Была популярна версия о похищении, тем более тем вечером на улице видели подозрительный фургон, однако тот принадлежал Государственной охране, которая проверяла линии спецсвязи. Объявлениями о пропаже близняшек был обклеен весь город. А сами они, точнее их тела, тем временем находились распятыми на крыше родительского гаража.

Экспертиза показала, что они погибали от обморожения на протяжении почти двух суток. Но перед тем, как приколотить несчастных гвоздями к крыше, их действительно похитили и кустарным методом удалили галсовые связки, чтобы лишить возможности звать на помощь.

Убийца забрал их возле дома, провёл садистскую операцию и даже непродолжительное лечение, позволив швам поджить, а девочкам восстановить силы, после чего вернулся к дому, по очереди поднял подростков на крышу гаража и при помощи пневматического гвоздезабивного пистолета буквально пришил к кровле – конечности были пришпилены как по линейке через каждые пять сантиметров. Из-за этого пошевелиться и создать шум сёстры не могли. На головы, чтобы исключить удары об крышу затылком, им надели мягкие маски ростовых кукол – розового кролика и лисёнка.

Были проведены сотни экспертиз, опрошены тысячи лиц, перепроверены все новоприбывшие жители города и недавно освободившиеся заключённые, однако хоть сколько-нибудь продвинуть расследование это не помогло.

Дело осложнял и тот факт, что убийство это оказалось не единственным и, к сожалению, далеко не самым резонансным. После сестёр Уэнс были обнаружены тела членов молодой семьи – Сэма и Кейт Шарпов вместе с их пятилетним сыном Дэвидом. Узнав из новостей о случившемся с Холли и Полли, дальняя родственница, несколько месяцев не получавшая от Шарпов вестей, заволновалась и лично приехала навестить их из Квезаля.

Дом выглядел покинутым. У соседей это не вызывало беспокойства, ведь семья после празднования Нового года планировала отправиться в путешествие по Европе. Однако волнительная родственница не церемонясь выломала заднюю дверь и увидела инфернальную картину: по всему дому гирляндами были развешаны внутренние органы, в камине вместо дров кто-то аккуратно шалашом сложил человеческие конечности – предплечья, плечи и голени.

Чтобы придать равную длину частей тела взрослых и ребёнка, убийца укоротил кости ножовкой по металлу. Судебный медик дал заключение, в котором подтвердил прижизненную ампутацию всех частей тела – после каждого удаления жертвам давали отдохнуть и восстановиться. Это было единственным, что объединяло оба случая. В остальном же сходств не наблюдалось.

Обрезки, оставшиеся после выравнивания конечностей, использовали для приготовления холодца, которым, судя по остаткам во всех трёх желудках, насильно кормили убитых перед изъятием органов. Туловища и бёдра обнаружить так и не удалось, а головы замученных на смерть оказались умело упакованы в подарочные коробки и расставлены под новогодней ёлкой. Всему этому ужасу сохраниться позволило то, что убийца отключил в доме отопление.

Ещё одной жертвой стала одинокая старушка по имени Розалия Грайм. Её обнаружили альпинисты в деревянном горном приюте. Пусть Айрамские горы и невысокие, но из-за сложных воздушных потоков добраться невредимым до пика, на котором располагалось убежище, было трудно и физически подготовленному человеку, о старой женщине на девятом десятке и говорить не приходилось. И всё же как-то она там очутилась, причём попала туда ещё живой.

Убийца должен был обладать недюжинной силой, чтобы на себе пронести женщину в хижину. Там он подверг её изощрённой пытке – последовательно вырезал кожу квадратиками два на два сантиметра с разных мест и менял местами. Сделал он это настолько ювелирно, что несмотря на свой преклонный возраст и слабое сердце Розалия сумела перенести всё истязание и была жива в тот момент, когда на её теле не осталось ни клочка, который находился бы на прежнем месте. А после этого с Грайм живьём сняли состоящую из заплаток кожу, набили её снегом и зашили, усадив за столик напротив погибшей. Вошедшие в горный домик альпинисты даже подумали, что перед ними два трупа, а не один.

Удивившие даже профессионалов тонкие хирургические навыки не имели совершенно ничего общего с неумелым удалением голосовых связок у сестёр Уэнс и намного превосходили понимание анатомии в случае с расчленением семьи Шарпов. В полиции склонялись к версии, что город атаковали сразу несколько маньяков с разными навыками и типажами жертв, однако тогда ещё молодой Маркус Кёнинг стоял на своём – убийца один и тот же, на что указывала его склонность к растягиванию удовольствия. Он не позволял жертвам погибать быстро – выхаживал их и продолжал издевательства.

Детектив был уверен, что убийца играл, фантазировал и экспериментировал в попытках найти самый болезненный способ убийства. И попытки эти не останавливались. В общей сложности той весной в Роутер-Пике нашли шесть тел. Оставшиеся, хоть и были обнаружены последними, но произошли гораздо раньше.

Один мужчина голышом замёрз насмерть, однако вскрытие показало, что несколько раз ему позволяли отогреваться и даже вводили медикаменты для реанимации. Это вполне могло быть самое длительное замерзание человека в истории.

Женщина и молодой парень, независимо друг от друга, погибли от падений со скал. Причём парень погиб лишь после второго, а женщину предварительно побили камнями.

Эти три смерти на фоне других напоминали какую-то разминку или, как считал Маркус, тест для проверки оперативности работы и уровня навыков правоохранительной системы города. Роутер-Пик это испытание с треском провалил, из-за чего, отчасти, и произошли все последующие кошмары с Уэнсами, Шарпами и Грайм.

6. Запись звука с видеорегистратора личного автомобиля Маркуса Й. Кёнинга

от 14.06.2010

Пояснение:

Запись может указывать на склонность Николь К. Эванс к маниакальному поведению.

Отсканируйте код файла в системе для просмотра.

Бордовая малолитражка Кёнинга тащилась в крайней правой полосе общего потока по скоростному шоссе за город. Ревущие сигналами автомобили со свистом проносились мимо. Детектив расслабленно рулил, не разгоняясь, хотя чувствовалось, что двигатель был способен на большее.

– Дуарте упрятали в «Безмолвный парк» сразу после того, как тот пошёл на поправку, – рассказывал Кёнинг. – Подложил он конечно мне тогда свинью – самого по допросам затаскали. Хорошо хоть свидетель нашлась – пенсионерка из дома напротив фабрики.

– Его из-за этого признали невменяемым? – для приличия поинтересовалась Николь.

Она прекрасно знала ответ на этот вопрос. Да и вообще всё, что только можно было выяснить о деле Гектора Дуарте без личного разговора с Кёнингом.

– Он – единственный постоялец «Парка», который находится в себе, – ответил Маркус. – При этом среди особо буйных сумасшедших и умалишённых преступников ментально здоровый парализованный старик кажется самым далеко поехавшим и опасным.

– Мне, наверное, никогда не понять, как совершавший такое может быть психически здоровым, – призналась Эванс.

– Грань тонка, – согласился Маркус. – Выпотрошить человека может как впавший в делирий, так и трезво мыслящий. Разница в том, что второй будет делать это точно так же погружённо в процесс, как я веду машину.

– Умом я понимаю, – сказала Николь. – Но, Господи, как такое хладнокровие не может быть отклонением?

– С точки зрения работы мозга, его биохимии, у таких убийц всё в порядке, просто живут они немного в другой реальности, – продолжал детектив. – Коллекционеры скальпов в индейских племенах любили своих детей, защищали семьи, заботились о животных и даже презирали насилие, а кожа с черепов в их коллекции беспокоила их только с точки зрения количества — никому не хотелось выглядеть перед соседом менее мужественно.