— Скажи мне, смертная, — поднимаю голову вверх, потому что мне кажется, что мой собеседник где-то там. — А если я скажу, что один из вас обречен на смерть, если вы всё же решитесь на брачный союз.

— Что? — ахаю, в голове бьётся одна-единственная мысль, что Люцифер может пострадать.

— Там, где я сейчас обитаю, я могу видеть будущее. Твой избранник умрёт завтра утром, будет убит несогласными, его кровь прольётся алой рекой, окрасив мазками всё вокруг, глаза закроются навечно, а тело обратится в прах.  Ты же, даже не успеешь дойти до жреца.

— НЕТ! — кричу я куда-то в пустоту и падаю, ударяясь коленями о мраморный пол, слёзы текут по щекам, стоит мне только представить картину, описанную прародителем — Нет, пожалуйста…

— Я бессилен здесь, но можешь помочь ты, — беспристрастно заявляет Астарос, дождавшись, пока я перестану стучать кулаками по полу в бессильном гневе на несправедливость жизни.

— Всё, что угодно, — решительно отвечаю ему, стираю влагу с лица и поднимаясь на ноги.

Если только я могу спасти жизнь возлюбленного, то надо действовать, а не рыдать.

— Мне жаль, — кажется, голос становится громче. — Но тогда ты должна будешь умереть сейчас. Жизнь за жизнь, лишь такая замена равноценна.

Передо мной, словно ниоткуда возникает мужской силуэт, подсвеченный красным сиянием, различаю два уголька глаз, которые, будто висят в воздухе, гораздо выше моей головы, но всё же так близко.

— Готова ли ты к этому?

— Да, — мой голос подрагивает, я не хочу умирать, но если это необходимо, пойду на это.

— Тогда действуй, — с этими словами мужской силуэт растворяется в темноте, оставляя после себя зависшую в воздухе чашу с мутной жидкостью, освещенную серебристым сиянием.

Это яд, который убьёт меня? Я должна это выпить? Несколько слёз снова скатывается из глаз, когда я протягиваю дрожащие руки к чаше. Я так много не успела за свою недолгую жизнь, которая оборвётся в тёмном помещении храма Астароса. Пусть это несправедливо, что я должна умереть,  но я всё равно благодарна за каждое мгновение, подаренное мне судьбой, за обретённую любовь, хоть нам и выпал такой короткий совместный срок, оказывается, еще более недолгий, чем мы предполагали.

На ощупь чаша каменная, но лёгкая и тёплая, будто долгое время находилась на солнце, прикрываю глаза, собираясь с силами и опрокидываю содержимое в рот. Не думать о том, что оно убьёт меня, думать только о том, что Люцифер сумеет выжить, если я сейчас умру.

Резкая боль поднимается изнутри, громко кричу, чаша с оглушительным стуком  выпадает из рук и катится куда-то в темноту. Мне кажется, будто моё тело разрывается на миллионы молекул, каждая из которых пульсирует пронзительной болью, уже не понимаю, существую ли я вообще или мне только кажется, теряю ориентацию и связь с пространством, больше не чувствую ногами холодный пол храма. Тьма поглощает меня, разъедая и пережевывая острыми клыками.  Плачу, стону вою и деру ногтями кожу, как будто хочу сорвать её с себя, только бы не ощущать эту мучительную боль, сковывающую каждую клеточку моего бренного тела. Неожиданно всё заканчивается, тяжело дышу, ощущаю под коленями всё тот же мраморный пол, сквозь опущенные веки пробивается какой-то свет.

— Добро пожаловать, домой Есения, — мягкий мужской голос где-то над головой, он не знаком и, одновременно, известен мне.

Открываю глаза и тут же сощуриваю их от ослепительно белого света, которым залито всё вокруг. Немного привыкаю и только теперь могу разглядеть прекрасного юношу что стоит передо мной. Он напоминает мне ангела, именно такого, какими их представляют себе люди: пышная шапка золотистых кудрей на голове, светлый лучистый взгляд, пухлые губы, растянутые в понимающей улыбке, светлая одежда. Только вот большие чёрные крылья за его спиной никак не вписываются в растиражированный образ. Словно завороженная смотрю на него, не в силах отвести взгляда. Я умерла и попала в рай? Что происходит? Юноша протягивает мне руку и, дождавшись, когда я вложу в неё свою ладонь, тянет меня вверх, помогая подняться на ноги.

