может и ошибаться. Относительно мужчин она у меня находится в зачаточном состоянии. Дожив до двадцати семи лет, я являюсь абсолютным профаном в любовных делах.

В школе меня дразнили «заучкой». Но разве я виновата, что дискотеки, тусовки у одноклассников на квартирах или дачах, дешёвый алкоголь, сигареты и лобызания по углам с нетрезвыми кавалерами интересовали меня гораздо меньше, чем книги и исторические фильмы?

В институте ситуация мало изменилась. Свиданиям с парнями я предпочитала изучение античных городов, саркофагов и древних фолиантов.

Первый и последний студенческий роман случился у меня на третьем курсе. Мы с девчонками пошли в бар отметить окончание зимней сессии. Там познакомились с компанией молодых мужчин. Они были старше нас лет на десять. Угощали шампанским, хохмили и отвешивали комплименты. В общем, стандартная история.

После бара новые знакомые предложили поехать к одному из них в гости. Я отказалась, понимая, зачем нас зовут. Секс с малознакомым мужчиной не входил в мои планы.