– Мы покажем тебе, что такое неземная любовь, ведьмак!

Мавки подбирались все ближе, голоса их звучали смелее. Вот уже за руки стали путников брать и тянуть к воде. И заметила Маришка, что ноги сами ведут ее в реку, и ведьмак, как телок на привязи, бредет за русалками на ватных ногах.

– Русалочки, милые, никак мне нельзя с вами, – бормотала одурманенная ведьмочка.

– Все неважно, – отвечали ей речные девы. – Жизнь печальна и скоротечна. Зачем тебе тревоги?

Кристоф уже входил в воду, а русалки начали хищно скалиться острыми зубами.

– Так и не увижусь с болотной ведьмой, – выдохнула Маришка, смиряясь с неизбежным.

Но внезапно мавки зашипели, отпрянув от путников, а дурман стал развеиваться.

– Нам чуж-ж-жой добычи не надобно! – заявила одна острозубая красавица и скрылась под водой.

– Да, да, пус-с-сть она с-с-сама вас с-съест! – зашипела другая.

– Надо было с-с-с-разу с-с-сказать, – обиженно раздалось откуда-то из кустов.

Русалки о болотной ведьме явно знали не понаслышке. А потому всей дружной компанией растворились кто в воде, кто в кустах, словно их и не было. Повисла тишина.

– Ну, – резюмировал Кристоф, – похоже, что мы все-таки переправимся на тот берег этой ночью.

Они переглянулись и внезапно расхохотались. Смеялись после такого нервного потрясения, как безумные, до слез. В замершем лесу их смех, казалось, звучал, как гром. Но даже это обстоятельство не помогало им остановиться. С трудом взяв себя в руки, Кристоф вытер слезящийся глаз тыльной стороной ладони, а затем протянул ведьме руку, предлагая следовать за ним в воду.

– Нам точно больше ничего не грозит? – засомневалась Маришка.

–Не думаю, что они отважатся, – подтвердил Кристоф.

Ведьмочку в это время одолевали отнюдь не смелые мысли. «А не стоит ли повернуть назад? – думала она. – Если уж эта речная нечисть попряталась и притихла, как мышь за печкой, то, может, ну, ее, эту ведьму? Вернусь, сама пойду к Альвизе, она хоть не такая страшная».

Но, конечно, назад они не повернули. Ведьмак шел вдоль берега до большого, наполовину заросшего травой, валуна, держа Маришку за руку.

–Здесь воды по колено, но дно каменистое, скользкое. Посмотри-ка, нет ли палки за тем камнем?

Маришка обошла валун. И действительно, со стороны берега к валуну была прилажена добротная палка. Можно даже сказать посох. Перебираться через реку с посохом было куда удобнее, но то ли от остатков русалочьей магии, то ли от усталости девушка все равно поскользнулась и, потеряв равновесие, шлепнулась в воду на самой середине реки. Благо, что Кристоф держал ее за руку и, быстро рванув на себя, снова поставил на ноги. Несмотря на то, что удобная палка уплыла, так как Маришка все же выпустила ее из руки от неожиданности, путники все-таки выбрались на берег. Мокрая с головы до пят ведьма уныло оглядела сначала себя, а потом и практически сухого Кристофа.

– А я смотрю тебе никакие мавки не нужны, чтобы утопиться, – хохотнул ведьмак. – Сама в воду ныряешь.

Маришка же на этот раз его восторга совершенно не разделяла. С мокрого платья стекали ручейки холодной воды.

– Ну, что ж, – парень тоже принял серьезный вид, – придется тебя раздеть.

– Не нужно меня раздевать, я сама, – буркнула Маришка, стуча зубами от холода. – П-п-п-подай торбу.

Голос ведьму не слушался, как и заледеневшие пальцы, тщетно пытающиеся справиться с завязками на платье. Ведьмак поставил перед Маришкой сумку с вещами.

– Давай я все-таки помогу, – вздохнул он и начал развязывать тесемки.

Маришка же в это время думала, не попросить ли его отвернуться, пока она переоденется, но поняла, что не сумеет сама справиться с мокрой, тяжелой, льнущей к телу одеждой. И когда ведьмак сказал ей поднять руки, безропотно потянула их вверх. Платье он снял вместе с нательной сорочкой. Но почему-то, вопреки Маришкиным ожиданиям, вместо стыда она почувствовала облегчение. И даже как будто немного согрелась. А когда ведьмак достал и надел на нее сухие сорочку и платье, она просто зажмурилась от удовольствия. Вещи пахли домом. Кристоф заставил ее снять и ботинки, повесив их вверх тормашками на палки, которые воткнул в землю, чтобы вода стекла. Затем долго растирал холодные ноги и руки в своих ладонях, пока те не приобрели нормальный цвет и не стали снова теплыми. Он сам отжал и развесил на ветках Маришкины вещи. Принес лапник, соорудив из него место для сна.

Ведьма за это время окончательно отогрелась и достала из котомки припасенные хлеб с чесноком. На поясе у него была приторочена фляжка, но воды в ней почти не осталось за день пути. А к реке ведьма этой ночью подходить ни в коем случае не собиралась. Даже если придет медведь. Да даже если придет сама болотная ведьма. Они поужинали, сидя прямо на лапнике, да там и спать завалились. Кристоф отвернулся, и дыхание его быстро стало ровным. Маришка же была разбита дневной скачкой и ночными приключениями, но сон к ней не шел. Она искала в небе знакомые звезды. Глаза слипались, но закрыть их было почему-то страшно. Звуки леса одновременно успокаивали и пугали.

– Хватит сопеть, – буркнул ведьмак и развернулся к Маришке лицом.

– Я не могу уснуть, – призналась несостоявшаяся утопленница. – Мне страшно. Мне кажется, что они вернутся.

– Не вернутся, – уверенно заявил её спаситель. – Теперь мы в безопасности.

– Но как-то же они до нас добрались! Разве нормально, что русалки могут заходить так далеко в лес от реки? Мы ведь беззащитны, как дети, пока не вступили в силу. И как меня угораздило во все это вляпаться? – сокрушалась Маришка.

– Как они пробрались в лес, я не знаю, но, думаю, что знает болотная ведьма. Не зря они ее так боятся. Уверен, больше нам их опасаться не стоит. Слышишь? Лес живет. Значит, все правильно, все на своем месте.

И Маришка поняла, что ведьмак прав, и на сердце ее стало спокойно. Она уткнулась носом в рукав платья, и запах дома стал уносить ее сознание туда, где она была в безопасности. Кристоф обнял ее своей горячей рукой, и ведьмочка провалилась в сон.

Во сне ее снова встретил Арман. «И как он меня нашел», – пронеслось в голове у Маришки. А губы ведьмака уже коснулись ее губ. Руки его сомкнулись за ее спиной. Они целовались самозабвенно, голова кружилась, и Маришка закрыла глаза. А когда открыла, перед ней был Кристоф. И поцелую с ним она тоже отдалась без остатка. Это словно был один человек в разных ипостасях. Ведьме было так хорошо, что после всех тревог она не хотела, чтобы это блаженство прекращалось. Руки, губы, казалось, они были повсюду. И Маришка почему-то не удивилась, когда, открыв глаза, увидела обоих обольстителей. Они поддерживали ее каждый со своей стороны, нежно целуя ее щеки, нос, подбородок, шею. «Ах, это слишком чудесно, чтобы быть правдой», – подумала ведьма и позволила сну быть.

Ее разбудил лучик света, пробившийся сквозь листву и упавший ей на лицо. Такой теплый и ласковый, как поцелуй ведьмака. «Кристоф!»– подумала Маришка и обернулась. Но мужчины рядом не было. На поляне она была совсем одна.

Вокруг щебетали птицы, жужжали какие-то букашки. Ужасы ночи казались теперь обыкновенным приключением. А исчезновение ведьмака не пугало, хоть и изрядно удивляло. Вещи по-прежнему были развешаны на ветвях. Ботинки тоже остались на месте. На одном из них за ночь успел любовно сплести свою прозрачную паутинку маленький юркий паук.

– Извините, пожалуйста, вам придется поискать себе другой домик, – сказала Маришка, выселив нового жильца из обуви, и натянула ботинки на ноги. – Ещё влажные, но, по крайней мере, больше не хлюпают.

Маришке ужасно хотелось пить, она обошла полянку в поисках фляжки, вот только той почему-то нигде не было видно. Она собрала влажные вещи, уложив их в котомку. И вот только тут осознание обрушилось на нее, как проливной дождь. Руки и ноги налились тяжестью, будто одежда на ней снова вымокла. Она стояла посреди незнакомого леса без еды, воды и какого-либо понимания, куда двигаться дальше. Назад – до того, как она войдет в силу, путь заказан. Но не оставаться же ей на этой поляне до следующего года. Дорогу к болотной ведьме она не знала. А даже если бы и знала, разве приняла бы ее старуха без Кристофа? Чувство беспомощности накатило на нее удушающей волной жалости к себе. Маришка поддалась порыву и, сев там, где стояла, закрыла лицо руками и громко всхлипнула.