– Миш, привет.

– Привет, красавица.

– Полина тебя когда-нибудь убьет за это обращение.

– Извини, это привычка, выработанная годами.

– Саше это тоже не нравится.

– Его проблемы.

Голос друга моментально сделал свое дело. Я вздохнула с облегчением, чувствуя, как груз падает с плеч.

– Как ты? – спросил он.

– Хорошо. Миш, мне нужен твой совет. По-дружески.

– Конечно. До пятницы не ждет?

Нашу традицию ежепятничного пирожного мы слегка трансформировали. Во-первых, мы теперь оба были связаны отношениями с любимыми людьми, а во-вторых, и это более существенно, разъехались в разные районы. Встречи сами собой стали реже после моего возвращения из Лос-Анджелеса. Но мы по-прежнему созванивались или переписывались, когда нуждались в дружеском плече.

– Нет. Это… срочно, – ответила я. К тому же при Саше я не собиралась снова поднимать эту тему.

– Ой-ой, что-то серьезное? Только не говори, что Саша-без-геля тебя бросил.

Сложно было удержаться, чтобы не закатить глаза, но я справилась.

– Я знаю, как ты мечтаешь утешать меня, но нет. У моей головной боли другое имя. – Я сделала паузу, а потом произнесла: – Тони.

– Тони? Тот Тони?

– Да.

– Оу…

Миша сразу все понял, ему не надо было ничего объяснять.

– Хочешь, встретимся вечером? Я брошу все дела…

– Нет, Миш. Давай просто поговорим пять минут.

– Как и раньше, я весь твой.

И я рассказала ему о новости по радио – «Офигеть!» – о сообщении Марка – «Дважды офигеть!» – и о своих мыслях.

– Уль… Ты не должна этого делать, если ты не хочешь. Напиши Марку, что передумала и не согласна. В конце концов, это просто некрасиво и непрофессионально. Вас с Тони связывали личные отношения, вы можете не работать вместе, если ты не хочешь.

Я теребила сережку с такой силой, что мочка, наверно, уже покраснела. Он был прав, его слова были логичными и понятными, но… была одна проблема… В глубине души я не была уверена, что так уж не хочу увидеть Тони снова. На самом деле с прошлого вечера я думала о нем так много… сколько не думала за прошедшие два года. Я страшилась, да, причем природу страха не могла понять, но не хотела ли?

– О нет, Уль, только не говори, что ты и правда собираешься это сделать?! Ты пойдешь у него на поводу после всего, что он сделал?

– Я не знаю.

– Но как же Саня? Он будет против, вы поругаетесь, и ничем хорошим это не закончится. А я уже выбрал костюм на свадьбу.

Я улыбнулась. Миша хотел меня поддержать, и я была благодарна ему за это. Но почему мне так отчаянно хотелось пойти против правил? Зачем я хотела снова увидеть Тони? А может, я пыталась вызвать хоть какие-то эмоции у Саши? Его абсолютное спокойствие выводило меня из себя больше, чем когда он подтрунивал надо мной.

– Боюсь, что решение принято, Миш.

– Ты уверена?

– Да.

– Что ж, – он вздохнул. – Я не сомневаюсь, что ты будешь умницей и не наломаешь дров. Уль, у тебя свадьба меньше чем через два месяца! Пожалуйста, будь осторожна.

– Буду. Спасибо, Миш.

В гости к моим родителям мы наведывались каждые недели три. Иногда я очень по ним скучала и хотела увидеть вне запланированных суббот, но никогда не предпринимала попыток сделать это. Сегодня я нервничала, потому что нам с Сашей предстояло рассказать им о свадьбе, и я не знала, как они это воспримут. Я часто размышляла, почему у меня не было задушевной близости с теми, кто вырастил меня. Почему мне проще было делиться наболевшим с подругами и Мишей, а не с ними? Почему я все еще ощущала себя маленькой девочкой, которая порвала платье, гуляя во дворе? Впрочем, после моей поездки в Америку я получила некоторую свободу. Я была взрослым и самостоятельным человеком. А взрослые люди с уважением относятся к другим. И эта мысль утешала меня.

– Волнуешься? – Саша сразу понял мое состояние.

– Немного.

