Петруха протянул конверт цыганке.

— Заберите, — сказал он. — И скажите нам то, что мы хотим знать.

— Ты не захочешь знать то, что я скажу, — заявила Алла и перевела взгляд на Ирину. — А тебе не понравится эта ясность.

— Завязывайте с этими туманными намеками и позвольте нам самим решить, — сказал Петруха.

— Все уже решено, — сказала она. И конверт из его рук так и не взяла.

Попросить цыганку обойтись без туманных намеков это все равно, что попросить Папу Римского выпить текилы из пупка стриптизерши. Теоретически возможно, что оба они это сделают, но на практике маловероятно и трудноосуществимо.

— Я не сторонник детерминизма, и в любом случае мне бы хотелось большей конкретики, — заявил Петруха, озвучивая наше общее мнение.

Цыганка вновь одарила нас взглядом, меня — гораздо более коротким, чем остальных, а потом затравленно посмотрела на закрытую дверь.

— Второй этаж, — на всякий случай напомнил я. — На окнах решетки.

С учетом сконцентрированной в здании и вокруг него охраны, сбежать из кабинета мог бы только жидкий терминатор из второй серии. Конечно, классический терминатор наверняка попытался бы проложить себе дорогу силой, но Алла не являлась ни тем, ни другим, поэтому шансов избежать продолжения разговора у нее не было.

Я лишь надеялся, что она не станет играть в молчанку и испытывать наше терпение. Я человек миролюбивый, но простой, и несмотря на мое практически безграничное уважение к прекрасному полу, колено в случае необходимости я прострелить все равно могу.

Но при Ирине бы не хотелось.

— И что вы будете делать? — поинтересовалась Алла.

Петруха тяжело вздохнул. На мой взгляд, излишне театрально, но черт его знает, чему их там в их КГБ учили. Может, это такое психологическое воздействие, делающее людей более сговорчивыми.

— Времена сейчас лихие, сама понимаешь, — отстраненно сказал он. — Люди пропадают вот просто так. Уходят куда-то, говорят, что на деловую встречу, что дело прибыльное и есть хорошие варианты, а потом их больше никто никогда не видит. Вообще.

Я знал, что он блефует. Я был практически уверен, что он блефует, потому что для данной ситуации угроза была уж слишком людоедской, и за все время нашего с ним общения Петруха ни разу не производил впечатление человека, способного воплотить эту угрозу в жизнь, но Алла знала его недостаточно хорошо и ее проняло.

Она посмотрела Петрухе в глаза и ее снова перекорежило. Не так, как от взгляда в мои зеркала души, но все же. Какое-то мгновение она колебалась, и я увидел у нее на лице отражение внутренней борьбы, которое постепенно сменилось на отчаянную решимость.

— Тебя вообще не должно здесь быть, — сказала она Петрухе. Голос у нее стал куда более глубокий и низкий, нежели во время истерики, и еще в нем добавилось торжественности. Она не говорила, она вещала и пророчествовала. Ну, по крайней мере, так мог бы подумать какой-нибудь простодушный идиот, который верит во всю эту фигню.

— Но я здесь, — возразил он.

— Завтра тебя не будет.

— Ну да, — сказал Петруха. — Завтра я буду у себя, а потом мне по делам в Воронеж нужно смотаться…

Одним взмахом руки дав Петрухе понять, что он ей более неинтересен, она повернулась к Ирине и вытянула в ее сторону указующий перст с несколько облупившимся красным лаком на длинном ногте.

— Ты проживешь долгую и интересную жизнь, — сказала она. — Кто-то назовет тебя великой, кто-то назовет тебя ничтожной, одни будут считать тебя спасительницей, другие — величайшей преступницей. Но счастливой ты не будешь, и сердце твое не успокоится никогда.

— Ну, хоть так, — сказала Ирина.

— Все это безумно интересно, — сказал Петруха и махнул конвертом в мою сторону. — Но вообще-то идея была не в том, чтобы нагнать тут пурги и свалить в туман. Мы хотели бы услышать что-нибудь вот про этого персонажа, и что-нибудь более конкретное, чем дальняя дорога, которая его ждет, и казенный дом, который по нему плачет.

Цыганка перевела взгляд на меня и покачала головой. Палец свой она в мою сторону выставлять не стала и вообще убрала его от греха подальше.

— Будущее твое туманно, — изрекла она.

— Черт с ним, с будущим, — сказал я. — Что там по поводу прошлого?

— Прошлое твое…

— Туманно? — подсказал я.

— Слишком запутано, — сказала она.

— Спасибо, — сказал я. — Это нам очень здорово помогло.

— Я вижу… что-то, — сказала она. — Но я не понимаю, что я вижу.

— Знакомо, да? — спросил я у Ирины. — Наверное, половина твоих учеников может заявить такое, глядя в учебник.

— Ну, я все же не ядерную физику преподаю.

— Ну, лично для меня французский язык и первичный нуклеосинтез одинаково загадочны.

— Нуклео-что? — спросил Петруха.

— Это с теорией Большого взрыва связано, — объяснил я. — Процесс начался через три минуты после него, длился всего около семнадцати минут, и в результате в барионной массе вселенной стали доминировать водород и гелий. Но вопрос в том…

— Так это фантастика, — сказал Петруха и задумчиво посмотрел на меня.

— Физика, — сказал я.

— А ты у нас как раз физрук, — сказал он. — Поэтому тебе такие вещи знать и положено, да?

— Для общего развития не помешает. Никогда не знаешь, что в жизни пригодится, — сказал я.

— Угу, — согласился он. — Что ж, спасибо за эту минутку просвещения, но давайте вернемся к нашим баранам. Алла, скажите мне, как предприниматель предпринимателю, вам нужны деньги?

— Я уже сказала, что никаких денег от тебя не возьму.

— Что ж, это несколько усложняет переговорный процесс, — сказал он. — Тем не менее, мне хотелось бы получить чуть более исчерпывающие комментарии…

— А мне вот уже и не хочется, — сказал я.

Цыганка снова перевела взгляд на меня.

— Ты здесь и одновременно не здесь, — сказала она. — Здесь тебя не должно быть, а там, где ты должен быть, тебя нет.

— Именно это я и имел в виду, — сказал я.

— А где, я стесняюсь спросить, он должен быть? — поинтересовался Петруха.

— Я не знаю тебя, потому что ты и сам себя не знаешь, — продолжала она, не обращая на коллегу-предпринимателя никакого внимания. — Ты сейчас на распутье, но когда ты вспомнишь, кто ты есть на самом деле, ты поймешь, что тебе надо делать.

— Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста.

Но, по законам всемирного свинства, как раз в этот момент коса и нашла на камень.

— Ничего больше не скажу, — заявила цыганка. — Вот хоть ножом меня режь.

— А если…

— Режь, — сказала она. — Начинай.

Лицо Петрухи искривила гримаса, словно у него внезапно заболели все зубы разом, но я все равно ни на секунду не поверил, что он всерьез раздумывает над ее предложением. Швырнув конверт с деньгами на стол, он приоткрыл дверь и достаточно громко, дабы быть услышанным охраной в приемной, возвестил об окончании сеанса ясновидения. Увидев, что путь свободен, цыганка сразу же ретировалась.

— Ну и вот что это было? — поинтересовался Петруха. — Честно признаться, я не особенно рассчитывал на успех, но все равно несколько разочарован. Или кто-нибудь что-нибудь понял?

— Там нечего понимать, — сказал я. — Она просто несла какую-то чушь.

— Не сходится, — сказал Петруха. — Чушь они обычно несут, чтобы выманить все твои деньги, а эта оплаты не взяла.

Я пожал плечами.

— Люди странные.

— И это твоё объяснение?

— По крайней мере, оно рациональное, — сказал я.

— А что по поводу того, что Ирина станет великой, а нас с тобой тут вообще не должно быть?

— По другой версии я буду ничтожной, — сказала Ирина. — И в любом случае, проживу долго и буду несчастной.

— И что ты об этом думаешь?

— Я еще могла бы поверить в гипноз, — сказала она. — Но гипнотизер оказался шарлатаном. А это… это просто цирк какой-то.

— Только клоуны в нем не смешные, — сказал Петруха.

— Как и везде.

— Ладно, давайте возьмем паузу на осмысление всего этого, а заодно обдумаем наш следующий ход, — сказал Петруха. — Чапай, вас подвезти куда-нибудь?