Нет, были у Ли Кён-Сука и свои правила. Он не связывался с содержанками и домохозяйками. Если богатенькая дама пришла в клуб, то чтобы получить Ли Кён-Сука хотя бы на час, она должна обладать статусом и властью, отделимыми от имени супруга. Только такие женщины могли делать все, что захотят, и только они могли гарантировать безопасность молодого жиголо. Скучающие домохозяйки, молодые жены состоятельных бизнесменов и политиков — это всё слабые и опасные клиенты. Ли Кён-Сук искал денег, власти и связей, а таковые ему могли дать только бизнес-леди, которые четко знали цену как себе, так и молодому жиголо. Только так и никак иначе.

Конечно, у него были и незамужние клиентки. Чаще всего это были наследницы богатых семей, которые еще не успели выйти замуж, и которым по статусу было не положено иметь каких-то романтических отношений, но при этом хотелось плотских утех. С этими девушками и женщинами вообще никогда не возникало проблем, ведь их действия были исключительно их же ответственностью, а семьи подобных тусовщиц обычно сквозь пальцы смотрели на увлечения молодежи. Ведь все понимали, что едва они вступят в брак, подобное тут же придется прекратить.

Так что сейчас Ли Кён-Сук совершенно не понимал, что произошло. Ревнивый муж? Маловероятно. Попытка ограбления? Глупость. Схватить любую из клиенток или клиентов — и такие захаживали в клуб и их обслуживали по повышенному тарифу определенные работники без предрассудков — и ты выручишь больше, чем сумеешь вытрясти из сотни таких, как Ли Кён-Сук. Да и, строго говоря, не было у него накоплений. Все, что он зарабатывал, парень тут же спускал на жилье, одежду, косметику и прочие расходы, которые позволяли ему поддерживать товарный вид. Жизнь на широкую ногу это непросто, а он был еще достаточно молод, чтобы задумываться об инвестициях и будущем. Позже, он планировал заняться всем этим намного позже, года через три-четыре, когда его свежая юношеская красота начнет увядать, а вместе с ней и спрос со стороны основной массы клиенток. Хотя захаживали в клуб и те, кто предпочитал мужчин более зрелых. Среди его коллег был бывший певец, выступавший в популярном бойз-бенде еще двадцать лет назад. Сейчас ему было уже за сорок, но прекрасная физическая форма и волевое лицо делали свое дело — у него было пять-шесть постоянных клиенток, которые искали не сладкого покорного мальчика, каким выставлял себя Ли Кён-Сук и большинство других работников клуба, а сильного и зрелого мужчину с легкой сединой и уже пробивающейся сеткой морщин в уголках глаз. Что точно усвоил Ли Кён-Сук за годы работы, так это то, что сколько женщин — столько и предпочтений, только платят всем по-разному.

Дверь в комнату со скрипом открылась и в помещение зашла молодая женщина с острыми чертами лица, та самая незнакомка, которая напала на него в переулке. Ли Кён-Сук, не теряя времени, тут же заорал во всю мощь своего горла, чем вызвал только приступ хохота у девицы.

— Ори громче, может, тогда кто и услышит, — хохотнула девка и Ли Кён-Сук почувствовал в ее словах лёгкий акцент. Северянка или китаянка? Скорее всего, северянка.

Этот факт окончательно выбил жиголо из колеи. Что от него нужно северянам? Его хотят завербовать? Что тут происходит?

От мыслей о государственной измене лоб Ли Кён-Сука мигом покрылся испариной, а парень, сам того не понимая, захлопнул рот и притих.

— Кто вы⁈ Зачем я здесь⁈ Знайте, если со мной что-то…

— Вот-вот, лучше побереги дыхание, — с усмешкой перебила его незнакомка. — Скажи, ты же ценишь свое лицо, Ли Кён-Сук?

От звука своего имени парень вздрогнул, но понял, что сейчас был тот самый момент, когда начался торг. Этой сумасшедшей что-то от него нужно, а значит, самое время набить себе цену.

— Что вам нужно? — спросил Ли Кён-Сук.

Неизвестная девица улыбнулась, хотя больше эта гримаса походила на звериный оскал.

— Наконец-то ты задаешь правильные вопросы, сладкий мальчик, — продолжила девушка, присаживаясь рядом с парнем на корточки и доставая из кармана нож-бабочку. — Я слышала, ты постоянно обслуживаешь некую Пак Сумин. Расскажи мне всё, что знаешь об этой сучке.

— Ничего! Ничего не знаю! — заверещал Ли Кён-Сук.

Приватность клиентов — превыше всего. Он даже если бы и хотел, не мог ничего рассказать о женщинах, которых обслуживал в приватных комнатах.

— Кто она такая⁈ — заорала неизвестная, прижимая лезвие ножа к щеке парня. — Я тебе сейчас глаз вырежу, если не ответишь! Давай! Все что знаешь! Говори немедленно!

— Пожалуйста! Пожалуйста!.. — из глаз Ли Кён-Сука брызнули слезы, а после он не выдержал и почувствовал, как теплая струя потекла по ноге. — Я не могу-у-у-у!

— Можешь, — оскалилась девица. — Не хочешь говорить? Ладно, посидишь тут пару дней, станешь сговорчивее.

На этих словах похитительница встала и направилась к двери. Уже почти взявшись за железную скобу, приваренную вместо дверной ручки, она лениво бросила через плечо:

— А чтобы тебе было не слишком скучно, тебе составят компанию мои люди. Ты ведь знаешь, сколько боли можно доставить человеку, не оставляя следов на теле? Ведь скажу честно, мне нужно сохранить у твоей тушки товарный вид.

Это было последнее, что сказала Ли Кён-Суку эта сумасшедшая.

От пережитого страха парень захныкал, а после начал хватать ртом воздух, в любой момент рискуя провалиться в истерику. Он не сделал ничего плохого! Ничего, чтобы это с ним случилось! Откуда вообще эти люди, почему им нужна госпожа Пак Сумин⁈ Чего они хотят от него, Ли Кён-Сука? Эта девица даже не замужем! И не планирует! Каждый знаешь, что в семье Пак она — паршивая овца, которую никто ни во что не ставит! После гибели родителей отучилась за границей, а как вернулась, только и делает, что бухает и прожигает деньги своего личного трастового фонда и наследства, полученного от отца! Она буквально никто, банальный мусор!

Он бы мог все это вывалить, но был уверен, что похитителям это и так известно. Тогда чего они от него хотят? А что, если в момент, когда он все расскажет, его убьют⁈

Дверь в комнату опять заскрипела и на пороге появились двое. У первого в руках был моток провода, а у второго на кожаном ремне через плечо болтался какой-то деревянный ящик.

— Ну доброго дня тебе, сосунок, — оскалился один из мужчин и по говору Ли Кён-Сук окончательно убедился, что попал в руки к северянам. — Сейчас мы будем налаживать между нами связь.

— Какую связь? — тупо переспросил Ли Кён-Сук.

— Как какую? Телефонную! — хохотнул второй мужчина, роняя на пол ящичек и откидывая крышку.

Внутри лежал старый армейский телефон американского производства, еще времен войны между севером и югом. На месте была и трубка, и характерная ручка сбоку, которую нужно было покрутить для того, чтобы наладить соединение.

Пока один из северян раскладывал на полу телефонный аппарат, второй разматывал катушку провода и отмерял необходимую длину.

— Знаешь, что сейчас будет? — улыбнулся северянин. — Мы подключим провод к клемме вызовного сигнала, а второй конец приклеим тебе на соски. А потом мы попробуем дозвониться до тебя, идет?

Ли Кён-Сук побледнел, засучил ногами, пытаясь отползти куда-то в стену, пока палачи готовили свой инструмент. Он даже попытался что-то им рассказать, но его быстро заломали, стянули руки в локтях проводом и, уложив на спину, сорвали с груди парня рубашку.

— Ну, начнем сеанс связи, — продолжил северянин, приклеивая провода к соскам парня. — Обычно цепляются за мочки ушей или причиндалы, но хозяйка сказала не портить тебе шкурку. Но и так сойдет, что думаешь?

— Пожалуйста, пожалуйста… — запричитал Ли Кён-Сук. — Я все расскажу!

— Конечно же расскажешь! — удивился северянин. — Но сначала надо проверить, как хорошо тебя слышно. И ты это, на, прикуси.

В зубы Ли Кён-Сука уткнулась какая-то деревяшка.

— Парень, два раза предлагать не буду. Прикусишь язык, тут и подохнешь. А ручку мы все равно крутанем, — выдохнул северянин. — Так что давай, кусай.