— Где я? — полухрипом вырывается из меня вопрос.

— Дома, теперь ты дома, Есения.

— Астарос? — недоверчиво переспрашиваю, мне еще в первый раз показался голос знакомым, но теперь чётко понимаю, что именно он говорил со мной в темноте.

— Ты права, это я. Но тебе уже пора, поспеши, — его повелительный тон никак не вяжется с юной внешностью.

— К-куда? — слегка заикаясь, спрашиваю я.

— Ты умерла и родилась заново, теперь тебя ждёт новая жизнь, — не успеваю ничего спросить или сказать.

Астарос сильно и ловко подталкивает меня к единственному тёмному пятну в этом слепящем свете вокруг — выходу из храма, легко открывает дверь, буквально, выталкивая меня за пределы помещения. Оказываюсь на улице, именно там, где еще недавно начинала свой путь, вижу солнце, поднимающееся в небосводе.

— А он не слишком гостеприимный, — шепчу в пустоту, улыбаясь новому дню.

Кажется, я справилась, у меня получилось.

***

— Прошу ваши руки, — произносит жрец, стоящий перед алтарём.

Протягиваю ему ладонь, не занятую букетом из нежно-розовых тюльпанов, краем глаза вижу, как Люцифер делает то же самое.

Жрец переплетает наши пальцы и перевязывает запястья чёрной шёлковой лентой.

— Как сейчас переплелись ваши пальцы, так переплетаются теперь ваши судьбы, как связаны ваши руки, так связаны будете и вы на всё время, что уготовано вам. Сей брачный союз не способно разорвать ни расстояние, ни время, сие единение душ, а не тел не подвластно врагам и невзгодам, — жрец расцепляет наши пальцы, берёт кинжал, окунает его в чашу с серебристой жидкостью, а затем делает разрезы на наших с Люцифером ладонях, чувствую жжение, растекающееся по коже. — Соедините снова руки и обменяйтесь кровью друг друга, отныне и до скончания веков едина она у вас, напитана снадобьем истины, не позволяющим лгать супругу и себе.  Стоя здесь и сейчас ответьте всем собравшимся и прародителю нашему Астаросу, добровольно ли ваше желание соединиться в брачном союзе?

— Да, — выдыхаю я.

— Да, — твёрдо отвечает Люцифер.

— Прошу прародителя, великого чёрного Властелина Астароса поведать нам волю свою, перед которой мы преклоняемся. Благословляешь ли ты союз сего высшего демона, принца наследного Люцифера и сей смертной женщины, носящей имя Есения, принесённое ею из другого мира?

Время, кажется, замирает, оглушительная тишина воцаряется в зале, еще недавно полном перешёптываний демонов. Все ждут решения Астароса, который не сильно спешит поведать нам свою волю. Спустя пару минут, становится прохладнее, в этом огромном замкнутом помещении появляется лёгкий ветер, ласкающий наши с Люцифером сцепленные руки. Уже знакомый мне, властный холодный голос разносится по залу:

— Я благословляю союз сего высшего демона, принца наследного Люцифера, которому суждено стать правителем Материка демонов и перерождённой в этом мире, принятой им, словно собственное дитя сей высшей демоницы Есении, нарекаю её принцессой и требую её принести мне клятву: быть справедливой и милосердной, достойно и гордо нести звание принцессы Материка демонов, служить во имя всеобщего блага, не забывая о подаренной великой милости: переродиться здесь, чтобы прожить новую долгую жизнь.

Наши переплетенные руки охватывает золотистое сияние, лента, связывающая наши запястья, исчезает, на них появляется рисунок в виде браслетов, состоящих из переплетения серебряных и чёрных нитей. По залу проносятся удивленные вздохи, яростный шёпот раздаётся со стороны гостей, я же, поражённая, смотрю на Люцифера не в силах пошевелиться. Он сильнее сжимает мою ладонь, чем выводит меня из ступора, отмираю и дрогнувшим голосом громко, чтобы все слышали, произношу:

— Клянусь, прародитель, великий тёмный Властелин Астарос исполнить твою волю.

Жрец, лицо которого тоже выражало крайнюю степень удивления, наконец, берет себя в руки и продолжает обряд: