Алина.

– На твоём месте, я бы слушала меня! – стукнула Ритка кулаком по столу.

При этом все тридцать её лишних килограмм грозно всколыхнулись. Впрочем, сама Рита все свои килограммы нежно любила и ценила, но в такие моменты выглядела устрашающе, и я прониклась, сжалась на стуле, словно школьница, которую отчитывает мать.

– Но… – робко попыталась возразить я.

– Никаких но! – воскликнула Рита, но кулаком больше стучать не стала. – Ты ребёнка несколько лет пыталась родить?

– Пыталась, – согласилась я.

– ЭКО делала?

– Делала, – понуро склонила голову я.

– Что нибудь получилось?

– Ты же прекрасно знаешь, у меня нет детей.

Ритка торжествуще ткнула указательным пальцем куда-то в небеса.

– Значит, осталась бабка! И мы поедем к этой бабке знахарке, хочешь ты того, или нет. У нас так секретарша главного родила, а ещё дочка подруги маминой знакомой. Верняк вариант, собирайся.

Сопротивляться мощи подруги я больше не имела сил, поэтому согласно поднялась со стула и потянулась за пальто. Вскоре мы уже ехали в крошечной и поцарапанной машины Риты, в которую и я то влезла с трудом, а подруга только через неприличные ругательства.

Светило солнце. На улице – конец апреля. Снег уже растаял, поля подернулись нежной зелёной дымкой, солнце светит так, что в сон клонит. Я глаза закрыла и думаю – как же докатилась я до жизни такой?

Я была замужем уже шесть лет. Ребёнка мы хотели и с энтузиазмом взялись за его изготовление. Но время шло, беременность не наступала. Начались врачи, лекарства, затем ЭКО, и все бесполезно, и так шесть лет прошло, мне тридцать уже скоро…

Но ни в каких бабок, ведуний, ведьм и прочее я не верила. Я их даже боялась. У меня и в мыслях не было, к ним обращаться. Но если моей подруге что-то в голову втемяшилось, сопротивляться ей бесполезно, вот как сейчас.

И поэтому мы едем по проселочной дороге куда-то в далёкую деревню, за нами клубится пыль, и голова моя подпрыгивает и бьётся о стекло, каждый раз, когда машина наезжает на кочку.

И все ради бабки, которая даже не колдунья, а знахарка. И почему я должна верить, что у неё получится то, что врачи в последнее ЭКО не смогли сделать за полмиллиона.

На этой мысли я вздохнула – денег на вторую попытку у нас с мужем не было. И на волю природы тоже – близость с мужем у нас случалась все реже и реже.

Но все же знахарка – это перебор!

– Почти приехали, – заключила Ритка. – Сейчас за лесок, потом под речку…

Но неуверенность в её тоне мне подсказывала – мы заблудились. Рита вышла из машины, походила вокруг, посмотрела на горизонт. Затем мы лесок объехали, затем снова. Затем нашли дорогу, которая вела в лес, поехали по ней и застряли в огромной вязкой луже. Я снова вздохнула.

– Я газую, ты толкай, – повелела моя властная подруга.

– Но ты меня больше и сильнее, – возразила я.

– А от тебя за рулём никакого толку!

И я толкала машину, встав ногами прямо в грязь. Машина все же выбралась, но, неблагодарная, напоследок обдала меня струёй грязи из под колёс.

– Хоть в машину тебя не пускай, – покачала головой Рита, глядя на грязную меня, но пустила.

Я ехала и отколупывала с ладоней подсохшие капельки грязи. Хотелось пореветь и домой, готовить Витьке пироги, он скоро уже с работы придёт…

Когда лесок остался позади, наконец показалась деревня. Мы спросили дорогу у мальчишки, который сидел на лавке и лениво грыз семечки, греясь на солнце.

– А, баб Лена? То последний дом по нашей улице, справа.

Мне казалось, что настоящая знахарка не должна быть Леной. Агафьей, какой нибудь. Или Солохой, на худой конец.

И знахарка вовсе не жила в покосившейся избушке на околице леса. Дом её был обнесен добротным забором, сами хоромы обшиты сайдингом, новые стеклопакеты в окнах, тропинки во дворе плиточкой выложены.

– Хорошо ведьмы живут, – задумчиво проговорила я.

– Тихо, вдруг услышит, – опасливо прошептала Рита. Калитка гостеприимно распахнута, во дворе лавочки. – Стучать нельзя, надо сесть и ждать.

Это тоже сказала шёпотом. Мы вошли, сели. Я чувствовала себя все глупее с каждой минутой. Как отчаявшаяся женщина, которая готова хвататься за любую соломинку и верить шарлатанам.

– Поздно вы, – покачала головой женщина, спускаясь со ступеней. – Я уже думала отдыхать идти.

Знахаркой она не выглядела. Молодая, едва за пятьдесят, в спортивном костюме и пушистых тапочках. Её лица явно уже коснулись инъекции красоты. Что же ты себе не наколдовала то молодости, недовольно подумала я.

– Пожалуйста, – взмолилась Ритка. – мы заблудились! Шесть лет подруга родить не может, ничего не помогает!

– Она то не особо моей помощи рада, – глянула на меня женщина.

– Рада, ещё как рада! – заверила её Ритка и толкнула меня локтем в бок.

Я послушно улыбнулась. Знахарка повела нас на летнюю веранду. Там под потолком ручки сушеной травы, банки какие-то с порошками, выглядело вполне солидно. Я присела на стульчик, разглядывая грязные руки, Рита осталась стоять.

Знахарка подошла ко мне, взяла моё лицо за подбородок сильными пальцами, покрутила туда сюда, затем ладонью глаза мои накрыла и больно постучала кулаком по лбу.

– Вот и все, – сказала она.

– Как, все? – разочаровалась Рита.

– Ну, травы ещё попить дам, – взяла со стола термос, открыла, и наполнила тёмной жидкостью кружку объёмом в литр, не меньше. Протянула мне. – до конца пей, не отрываясь.

Я приняла кружку. Тяжёлая! Понюхала – даже пахнет горько. Сделала глоток и скривилась – рот вяжет до слез прям.

– До конца! – грозно припечатала Рита.

Я пила. Маленькими глотками. Давясь горькой жидкостью и своими слезами. Обещая себе стать сильной, не идти больше на поводу Риты, своего мужа, уметь им противостоять. Наконец жидкость закончилась, с последним глотком мне в рот попал кусочек травинки и горькая муть.

– Луна расти начала, – сказала Лена. – Две недели у тебя. До полнолуния успей с мужем любиться и будет тебе дите.

За эти действия я отдала ей всю наличку, что у меня была.

Меня немного тошнило. Я хотела домой, к Витьке. Казалось, жидкость была не только отваром, но и настоем – навалилась слабость, голова кружилась. Словно пьяна. До самого дома мы с Ритой не сказали друг другу и слова.

Я устало поднялась пешком на наш третий этаж – лифта не было. Долго не могла попасть ключами в замочную скважину. Ввалилась в квартиру, грязная, уставшая, морально истощенная, да ещё и булькая целым литром крепкого знахаркиного настоя в животе. Сейчас схожу в душ, испеку Витьке пирог и все будет хорошо.

В коридоре стояли сумки. Самые разные, все, которые были дома. И один большой чемодан – с ним мы на море ездили три года назад.

– Вить, – позвала я. – Это что?

Он вышел из гостиной. Долговязый, светловолосый, за последние годы ставший уже родным. Отвёл стыдливо взгляд.

– Я женщину встретил, Алина. Полюбил. Это… вещи твои, начал собирать. Квартира моя, тебе придётся уехать. Но я три дня тебе дам, я не монстр. Сегодня у неё переночую.

Прошёл мимо меня, вышел из квартиры. Я устало опустилась на первую попавшуюся сумку – белую, в красную полоску. Под попой что-то хрустнуло, но мне было уже все равно.

Нет у меня больше мужа, и любиться делая дите под растущую луну тоже не с кем. Знахарке я не верила, но почему-то так обидно вдруг стало, до слез.

Алина.

Тем вечером сил, чтобы думать или что либо делать у меня не было. Я пробралась по коридору мимо барахла, набрала ванную и долго в ней отмокала, смывая и дорожную грязь, и весь этот невыносимый день. Задорно била вода из крана, я то и дело её убавляла – вдруг, не услышу, как возвращается Витя..