Он был абсолютно спокоен, и я снова задумалась, скрывается ли за этим равнодушие или просто это его состояние по жизни. Иногда мне казалось, что если на Москва-Сити упадет метеорит, а он будет по соседству на встрече, то просто пожмет плечами и продолжит разговор. Если подумать, то Сашина уверенность в том, что он делает и что вокруг происходит, очень меня привлекали. У него всегда есть план, он никогда не теряется. С другой стороны… немного пугало, что план есть и на меня. И эта взвешенность и размеренность временами выбивали меня из представлений об отношениях. Впрочем, я ни на миг не сомневалась, что он по-настоящему любит – ни один мужчина не стал бы так много делать для девушки, если бы не любил.

– Все будет хорошо. Мы же не едем им сообщать о первом внуке.

– Ты опять?

– Снова. Ты так забавно отстаиваешь свое право быть свободной женщиной.

– Но я правда не собираюсь становиться матерью в ближайшие лет… лет… Не знаю…

– Я думаю, что это случится тогда, когда ты будешь готова. Когда мы оба будем готовы, верно?

– Верно. – Я вздохнула с облегчением. Кажется, у Саши появился новый повод подшучивать надо мной. Хотя не понимаю, чего он так веселится. Дети – это общая ответственность. Уверена, он знает об этом.

Саша нравился родителям. Особенно папе. Мама видела в нем надежного и взрослого мужчину, что играло нам на руку. Но все равно, когда я во время образовавшейся за обедом паузы сказала:

– Мам, пап, у нас важные новости, – мои ладони вспотели от волнения.

– Беременна? – тут же брякнул папа, и Саша, развеселившись, чуть подтолкнул меня локтем.

– Что? Нет! Я о другом. – Я посмотрела на Сашу, ища поддержки. Он сжал мою руку и сказал:

– Тридцать первого августа состоится наша с Ульяной свадьба. Мы приехали, чтобы пригласить вас лично.

– Ох…

– О-о-о, это надо отметить, – обрадовался папа и поднялся, чтобы достать любимый коньяк.

– Я за рулем, – отказался Саша.

– А я выпью, – тут же вставила мама, хотя она терпеть не могла коньяк.

– Я тоже, – сказала я.

– Тебе нельзя, ты беременна, – вставил папа.

– Я же сказала, что нет!

– А зачем тогда вы?.. – начала мама, но прикусила язык.

– Понимаю, понимаю, – встрял Саша. – Ульяна еще так молода… Но я думаю, что двадцать четыре – прекрасный возраст, чтобы создать семью. Верно, милая? Я люблю вашу дочь и обещаю заботиться о ней и оберегать ее.

– Хм… ну что ж, я-то не возражаю, вы уже взрослые, сами знаете, что вам надо, – миролюбиво произнес папа и приподнял рюмку. – За молодых!

Мама выпила, даже не чокнувшись, и подставила рюмку еще раз.

Я бросила на Сашу встревоженный взгляд, он улыбнулся мне и снова пожал руку: «Все хорошо, милая, все хорошо».

После обеда, когда я помогала маме на кухне, она завалила меня вопросами. О ресторане, о загсе, о платье, о гостях.

– Вы не справитесь так быстро! – в ужасе воскликнула она. – Сначала надо было везде договориться, а потом уже подавать заявление.

– Ма, не волнуйся, платье я куплю, гостей много не планируется, банкетный зал и микроавтобус мы уже арендовали. А ведущей будет Катя. Ты же знаешь ее, она только счастлива будет поучаствовать в общем шуме. Остальное не так важно.

Мама поджала губы. Я знала, что она думает. Что я от рук отбилась, что я стала им почти чужой и даже не посоветовалась о замужестве. Но это было не так. Я любила своих родителей и была им благодарна за все, что они для меня сделали. Единственный ребенок в семье, я почти ни в чем не знала отказа. Мы не жили богато, но никогда и не бедствовали. Я была одной из первых в классе, кто летние каникулы стал проводить не на Черноморском побережье, а в Турции на Средиземноморье. Родители дали мне все, что могли. Но настало время, когда я должна быть самостоятельной. Принимать решения, ошибаться, ломать дрова и потом все исправлять – это и есть жизнь. Словно услышав мои мысли, мама сказала: